Насколько я знаю, моржи не снимают плавки, влезая в прорубь. Помню, ребёнком я этому удивлялся, поскольку знал: чтобы отморозить одно из причинных мест, пусть даже в рамках следственного эксперимента, нужно сидеть, на холодном, от пяти минут и более. Но где ты сядешь в проруби? Под водой безвоздушное пространство, практически невесомость. И вообще-то для дворового парня это ценно — настоящий шанс почувствовать себя запертым в ракете, как Леонов или Белка со Стрелкой.
Это оберег... Не буду заниматься народно-любительской лингвистикой, хотя студёная вода, касающаяся членов человеческого организма, не может не пробудить в нём дремлющего язычника, с его поклонами сакральным звукосочетаниям, коими являются заклинания, известные нам как слова — живые и мёртвые, по Норе Галь. Не стоит забывать, что в стрессовых ситуациях кровь в один миг отливает от конечностей к сердцу и другим центральным органам, а потому фаллос, которым в иные дни мы способны двигать горы, окунувшись в прорубь, тут же превращается в глыбу льда, которую вода обжигает словно пламя. Парадокс действительно вскрывает моржа. Ради одного этого ощущения экстаза, разгоняющего кровь и расширяющего сосуды (для моржа смерть в проруби гораздо торжественнее смерти на женщине во время соития хотя бы потому, что не нужно портить Акт преждевременными предупреждениями по поводу указаний о похоронных процедурах), — всё и делается.
Оберег же задаёт процессу необходимую меру привычности и нормальности. Если бы морж шёл в прорубь голышом, он по меньшей мере выглядел бы сверхэксцентричным малым с тревожно-избегающим типом привязанности, по большей — как социально неблагонадёжный элемент, по которому тюрьма уже отплакала.
То же самое делает жанр в письме.
Я бы хотел осознать это настолько же кристально, как моржи. И тут я снова убеждаюсь, что время устроено загадочно. Я любил наблюдать падающий в лунки снег, оставленные мужчинами следы от лесенки в лес, круги на воде, сусальные животы с боками, красными от трения полотенец — задолго до того, как задумался о том, как мне обустроить свой день за письменным столом.
Учителя снова нашли меня раньше, чем я сам это понял. Просто уроки даются всегда в будущем, хотя для этого и приходится путешествовать на пятнадцать лет назад в прошлое.
