У среднего класса в России — тяжелая судьба. На сегодня это самая закредитованная социальная прослойка в стране, определил холдинг «Ромир». Каждый пятый россиянин со средним уровнем дохода выплачивает кредит на неотложные нужды. Но отечественный средний класс — это не только про деньги. Это еще и про невостребованность и крах начинаний, про наплевательское отношение властей к огромной массе образованных, высококвалифицированных и креативных граждан. Тех, кто имел все шансы не только обрести несокрушимое материальное благополучие, но и стать для государства главной опорой — экономической, политической, нравственной, идейной.
«В России начинать свое дело, становиться малым предпринимателем бессмысленно, сужу по собственному горькому опыту», — признался как-то автору этих строк один старый знакомый, сумевший в середине «нулевых» открыть в Москве ресторан. Интеллектуал, светлая голова, он буквально горел своим делом, раз за разом вкладывая в производство личные накопления и искренне надеясь создать в столице ни с чем другим не сравнимый по атмосфере и кулинарным изыскам уголок. Но его через несколько лет подкосили арендная плата, бесконечные неформальные поборы, инструкции, согласования, инспекции. Налоговики, ГУВД, санэпидемстанция… Пройдя все круги этого бюрократическо-фискального ада и уткнувшись в тупик, человек закрыл свое необыкновенное, полюбившееся многим заведение. Будучи ныне предпенсионером и безработным, он перебивается случайными журналистскими гонорарами, не вылезает из кредитов. Ни тебе возможности обследоваться в нормальной платной клинике, ни тебе отдыха на море, ни нового смартфона, ничего. Зубы крошатся, почки побаливают, а глаза видят лишь серую пелену безысходности.
Железобетонные 2010-е
Что же произошло? Разве нашему государству не нужны подобные люди — скромные по личным ресурсам, но отважные и деятельные? Те, кого весь остальной мир считает верным индикатором социального благополучия и экономического прогресса? В развитых странах средний класс представлен львиной долей населения — от 60%, как в США, до 80%, как в Норвегии. А у нас?
«Сегодня основные профессии в России — это продавец, водитель и охранник, — рассуждает директор Института актуальной экономики Никита Исаев. — И это явно не про средний класс, а скорее про обслуживающий персонал. В его ряды вливается все больше мигрантов, главным образом из республик Средней Азии. Если на рубеже 1980–1990-х годов тягу к предпринимательству испытывали более 50% населения, то сейчас — не более 1–2%. Очень многие мыслят себя либо сотрудниками нефтегазовых корпораций, либо на постах чиновников, которые обслуживают интересы государства и втихую «пилят» бюджет».
По словам Исаева, в нашей стране средний класс в целом сложился во второй половине 2000-х годов. Процессу способствовали реформы Ельцина и начальные преобразования Путина, изменения налоговых ставок, НДФЛ, высокие цены на нефть, нарастающие доходы от экспорта углеводородов, которые достаточно эффективно перераспределялись в пользу экономически активного населения. Но весь этот позитив испарился в 2010-х годах — в результате ударов финансового кризиса и последующего жесточайшего огосударствления экономики, усиления неэффективных госкорпораций, вертикально интегрированных как в хозяйственную модель, так и в политическую систему. В результате малые формы бизнеса, любые проявления предпринимательской инициативы оказались буквально задушены неравноценной конкуренцией с государственными монстрами. По наблюдению Исаева, сегодня из предпринимателей выжимается все до копейки, и, как явствует из отчетов Верховного суда, количество банкротств предприятий бьет рекорды каждый квартал.
«Правительство делает все, чтобы, во-первых, обобрать средний класс, во-вторых, не допустить его численного роста и осознания себя в качестве самостоятельной политической силы. Чиновников страшит мысль, что однажды эти люди спросят с них: «Ребята, признавайтесь, куда пошли деньги налогоплательщиков», — говорит доктор экономических наук Сергей Смирнов.
