Я сейчас вам навяжу тему, как это делают пропагандисты. Направлю вашу мысль туда, куда вы никогда бы не подумали её отправлять. И сделаю это с той целью, чтобы вы полюбили меня, мой выбор и потом, в решительный момент, будь это конкурс на должность президента или бесплатную путёвку в Шишкин лес, поддержали именно меня, потому что мой успех будет означать ваш успех. Вы получите привилегию аристократа — искренно порадоваться за другого человека, такого же, как вы сами, но успевшего реализовать ту часть вашей собственной личности, которая в вас самих неактивна в силу иных приоритетов.
Вы порадуетесь за мой драматургический успех, потому что вы, будучи юристом, медсестрой, шофёром, программистом, профессиональным хоккейным болельщиком, безработным, бомжом или мужем первой женщины на Луне, в глубине души почувствуете: этот парень делает ровно то, что сделал бы я сам — не хуже и не лучше.
Итак, тема. Она, конечно, как это чаще всего и бывает, выстроена на оппозиции, то есть — на противопоставлении одного явления другому.
Когда-то я прочёл замечательный афоризм, авторство которого остаётся неизвестным и варьируется от Сенеки до Станислава Лема: «Любое обобщение ложно, включая это».
Я переделаю эту фразу. «Любая оппозиция ложна, включая эту».
Вы наверняка слышали вопрос: «Толстой или Достоевский?».
Для меня этот вопрос всегда оставался несущественным. Я мог думать, что мне съесть на завтрак — кашу или омлет, куда пойти в полдень — на работу или на войну, что мне делать перед сном — принимать ванную или стрелять из рогатки в окно соседа из дома напротив. Я даже могу во сне, на развилке, выбирая его продолжение, остановиться перед вопросом: «Проснуться и выпить воды или продолжить и отпить из кисельных берегов под Калиновым мостом».
Но между Толстым и Достоевским я никогда не выбирал.
Но между Толстым и Пушкиным… Да, такая оппозиция существует.
… Я пришёл к мысли, которой удивился. Пушкин гораздо менее рефлексирующий на бумаге автор, чем Толстой. При этом Пушкин — автор виньеточный, миниатюрный, мозаичный, в то время как Толстой монументален, огромен, как скала, и громок, как рык бурого медведя, наступившего на ружьё, произведшее выстрел в несчастного браконьера.
Я люблю Пушкина в себе как лёгкое. Толстого я люблю как желчный пузырь.
Нужно ли кого-то выбрать, кому-то отказать? Или хотя бы — определить, кого любишь больше?
Странно: чем больше читаешь сложных книг — тем лучше понимаешь очарование пословицы, поговорки и присказки.
Есть такая: «Это как ответить на вопрос, кого больше любишь — маму или папу».
Истинно так!
Глеб Буланников
