Неизвестный роман Франсуазы Саган «Четыре уголка сердца» будет издан в России в следующем году. Если бы писательница была жива, то встала бы на сторону «желтых жилетов». €1 млн налогов, которые Саган задолжала Франции, наконец-то выплачен. Об этом сын Франсуазы, фотограф Дени Уэстхофф, рассказал «Известиям» вскоре после выхода ее бестселлера, который уже стал главным литературным событием года во Франции.
— Чем вы объясняете успех новой книги Франсуазы Саган?
— Она знаменитый писатель, вошла в пантеон классической литературы. Но в нынешнем интересе к этой книге есть и элемент любопытства. Мама умерла 15 лет назад, и все эти годы рукопись единственного неизданного романа оставалась неизвестной.
— Роман «Четыре уголка сердца» увидит свет в России?
— Контракт с одним из ведущих российских издательств уже подписан. Думаю, роман издадут в будущем году. В вашей стране покупают больше ее книг, чем во Франции. Почему — не знаю. Чтобы найти этому объяснение, надо поехать в Россию.
— Почему вы только сейчас издали эту книгу?
— Первые годы после смерти мамы я был страшно занят проблемами наследства, прежде всего долгами — она оставалась должна налоговой более €1 млн. Рукопись я получил вместе с десятками других манускриптов ее сочинений, которые уже были опубликованы. Тогда я не обратил на нее внимания. Когда, наконец, до нее добрался, то показал издателю Жан-Марку Робертсу. Ему показалось, что книга «не очень» и лучше ее не публиковать. Но после смерти издателя я вернулся к рукописи, перечитал и понял, что он ошибся. На этих страницах я слышу мамин голос.
— Поскольку роман все-таки не завершен, вы выступили в какой-то мере ее соавтором?
— Ни в коей мере. Рукопись отпечатана на машинке. Мама диктовала свои тексты на магнитофон, но у нее была плохая дикция, и машинистка, расшифровывая, не понимала отдельные слова и вместо них ставила вопросительные знаки. Их было не так уж много, и я заменил их словами. Убрал также пару абзацев, которые не имели отношения к повествованию. Чтобы избежать недоразумений, рассказал об этом двум-трем французским журналистам. Они и пустили слух, что я переписал книгу.
— Поэтому издательство намерено выпустить ту же книгу в первозданном виде?
— Нет. Речь идет только о том, чтобы напечатать несколько оригинальных страниц рукописи. Хочу показать читателям и журналистам, что не солгал и ничего не переписывал.
— Кажется, был проект снять фильм по этой книге?
— Сценарий написал известный прозаик Давид Фонкинос. В фильме должны были играть Жерар Депардье, Фанни Ардан и Даниэль Отей. Но не получилось собрать их вместе. Поэтому экранизацию пришлось отменить.
— Что сказала бы Франсуаза Саган, увидев изданной свою книгу?
— Это все-таки неоконченная вещь. Она бы предпочла завершить повествование, поработать над текстом. Тем не менее я издал эту книгу, несмотря на то что некоторые критики меня осудили. Рукопись мне не принадлежит. Публика хочет читать ее роман. Нынешний успех тому подтверждение.
— После публикации в 19 лет первого романа «Здравствуй, грусть», которой принес Саган неописуемую славу, ее окрестили «анфан террибль французской литературы». Разве это справедливо?
— Франсуа Мориак вообще назвал маму маленьким монстром. «Террибль» был скорее ее образ жизни со всеми эксцессами, а не ее сочинения.
— Саган была политически ангажированным человеком — протестовала против как вьетнамской войны, так и социального неравенства. Как бы она отнеслась к «желтым жилетам»?
— Мама всегда была скорее левой и защищала маленьких людей — жертв системы. Поэтому ей оказались бы близки требования «желтых жилетов». Она всегда выступала против несправедливости. Уверен, что ее бы шокировало нынешнее положение преподавателей, медсестер и санитаров, персонала в домах для престарелых — всех, кто заботится о других. Ее возмущали ужасные условия, в которых им приходилось трудиться.
— До сих пор части публики и СМИ не дает покоя личная жизнь Франсуазы. Не так давно один из французских государственных каналов посвятил программу ее отношениям с экс-манекенщицей и модельером Пегги Рош. Какую роль сыграла эта женщина в ее жизни?
— Прежде всего Пегги была конфиденткой и другом, который любил маму, защищал ее, оберегал от житейских проблем. Она покоится в той же могиле, что и мои родители, но на надгробной плите нет ее имени. Обязательно сделаю так, чтобы оно появилось.
— Несколько книг вашей мамы экранизированы. Она восхищалась Жераром Депардье, которому много лет назад посвятила трогательное эссе.
