В конце 90-х на переходе между станциями метро «Белорусская» — кольцевой и радиальной — по многу часов стояла несчастнейшего вида старушка и продавала здоровенную книгу под названием «Авиация». В то время мы с моим первым мужем, возвращаясь с работы, часто делали эту пересадку, и нам было очень жаль никому не нужную бабушку, пытавшуюся продать последнее, что у нее осталось. Денег у нас было мало, но однажды, получив зарплату, мы переглянулись — и поехали на «Белорусскую» за «Авиацией». Помнится, стоил этот совершенно лишний в нашем хозяйстве том вовсе не дешево. Но нам было очень приятно: мы помогли ближнему своему. Каково же оказалось наше изумление, когда на следующий день по пути с работы мы увидели на прежнем месте все ту же бабушку — со все той же книгой «Авиация». Видимо, последней надеждой несчастной был не отдельный том, а добытый неизвестным способом тираж. Вроде бы ничего особенного не произошло, но как-то досадно было смотреть на старушку, тихо стоявшую у эскалатора с огромной книгой в руках и бесконечно несчастным видом…
Прошло много лет. Даже век сменился. И вот мы со вторым мужем задумали продать через Интернет старый холодильник. За копейки. Просто чтобы не выбрасывать. И попались на известную удочку: поверив приятному голосу в телефонной трубке, сообщили данные карты якобы для перевода денег нам — а в результате лишились всего, что на ней лежало. К счастью, денег у нас и на этот раз было мало, так что мошенники наверняка остались жестоко разочарованы. Впрочем, все равно было до слез обидно. Бесплатно отдав старый холодильник дворникам, мы поклялись никогда больше не заниматься доморощенной коммерцией.
Два этих случая не дают мне покоя и заставляют задуматься над феноменом мошенничества, которое цветет все более пышным цветом. За последние несколько десятилетий его жертвами становились многие в моем окружении: кто-то отдал деньги незнакомцу, обещавшему спасти родственника из тюрьмы («арестованный» тем временем был на работе, занимался своими делами и понятия не имел, что его спасают); кто-то перевел немалую сумму в качестве пошлины, чтобы получить крупный выигрыш в некую загадочную лотерею; кто-то под руководством очередного приятного голоса в трубке побежал к банкомату — спасать свой банковский вклад от взлома — и остался без копейки на счете. Причем все пострадавшие — взрослые, образованные, умные люди. Просто морок иногда накрывает каждого.
Причем не только морок, превращающий тебя в жертву, но и тот, что искушает самому стать мошенником. Еще одно воспоминание. Одно время я работала в получасе ходьбы или 10 минутах езды от метро «ВДНХ». Троллейбусы ходили редко, были всегда переполнены, но все-таки выручали, когда до начала собственной лекции оставалось слишком уж мало времени. Тогда еще не существовало никаких магнитных транспортных карт — надо было опустить мелочь в специальную емкость и оторвать от длинной бумажной ленты номерной билетик. Я знала от своих студентов, что некоторые из них подолгу возили с собой оторванные однажды билетики, надписав на обороте номер конкретного троллейбуса, и по многу раз предъявляли контролеру один и тот же проездной документ. Сама я так и не решилась предпринять что-либо подобное. Но помню, что рассказ этот слушала с искренним сочувствием, радовалась чужой находчивости и была в шаге от «заготовки билетиков на сезон».
Так что вопрос не только в том, почему, зная великое множество историй о мошенничестве, мы опять и опять, условно говоря, покупаем книгу «Авиация». Он еще и в том, почему нас самих то и дело тянет кого-нибудь перехитрить, а точнее — обмануть? Не стану повторять пошлости насчет «страны дураков» и неодолимой веры нашего народа в ковер-самолет и сапоги-скороходы. Объективных данных у меня нет, но мировая литература и кинематограф свидетельствуют, что мошенничество существует чуть ли не по всему земному шару. Меня сейчас интересует другое: что провоцирует его бурный рост именно в нашу эпоху? И сейчас я поворчу немного, как и положено людям пенсионного возраста, на тему «раньше трава была зеленее».