История становления в постсоветской России независимого социального слоя, способного обеспечить свои потребности собственным трудом и обходящегося без поддержки государства, связана также с фактором стабильности или, точнее, нестабильности, напоминает собеседник «МК». Это три жесточайших финансовых кризиса: 1998-го, 2008-го, 2014-го, когда люди, которые обрели было уверенность в завтрашнем дне, приличный доход и даже некое доверие к государству, в одночасье теряли почву под ногами и все сбережения. Каждый раз, когда падал рубль, росла как на дрожжах социальная апатия: население уходило в стратегию индивидуального выживания, замыкалось в себе, в своих заботах. Его все меньше волновали условия труда, самореализация, возможность ездить за рубеж. А правительство выдавало мертворожденные концепции долгосрочного развития страны: согласно приснопамятной Стратегии-2020, средняя зарплата к 2020 году должна была выйти на уровень $2700.
Бюрократы, силовики, менеджеры
Очевидно также, что доля квалифицированных специалистов рыночного сектора, частных предпринимателей постепенно и неуклонно вымывается за счет продолжающегося роста рядов чиновников и силовиков. Эта ситуация полностью устраивает власть, поскольку ведет к резкому сокращению потенциально оппозиционного электората, к усилению ценностных установок из советского прошлого. В определенном смысле ядро нынешнего российского среднего класса составляют отнюдь не лица свободных профессий. Это, как заметил руководитель департамента социологии НИУ ВШЭ Александр Чепуренко, «госбюрократия и отчасти те, кто ее лечит, одевает, причесывает, учит ее детей, отстаивает ее интересы в суде».
По оценке профессора Финансового университета при Правительстве РФ Алексея Зубца, сегодняшний российский средний класс составляют менеджеры и сотрудники крупных государственных и негосударственных компаний; чиновники, в верхнем звене получающие зарплаты свыше 100 тысяч рублей в месяц; совладельцы бизнеса и фрилансеры с хорошими доходами. Всего россиян, чьи стандарты качества жизни позволяют отнести их к среднему классу, около 15% населения, и пока эта цифра остается неизменной. Пиковая численность была достигнута в 2013 году — 18%, а после кризиса 2014 года она упала до отметки в 12%. Среднемесячный доход этих граждан составляет не менее 60 тысяч рублей на человека по России, а по Москве — 120 тысяч. Что позволяет им безболезненно покупать товары длительного пользования (вплоть до автомобиля) и без просрочек оплачивать ипотеку, расходы на текущее потребление, регулярные поездки в отпуск за рубеж.
«Среднего класса в классическом западном понимании в России нет, — говорит профессор Александр Сафонов, коллега Зубца по Финансовому университету. — В развитых странах это люди с активной гражданской позицией, которые продвигают свои интересы через политические партии. У нас это высокооплачиваемые работники банковской сферы, менеджеры, руководители бюджетных организаций. В столицах и профицитных регионах сюда относятся и отдельные категории бюджетников, прежде всего врачи и учителя».
А вот представителей малого бизнеса Сафонов не относит к среднему классу, поскольку, по его словам, многие из них имеют доходы не выше средней заработной платы по стране. Кроме того, зарегистрированных индивидуальных предпринимателей становится с каждым годом все меньше. Основной причиной, по которой средний класс в России так и не состоялся как автономная социальная категория с четкими границами, собеседник «МК» считает хроническую нехватку бюджетных — федеральных и региональных — ресурсов для формирования адекватной зарплаты. В августе 2008 года вышло правительственное постановление, предусматривавшее повышение зарплаты на 30% работникам федеральных бюджетных учреждений в связи с «введением новых систем оплаты труда». Но и этот проект, и сходные по целям майские указы президента 2012 года не оправдали себя по все той же причине недостаточного объема выделяемых из госказны средств.