— Мама очень его любила, порой плакала, когда смотрела его фильмы. Ей очень хотелось, чтобы он снялся в ее картине. Этого хотел и Жерар. Но не сложилось.
— Однажды Саган познакомилась с Рудольфом Нуреевым. Что было между ними общего? Она увидела в нем, бунтаре, родственную душу?
— Мамин близкий друг, журналистка Николь Висняк попросила ее взять интервью у Рудольфа. Она хотела опубликовать в своем журнале беседу двух больших талантов. Мама и Рудольф провели вместе в Амстердаме три дня. Мама восхищалась Нуреевым — его гением, красотой, обаянием, чувственностью, щедростью.
— Один из модных парижских клубов украшает фреска, на которой запечатлены бывшие и нынешние селебрити. Франсуаза Саган помещена рядом с Фредериком Бегбедером, который изображен с обнаженным торсом. Видимо, художник не случайно нарисовал их вместе?
— Бегбедер высоко ценил ее книги, называл ее «последним литературным гением Франции». Вместе с Изабель Аджани и другими звездами он участвовал в акции по ее защите от преследований налоговой службы в 1990-е годы.
— У французов репутация людей если не скупых, то бережливых. Франсуазу, напротив, отличала поразительная щедрость. Однажды она подарила Жоржу Помпиду, в его бытность премьер-министром, новейшую модель модного автомобиля. Что побудило ее сделать такой подарок совсем не бедному политику?
— Этому есть два объяснения. Мамины родители были людьми очень широкими, легко расставались с деньгами. Когда вышла в свет «Здравствуй, грусть», она рассказала родителям, что получила за книгу кучу денег. Отец сказал: «Это очень плохо. Деньги — большая опасность. Нужно их немедленно истратить». С тех пор она транжирила всё, что зарабатывала. Она была человеком добрым и умным, и деньги ей мешали.
Лучший способ от них избавиться для нее заключался в том, чтобы доставлять удовольствие друзьям и тем, кто вызывал у нее симпатию. Жорж Помпиду — человек, несомненно, обеспеченный, попал в их число, потому что был знатоком поэзии и современного искусства. Новая модель этого автомобиля нравилась ему с эстетической точки зрения. Маме просто хотелось сделать человеку приятное.
— Однажды Саган сказала мне в интервью, что среди ее предков наверняка был русский. Как, мол, иначе объяснить ее крайности — страсть к быстрой езде, алкоголю, рулетке?
— Возможно, мама просто пошутила. Вместе с тем она считала, что у каждого человека есть 3 млн предков. И не понимала, как, имея такие корни, можно быть расистом или ксенофобом. Наверное, она воображала, что среди этих миллионов непременно есть и русский, от которого унаследовала некоторые свои наклонности. Она обожала риск во всем — иначе жизнь казалась ей слишком скучной.
Терпеть не могла будней, стабильности, всегда была сорвиголовой. Игра притягивала ее тем, что давала возможность всё потерять, поставить счетчик на ноль и начать сначала. Алкоголь она называла своим верным сообщником, но пила не для того, чтобы забыть о жизни, а, наоборот, чтобы ее ускорить.
— Почему до сих пор нет Музея Саган?
— Хороший вопрос, на который у меня нет ответа. Прежде всего потому, что мама никогда не хранила своих личных вещей. За исключением разве что рукописей. Да и они большей частью исчезли после ее смерти.
— Прожила ли она счастливую жизнь?
— Конечно. Именно о такой жизни мама мечтала — быть свободной, окруженной друзьями, заниматься любимым делом. Кроме того, у нее было хорошее здоровье — несмотря на все эксцессы, она прожила 69 лет. Не менее счастлива она была и как писательница, хотя жаловалась, что так и не поднялась до уровня Достоевского или Пруста. Эти писатели для нее были мэтрами.
— Быть сыном Франсуазы Саган — тяжелая ноша?
— Напротив, очень легкая — ее все любили и любят. Поэтому и ко мне люди относятся с большой симпатией и вниманием. Это связано, в частности, с тем, что многие знают: последние полтора десятилетия я полностью посвятил маме. Не только выплачивал ее долги, но и занимался ее издательскими делами, создал Ассоциацию Франсуазы Саган и учредил литературную премию ее имени для молодых беллетристов.
— Кстати, о долгах. Расплатились с государством?
— Полностью. В апреле нынешнего года я, наконец, обрел свободу. Отныне могу себе позволить, получая мамины гонорары, делать, подобно ей, всякие глупости (смеется).
— У вас хранятся огромные архивы Франсуазы Саган. Может, среди них найдутся другие неизвестные произведения?
— Нет там ни романов, ни пьес. Неизданными остаются только ее письма, которых совсем немного. Так что «Четыре уголка сердца» — последняя точка в ее творчестве.
Юрий Коваленко
