Изобретательные разведчики создали в Европе осведомительную сеть и первыми использовали новейшую технику, о которой еще никто не знал
Началось с того, что представители КГБ СССР обратились к главному редактору газеты «Неделя» (это было популярнейшее еженедельное приложение к «Известиям», выходившее двухмиллионным тиражом) с просьбой поместить статью об агентах советской разведки, которые перед войной работали во Франции. И принесли проект очерка.
Прочитав, главный редактор ответил, что тема, конечно же, невероятно интересная, но текст не годится:
— Никто читать не станет. Я вам найду автора, который сам увлечется темой и напишет увлекательно.
И он посоветовал мне взяться за эту тему, учитывая, что я не только обожаю историю, но и сам пишу шпионские детективы.
— С удовольствием, — ответил я, — но представленных комитетом справок недостаточно. Невозможно понять и почувствовать людей, о которых они хотят рассказать. Пусть покажут личные дела.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬ КГБ РАЗРЕШИЛ
Я даже не понимал, о чем просил. Личные и рабочие дела агентуры — один из самых охраняемых секретов любой специальной службы. Даже действующим сотрудникам разведки позволено знакомиться только с теми документами, которые им необходимы по службе. На выдачу любого дела нужна санкция начальства. И всякий раз отмечается, кто именно и когда брал ту или иную папку. А показать ее человеку со стороны? Немыслимое дело!
Первое главное управление (внешнюю разведку) КГБ на переговорах с редакцией представлял очень симпатичный и открытый полковник, посвятивший службе всю жизнь. Ему искренне хотелось, чтобы страна узнала о героях-разведчиках.
Он спокойно сказал:
— Разрешение может дать только председатель. Доложим.
Председателем комитета госбезопасности был Владимир Александрович Крючков. В стране наступали новые времена. Крючков, как мог, к ним приспосабливался. Заботился о том, чтобы все видели: гласность распространяется и на КГБ.
Крючкову доложили, что автор просит показать ему все (!) документы без изъятия. Поскольку это была инициатива самого председателя, ответ был положительный. Полковник позвонил и, скрывая радость будничным тоном, сообщил:
— Владимир Александрович разрешил.
В старом здании комитета на Лубянке, в тоскливом кабинете со скучной казенной мебелью передо мной на большой стол выложили три совершенно секретных архивных дела — личные и рабочие дела трех агентов внешней разведки. В полном объеме! Ничего из них не вытащив! Ни единой страницы!
Я испытывал невероятное чувство, знакомое, наверное, немногим исследователям, сумевшим увидеть то, что скрыто от чужих глаз.
В те давние годы разведка еще не бюрократизировалась. Шифртелеграммы, письма, донесения, оперативные планы писались не по шаблону. Служебные документы той эпохи сохранили индивидуальность разведчика, а иногда и то, что казалось немыслимым, — искренние эмоции и переживания.
ОПЕРАТИВНЫЙ ПСЕВДОНИМ
Среди них выделялись документы, подписанные оперативным псевдонимом, который сегодня кажется, мягко говоря, странным, — «Дуче». Так именовали вождя итальянских фашистов Бенито Муссолини. Но в начале тридцатых слово «дуче» не звучало так одиозно. Советский Союз поддерживал с фашистской Италией полноценные отношения.
Это был псевдоним Сергея Михайловича Шпигельгласа, который 17 февраля 1938 года возглавил внешнюю разведку. Подписанные им телеграммы выдавали в нем смелого и решительного оперативника и резко отличались от донесений его коллег. Он был умелым и изобретательным разведчиком. В середине тридцатых годов подолгу нелегально жил в Западной Европе, в том числе и в Париже, чтобы непосредственно руководить наиболее важной агентурой.
Сергей Михайлович Шпигельглас родился в Варшаве, окончил реальное училище и поступил на юридический факультет Московского университета. Прямо со студенческой скамьи его призвали в царскую армию.
В 1918 году Сергея Шпигельгласа взяли в Особый отдел (военная контрразведка) ВЧК. Он работал в контрразведывательном и оперативном отделах, потом попал в иностранный отдел, поскольку свободно говорил по-немецки, по-французски и по-польски. Работал в Монголии и во Франции.
Шпигельглас непосредственно руководил обширной агентурной сетью советской политической разведки среди русской военной эмиграции.
ЧТО ДЕЛАЛ ТРЕТЬЯКОВ В ПАРИЖЕ
Можно предположить, как изумились бы не только деятели русской эмиграции, но и многие видные парижане, узнай они тогда, что Сергей Николаевич Третьяков работает на советскую разведку. Третьяков! Крупнейший российский промышленник, до октябрьской революции — один из бесспорных лидеров московских деловых людей, министр Временного правительства, министр в сибирском правительстве адмирала Колчака... И в первые годы эмиграции заметная фигура. Но постепенно он отходит в тень. Устроиться на чужбине он не смог. Мучительно искал выход. И нашел, согласившись работать на советскую разведку.
У Шпигельгласа возникла идея, реализация которой превратила Третьякова в одного из самых ценных агентов в Париже.
Шпигельглас обратил внимание на то, что семья Третьякова снимает три квартиры в доме, который очень интересовал советскую разведку.
В доме №29 на рю дю Колизе находилась канцелярия Русского общевоинского союза, объединявшего военную эмиграцию. Русский общевоинский союз в Москве воспринимался как источник постоянной опасности и как главный враг.