В итоге, отмечает Александр Сафонов, показатели по заработной плате достигались чисто формально — либо за счет переработки и совмещения различных должностей, либо посредством манипуляций с доходами: когда людей переводили с полной ставки на четверть ставки, оставляя им тот же фронт работы и ту же зарплату. В целом же, резюмирует аналитик, значение среднего класса трудно переоценить: если мы не наращиваем его ряды, повышая реальные располагаемые доходы граждан, то гарантированно стопорим развитие страны.
Доля доходов от частной предпринимательской деятельности в общих доходах населения у нас за последние лет 15 снизилась вдвое — с 15,2% в начале «нулевых» годов до 7,5% в 2018-м, рассказывает директор Института стратегического анализа ФБК Игорь Николаев. «О каком устойчивом и крепком среднем классе может идти речь, когда малый бизнес вообще никак не стимулируется, не поддерживается, не поощряется государством?» — задает он риторический вопрос. Проблему эксперт видит в несправедливом распределении в России той самой прибавочной стоимости, о которой так много говорили классики марксизма-ленинизма. По официальной статистике, в 2018 году доходы федерального бюджета выросли на 17,2%, прибыль корпоративного сектора — на 6,3%, а доходы населения — на 0,2%. Причем последняя цифра была получена путем методологических ухищрений Росстата.
«Не терпите ни богачей, ни нищих»
Мысль о среднем классе как о некоем «золотом сечении» и становом хребте любого общества развивали многие мудрецы. По Аристотелю (384–322 до н.э.), социальная пирамида должна состоять на 5–6% из богатых, на 14–15% — из бедных и на 80% из людей со средним достатком, способных обуздать амбиции элиты и не допустить потрясений. Первые две полярные прослойки древнегреческий философ считал девиациями (крайними отклонениями от нормы). «Трудно следовать доводам разума человеку сверхсильному, сверхзнатному, сверхбогатому или, наоборот, человеку сверхбедному, сверхслабому, сверхуниженному», — писал Аристотель в своем труде «Политика». «Вы хотите сообщить государству прочность? Тогда сблизьте крайние ступени, насколько то возможно, не терпите ни богачей, ни нищих», — призывал спустя столетия Жан-Жак Руссо (1712–1778).
Сегодня для развитых стран с социально ориентированной экономикой эти идеи — азбучная истина, успешно воплощенная там в жизнь. Но у России свой путь и свой опыт, как подметил еще Петр Чаадаев, официально объявленный за это сумасшедшим. Дело не только в том, что у нас средний класс не сформировался как консолидированный хозяйствующий субъект и как политическая сила. По каким-то причинам те наши соотечественники, которые желали работать на себя, а не на «дядю», оказались в роли отверженных и гонимых. По каким-то причинам их активность планомерно подавлялась. В итоге многие индивидуальные предприниматели маргинализировались, перешли в разряд рантье, утратили былой драйв, дух личной заинтересованности и неравнодушия, без которого невозможна полноценная рыночная экономика. Тот факт, что в России сегодня зафиксировано 4 млн индивидуальных предприятий (ИП), — еще не залог радужных перспектив этого сектора. Быть зарегистрированным — не значит созидать. Как подсчитали аналитики Альфа-Банка, по-настоящему желают вести бизнес в РФ лишь 12% населения, тогда как в западных странах — до 57%.
В идеале средний класс должен обладать особым, более высоким, чем у общества в целом, потенциалом самозащиты, самоорганизации и солидарных действий. Но в России картина иная: каждый сам по себе, каждый избирает сугубо индивидуальные формы адаптации и борьбы за свои права. В нашей системе координат не просматриваются классические маркеры среднего класса западного образца — непременное активное участие в политической жизни миллионов граждан, их готовность пожертвовать личным комфортом ради общего дела. А может, и нет у нас никакого среднего класса, а есть некая условная статистическая величина, стойкий мираж, который беспрерывно манит к себе, заставляя поверить в то, что он не иллюзия, не наваждение, не морок?
Георгий Степанов
