Возле каждого окна следственного изолятора города Александрова сидит по нескольку голубей. Птицы ждут, когда кто-то из заключенных откроет окно и угостит их крошками, кашей, хлебом — этой традиции, кажется, уже несколько столетий. Здание александровского СИЗО было построено еще чуть ли не во времена Ивана Грозного — Александровская слобода, центр опричнины, наводила ужас на всю Россию. Здесь даже был найден стул с прикованной к нему железной цепью и железным ошейником — в таких условиях содержались некоторые узники. Возведение дополнительных пристроек началось только в 1852 году, помощник архитектора Рейм сообщал во Владимирскую губернскую строительную комиссию: "Честь имею представить в Комиссию сдаточную опись здания отдельных камер для следственных арестантов при тюремном замке в г. Александрове и донести, что вновь устроенное здание может быть занятым по принадлежности".
Сейчас "тюремный замок" тоже занят по принадлежности, а охраняет его 24-летняя Марина Ропова, кинолог. Когда она с немецкой овчаркой Лордом обходит здание, форточки СИЗО распахиваются, и голуби со всей округи стремительными стаями летят на знакомый звук. Но сейчас заключенные не собираются кормить птиц. Им просто нестерпимо хочется закричать вслед девушке: "Эй, красавица! Красавица!"
"Все, рапорт подаю!"
Марина действительно официально признанная красавица, финалистка конкурса "Мисс УИС" Владимирской области. Хотя назвать это мероприятие стандартным конкурсом красоты все же нельзя — для победы необходимо было проявить свои лучшие профессиональные умения. Но когда начальник заявил: "Поедешь во Владимир на четыре дня, будешь представлять наше учреждение", Марина страшно испугалась: "Нет! Ни за что! Все, я рапорт подаю!" Одно дело — территорию с автоматом Калашникова патрулировать, а совсем другое — на сцене в длинном платье выступать. Пришлось провести с девушкой воспитательную беседу. "Да ты погоди насчет платья,— успокоил ее непосредственный начальник, Роман Усов, курирующий в СИЗО вопросы охраны.— Сама посуди — кто у нас лучше всех из женщин бегает? А стреляет?" Крыть было нечем, пришлось Марине ехать во Владимир. На конкурсе она показала один из лучших результатов стрельбы из пистолета Макарова — 26 очков из 30 возможных. Отлично пробежала кросс. С платьем тоже, кстати, неплохо вышло. Коллега, охотник-любитель, принес ей шкуру лисы, другой коллега, владелец нескольких кур и уток, добыл красивые перья, и Марина сшила наряд, который судьи тоже отметили как один из лучших. Первое место Ропова, правда, не заняла. Но зато она — одна из тех немногих финалисток, сотрудниц уголовно-исправительной системы, которые работают не где-то в бухгалтерии, юридическом отделе или отделе кадров. "Не с бумажками, короче говоря, она дело имеет,— объясняет Усов.— Марина несет службу с оружием. И если, не дай бог что, ей придется применять это оружие на поражение".
А заключенным хоть бы хны. "Девушка! — надрываются.— Девушка, а как зовут вашу собачку?" Марина на крики даже не оборачивается. "Любое общение с подследственными — это неслужебные связи",— говорит. Когда мимо проходит бесконвойный заключенный с тележкой — на склад, за продуктами,— Марина и бровью не ведет. Зато Лорд реагирует мгновенно и все время, пока идет погрузка, держит в зоне своего внимания человека в робе. "Все наши собаки прекрасно различают сотрудников, гражданских и заключенных,— объясняет Марина.— Дело не только в том, что одни в форме, а у других нашивки на спецодежде. Все, кто живет в следственном изоляторе, пропитаны его особым запахом, и, конечно, наши собаки этот запах отмечают. Так они научены. Собака — это не огнестрельное оружие, это спецсредство".
В хозяйстве Марины семь хвостатых спецсредств: Зара, Мухтар, Рэсси, Лорд, Веста, Бучер и Бумер. "Я сюда ради них и пришла. По образованию я модельер-конструктор. Но работала модельером всего год. Наступил кризис, и все самые молодые попали под сокращение. Тогда я решила, что надо искать более стабильную работу, не в частной компании. Знакомая тут, в СИЗО, служила, вот и посоветовала узнать насчет вакансии. Ну, я пришла и сказала, что очень собак люблю. Прошла медкомиссию, тестирование, обучение — полгода пришлось на это потратить. Зато теперь любимым делом занимаюсь. Заодно выяснилось, что мне еще очень нравится под погонами ходить, служить Родине".
Марина служит Родине за 12 тысяч рублей. Собаки получают примерно столько же. "Но нам обещали поднять зарплату с нового года",— говорят сотрудники изолятора и сплевывают. Суеверными они становятся, когда говорят о своей службе. "Ни одного побега у нас — тьфу-тьфу-тьфу! — не было,— сообщает Усов.— Никаких чрезвычайных — тьфу-тьфу-тьфу! — происшествий не зафиксировано". Заместитель начальника, курирующий тыловое обеспечение, Андрей Курочкин, предлагает заглянуть в ту самую тележку, которую везет на кухню бесконвойник: "А посмотрите, какое хорошее мясо, овощи. У нас в СИЗО кормят лучше, чем в детском саду!"
Оклада Марины пока не хватит, чтобы каждый день так питаться — на одну только квартплату у нее уходит около 4 тысяч. Хорошо, что рядом родители, они купили ей квартиру, помогают делать ремонт. Так что Марина — девушка с приданым. Претендентов на руку и сердце пока, правда, не наблюдается. "Когда парни узнают, где я работаю, то часто говорят: "Класс. С тобой, наверное, не страшно". Представляете, какой мужской контингент пошел? Их самих еще защищать надо. Так что пока я одна. Ровесники мне кажутся детьми, а те, кто постарше, уже все женаты. Или пьют. Или вон у нас за решеткой сидят". По душам Марина может поговорить только с лучшей подругой, которая работает в полиции: "Мы с ней с полуслова друг друга понимаем".
