К трём часам приехал в офис. Провёл два собеседования.
Первое — с парнем, окончившим Литинститут.
— Я могу писать публицистику, сценарии, пьесы. Сам я из Сибири, в Москве 10 лет. У меня много публикаций в толстых журналах, могу показать. Мне нужна работа, на писательские деньги не проживёшь.
Я попытался объяснить соискателю, что мы не совсем то, что он ищет. Сценарии и пьесы нам не нужны. Человеку сорок лет, хорошо бы уже как-то определиться.
Он меня внимательно выслушал и продолжил так, будто я ничего не сказал:
— Я могу писать публицистику, сценарии, пьесы. Сам я из Сибири, в Москве 10 лет. У меня много публикаций в толстых журналах, могу показать. Мне нужна работа, на писательские деньги не проживёшь.
Так мы и перекидывали, будто теннисный мячик, тему разговора: я про своё, и он про своё. Договорились, чтобы он прошёл «СОЛО на клавиатуре». У меня, правда, было ощущение, что наш курс он проходить не станет, хотя ему, писателю, это в любом случае было бы полезно.
Второй соискатель заставил меня вспомнить события пятнадцатилетней давности.
Он уже устраивался к нам на работу, и мы ему тогда отказали.
Причина проста: он психически больной человек. Его нельзя оставить на ночь одного. Кто знает, что ему взбредёт в голову.
Он нервный, несобранный, в разговоре перескакивает с одного на другое, слушать не умеет, говорит сбивчиво.
Ну как мне быть? Честно сказать ему, что в силу того, что он мне видится психически больным человеком, мы его взять не можем?
Это обидит, огорчит человека.
Поэтому я ответил ему уклончиво: «Подумаем, посмотрим, возможно, вам напишем или позвоним».
Долго писал с М.Р. Рахматулиным письмо в одно министерство. В этом министерстве почти двести сотрудников зарегистрировались для прохождения «СОЛО». Более десяти сотрудников уже прошли наш курс и пишут мне приятные письма. А пятьдесят человек не выполнили ни одного задания.
Я написал всем зарегистрированным письмо и постарался увлечь их нашей программой.
Сразу получил два отклика: меня поблагодарили за рассылку и обещали начать заниматься.
Письма, звонки, воспитательные беседы с нашими сотрудниками — так спокойно и ровно прошёл день. И вспомнилась мне фраза: «Мудрость — это жизнь, которая знает, что жить стоит».
Из офиса с Маратом Рауфовичем приехали в магазин купить мне продукты. Одному из покупателей я решил подарить книгу «КомпьютЕрики шутят». Беру книгу, хочу оставить автограф и написать несколько добрых слов — и выяснил, что моей любимой авторучки, той, которую мне подарил Алексей Михеевич Брячихин, у меня нет.
Позвонил в офис — всё верно, ручка лежит на столе.
— Какие проблемы, — сказал Марат Рауфович, — сейчас заедем в офис и заберём вашу ручку. Хотя она никуда не делась бы и до утра.
— Но мне, — ответил я, — спокойнее, если ручка в кармане.
А еще болела сегодня правая нога. По этому поводу вспомнился анекдот:
— Доктор, у меня болит правая нога.
— Ну что же вы хотите батенька, ей уже за 80 лет…
— Да, но левой ноге тоже за 80, а она не болит.
Вечером, как всегда, рассматривал фотографии новых солистов и проглядывал список новых читателей бесплатной онлайн-книги «Курить, чтобы бросить!».
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P. S. Два месяца назад сделал я эту запись для дневника. Писатель «СОЛО» не прошёл». А зря. Это ему помогло бы в работе.
Так вышло, что дома несколько раз смотрел телевизор.
Рекламные блоки меня просто приводили в бешенство.
Во-первых, реклама лекарств. Ну как можно рекомендовать лекарство, не зная больного? Кому-то, скажем, «Ноопепт», возможно, и помогает, а для кого-то он может быть вреден.
Понимаю, у фармацевтов много денег, и они хорошо платят за рекламу. Но нужно же думать о больных.
А реклама вредных продуктов? Бургеров, колбасы, майонеза, пирожных, сладких напитков…
Да, размещая рекламу, телевизионщики как бы отстраняются от неё: «Мы не несём ответственности за рекламные объявления». Несёте, и ещё как несёте. И то, что в России так много больных, виноваты и телевизионщики.
На законодательном уровне рекламу товаров, которые могут повредить здоровью, необходимо запретить.
Лгать самому себе для своей выгоды – подделка; лгать для выгоды другого — подлог; лгать для того, чтобы повредить, — клевета; это худший вид лжи.
Жан-Жак Руссо (1712-1778), французский философ-просветитель