По счастливой для советской разведки случайности Третьяков снимал в том же доме три квартиры. Одну, побольше, как раз над штабом РОВС. У Шпигельгласа родилась новаторская по тем временам идея: установить подслушивающую аппаратуру и записывать все разговоры, которые ведутся в святая святых РОВС!
В кабинете председателя РОВС советские разведчики ночью установили подслушивающее устройство, хотя это оказалось непростым делом. 12 января 1934 года началось постоянное прослушивание разговоров, ведущихся в кабинете председателя РОВС Евгения Карловича Миллера. Подслушивающая аппаратура в переписке центра с парижской резидентурой именовалась «Петькой».
Магнитофонов еще не существовало. Почти ежедневно по несколько часов Третьяков, агентурный псевдоним «Иванов», надев наушники, старательно записывал все, что ему удавалось разобрать.
ВЕРНАЯ СЛУЖБА НЕ СПАСЛА
Шпигельглас руководил похищением главы РОВС генерала Миллера в сентябре 1937 года. Миллера по-прежнему именовали генералом, хотя он давно переоделся в штатское. Как и его подчиненные в Русском общевоинском союзе. Все они были эмигрантами, все они вынуждены были покинуть родину, проиграв Гражданскую войну и не желая покориться победителям — большевикам.
Оперативная группа захватила генерала в Париже. Его доставили в портовый город Гавр. Здесь на разгрузке стояло советское судно «Мария Ульянова», доставившее 5522 тюка с бараньими кожами на общую сумму в девять миллионов франков. Портовой команде оставалось выгрузить еще шестьсот тюков, когда «Мария Ульянова» внезапно стала готовиться к отходу. Капитан получил по радио малопонятный ему приказ принять важный дипломатический груз и немедленно покинуть порт.
29 сентября 1937 года «Мария Ульянова» дошла до Ленинграда, на следующий день генерала Миллера доставили в Москву на Лубянку. Он оказался на тюремных нарах. 11 мая 1939 года его расстреляли.
Сергей Шпигельглас получил специальное звание майор госбезопасности. Майор госбезопасности носил в петлицах один ромб, то есть приравнивался к генералу. Шпигельглас обладал правом напрямую отправлять Сталину разведывательные сводки. Но верная служба его не спасла.
9 июня 1938 года он передал дела новому руководителю внешней разведки — старшему майору госбезопасности Залману Исаевичу Пассову, переведенному из Особого отдела. Шпигельглас был арестован 2 ноября. Пять месяцев отказывался подписывать то, что от него требовали... Его расстреляли 29 января 1941 года.
РАБОТА НАД УЧЕБНИКОМ
Новый начальник разведки Залман Пассов родился в Старой Руссе, окончил пять классов. В четырнадцать лет вступил в Красную Армию. В семнадцать лет, в мае 1922 года, Пассова взяли в аппарат уполномоченного ГПУ по Старо-Русскому уезду. Осенью 1928 года молодого чекиста отправили учиться в Высшую пограничную школу ОГПУ, где набирали курс для подготовки сотрудников особого и контрразведывательного отдела.
Пассова включили в следственную бригаду, которая после убийства Сергея Мироновича Кирова сооружала в Ленинграде липовые дела. Летом 1937 года он получил орден Ленина. При Пассове в июле 1938 года разведка стала именоваться 5-м отделом Главного управления госбезопасности НКВД.
В те годы разведчикам иногда поручали важные дипломатические миссии. Резидентом в Хельсинки был Борис Аркадьевич Рыбкин, который работал в разведке с 1931 года. В Финляндии он работал под именем Бориса Ярцева и под прикрытием консульской должности. Его заместитель в резидентуре — будущая писательница Зоя Ивановна Воскресенская, вскоре она стала его женой.
В апреле 1938 года Бориса Рыбкина вызвали в Москву. Сталин назначил его поверенным в делах и поручил вести с финнами секретные переговоры по территориальным делам. Переговоры успехом не увенчались. Во время войны Рыбкин служил резидентом в Стокгольме. Он погиб в 1947 году в автокатастрофе…
Залман Пассов недолго руководил внешней разведкой. 23 октября 1938 года нарком внутренних дел Николай Иванович Ежов доложил Сталину: «Пассов нами вчера арестован».
«Пассов, — говорится в протоколе допроса, — вместо живой практической работы по белым, по офицерству, по выявлению посылок РОВСом своей агентуры в СССР намеренно занимался так называемым легендированием, которое создавало внешнюю видимость против-белой работы, чтобы скрыть подлинные базы белых на территории страны, а сигналов об этом было сверхдостаточно».
В реальности советская разведка располагала очень широкой агентурной сетью в среде белой эмиграции, особенно в Российском общевоинском союзе, и действительно знала все, что там происходит.
Пока шло следствие, Пассова привлекли к сотрудничеству с особым бюро при наркоме внутренних дел, которое разрабатывало учебники для Центральной школы НКВД и межкраевых школ ГУГБ НКВД. В ходе большого террора был уничтожен практически весь преподавательский состав учебных заведений НКВД, и руководители наркомата разрешили использовать оперативный опыт арестованных чекистов.
Вершина лицемерия: всем понятно, что арестованный вовсе не враг и его опытом можно воспользоваться. Но он все равно подлежит уничтожению. Арестованный Залман Пассов трудился над учебником закордонной разведки, а его бывшие коллеги готовили ему смертный приговор. 15 февраля 1940 года Пассова расстреляли.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ: Хладнокровный, решительный и безжалостный, начальник разведки знал, как ликвидировать врагов.
Леонид Млечин