"Может, после вашей публикации какой-нибудь приличный молодой человек в нашу Марину влюбится,— смеется мама Алевтина Рудольфовна.— Она ведь девочка очень хорошая. Доброжелательная, любит животных". "Мисс обаяние" подсказывает: "Я еще и крестиком вышивать могу. В основном это изображения собак, но сейчас вот заканчиваю двух мишек. С сердечком".
Поначалу родные Марины волновались насчет ее нового места работы. "Это что ж,— чуть не расплакалась бабушка,— наша Мариночка в тюрьме будет? Ой, боже ж мой". Но теперь успокоились. "Другие же работают,— говорит Алевтина Рудольфовна.— И наша не хуже других". Коллеги-мужчины тоже никогда не делают сексистских заявлений вроде: "Не женское это дело". В отделе охраны александровского СИЗО женщин — ровно половина. Так что это давно уже вполне женское дело.
Лейтенант внутренней службы Евгения Баскакова. Мисс нежность
Фото: Андрей Рудаков, Коммерсантъ
"Оставьте хоть котов"
"И мама в нашей зоне охранником работала, и муж, и сестра работает, и я вот",— говорит Евгения Баскакова, потомственный сотрудник ЛИУ-8, что в городе Киржач. По специальности 33-летняя Евгения — учитель русского языка и литературы. Но в школе и дня не преподавала. На последнем курсе института пришла сюда, чтобы подработать в охране, да так и осталась. Учреждение это особое, колония для больных туберкулезом. Причем туберкулез у многих заключенных сопровождается другими заболеваниями — гепатитом, ВИЧ. Много тут людей отчаявшихся, которые находятся в тяжелой депрессии. Вот ими и занимается Евгения, она получила второе образование, психологическое. "И с вичевыми общаюсь, и с суицидниками. Иду в зону без оружия, не в форме — так легче расположить человека". Евгения носит обычно брюки или длинную юбку. "Если она наденет мини, то нам придется к ней приставлять батальон,— улыбается Андрей Назаров, курирующий воспитательную и кадровую работу.— Но то, что начальник психологической лаборатории у нас женщина, очень хорошо. С ней охотнее общаются. Вообще, осужденный может написать отказ от работы с психологом, но с тех пор, как Евгения у нас работает, отказов таких почти не было. Даже самые агрессивные зэки с ней немного смягчаются. Хотя у нас колония строгого режима, рецидивисты в основном".
Если приходит этап и там оказывается первоходка, то сотрудники, получая его личное дело, удивляются: "Смотрите, первый раз человек осужден!" А Евгения понимает, что ее как психолога ждет на первичном тестировании: "Первоходки обычно ошарашены, растеряны. А рецидивисты ведут себя наглее, они уже имеют опыт, знают, что к чему. У нас ведь тут сидят одни и те же. Чаще всего, если человек освобождается летом, то мы уже знаем, что несколько месяцев его не увидим. А если освобождается зимой, то почти наверняка вернется через месяц. Украдет, но вернется. Очень часто бывшие заключенные, выходя на волю, просто не знают, куда идти и что делать. А здесь они находятся в привычном кругу, вот и возвращаются. Но бывают исключения. Недавно на улице ко мне подошел человек: "А я вас знаю, вы меня лечили в колонии. Спасибо, я вышел, женился, на завод устроился".
Больше всего Евгении как психологу нравится работать с теми, кто совершил экономические преступления: "У них интеллектуальный уровень совсем другой, с ними интересно". Но такие граждане тут бывают нечасто. Приходится работать с теми, кто есть. И хотя, как говорит Евгения, ее главная задача "проявить участие", бдительности она никогда не теряет. Осужденные сами обладают неплохим психологическим опытом и все время пытаются "пробивать" сотрудников. Могут, к примеру, попросить шариковую ручку: "Подарите?" Могут написать стихи или приносят шоколадку: "У вас ведь сегодня день рождения". Они откуда-то знают почти все о тех, кто с ними контактирует, вплоть до домашнего телефона, и проверяют, как далеко можно зайти в отношениях, как можно использовать человека в своих целях. "Мисс нежность" поэтому при всей ее женственности и мягкости обладает стальным характером. Такую не пробьешь.
На конкурсе у лейтенанта Евгении было "платье романтическое, розовое, в пол". Лучше всего удались ей тесты правовой подготовки. Спортивные состязания тоже проблем не вызвали: "Я регулярно спортом занимаюсь. Даже здесь с сотрудницами два раза в неделю закрываемся в спортзале, включаем музыку и занимаемся шейпингом".
Работой своей Евгения довольна. "По выслуге лет я уже пенсионером считаюсь. Но уходить не собираюсь. Зарплата у меня хорошая, около 20 тысяч. Для Киржача это очень круто. Сюда многие женщины хотят устроиться. Это мужчины могут в Москву ездить работать, а женщины ведь остаются с детьми, им нужен соцпакет, нужны стабильные условия. Я все это здесь нашла". Евгении, как и другим участницам конкурса "Мисс УИС", подарили серьги — серебряные, с маленьким камушком. Она надевает их и идет — по грязным лужам, мимо вышек и забора с колючей проволокой, мимо маленькой часовенки с почему-то черными куполами, мимо безнадежно больного зэка, который смотрит в зарешеченное окно, прижав к груди кота — животных держать в колонии запрещено, но осужденные не поддаются: "У ментов собаки, а нам оставьте хоть котов",— идет на свою очень-очень женскую работу. Проявлять участие