Мне кажется, мошенничество заметно подогревается Интернетом, причем не только в плане технологическом, но и в отношении психологическом. Осмелюсь сформулировать это так: все мы сейчас живем в мире Победившей Шпаргалки. Списывание — старый как мир способ мошенничества. Но все те ухищрения, на которые шли школьники и студенты досетевой эпохи, кажутся их потомкам наивными и смешными, а главное — недопустимо трудозатратными.
Все мы хохотали, когда смотрели новеллу «Наваждение» из гениального гайдаевского фильма «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». Помните студентов, которые сконструировали передающее устройство, чтобы один диктовал другому ответы на вопросы экзаменационного билета? И профессора, разоблачившего хитрецов: «За изобретение ставлю «пять», а по предмету — «неуд». Мне кажется, сегодняшний преподаватель упал бы в обморок, обнаружив, что двоечник демонстрирует подобную живость мышления и техническую квалификацию. Да и многометровые шпаргалки, которые отстающие ученики былых времен писали бисерным почерком, скручивали в тоненькие трубочки, распихивали по потайным карманам и ухитрялись незаметно достать во время экзамена, — это нечто, не имеющее даже отдаленного отношения к поведению двоечника XXI века. Никакие силы не заставят его так надрываться. Если он и затратит какие-то умственные усилия, то лишь на то, чтобы пронести на экзамен свой верный смартфон. А уж там наверняка хранятся ответы на все вопросы — и нет никакой необходимости искать их заранее.
И вновь я не хочу противопоставлять себя, честного представителя честного поколения, своим ленивым и нелюбопытным студентам. У нас, преподавателей, регулярно бывает повышение квалификации. Для получения зачета чаще всего требуется пройти тестирование. Как это выглядит на практике? В одном компьютерном окне у меня открыт тест, в другом я ищу ответы на вопросы. Иногда в увлекательном процессе участвуют коллеги или члены семьи. И никто никого не осуждает.
Нет, конечно, ничего принципиально нового в такой технологии нет. Когда-то мы всей семьей наблюдали за тем, как мои бабушка и дедушка разгадывали кроссворд в «Огоньке». У каждого из них было в руках по номеру журнала: у одного — предпоследний, с кроссвордом, у другого — последний — с ответами (они тогда обязательно публиковались через неделю, потому что советского человека следовало не только развлекать, но и просвещать). И вот бабушка читала вопрос, возможные ответы некоторое время обсуждались, а потом, если подходящих вариантов найти не удавалось, дедушка смотрел ответ в новейшем номере журнала. Оба участника смеялись и приговаривали: «А что, хорошо идем!»
Теперь, что называется, «найди 10 отличий». Ну, может быть, не 10, но важные отличия точно есть. Во-первых, разгадывание кроссворда — дело менее ответственное, чем сдача экзамена в школе и вузе или зачета по итогам повышения квалификации. Во-вторых, родственники мои сначала все-таки пытались ответить сами — и только потом прибегали к помощи шпаргалки. И, наконец, описанная ситуация была локальной, а сегодня мы имеем дело с тенденцией глобальной. Все смотрят в Интернете всё. Строки песен, городские маршруты, рецепты манной каши и соленых огурцов, часы работы военкомата и годы жизни Пушкина. Чего мы хотим от студента — чтобы он один, как дурак, что-то запоминал?
И когда однажды нас настигают мошенники и списывают последние деньги с наших счетов, мы горюем, клянем судьбу, спрашиваем, почему именно на нас свалилось это несчастье. Мы не вспоминаем в этот момент, как сканировали медицинскую справку и с помощью компьютерной программы подправляли в ней дату (не ходить же второй раз к врачу!), как регистрировались на каких-нибудь не очень важных сайтах, указывая фальшивые имена и контактные данные, как проходили всевозможные тестирования, не выпуская из рук спасительного смартфона. Как ни прискорбно, мы — поколение мошенников. Мы бодро продаем друг другу книгу «Авиация», не задумываясь о том, что не все в мире можно делать понарошку.
Да, XXI век расширил сферу «понарошковых» действий. Стирают и моют посуду специальные машины, дорогу находят навигаторы, а современные автомобили с развитыми системами безопасности спасают жизни неумелых водителей. Но когда однажды человеку приходится развести костер, растопить печь, проплыть по реке на лодке с веслами, почистить рыбу, перевязать рану — выясняется, что есть области, свободные от мошенничества. Я иногда вижу, как мой сын настраивает гитару, включив на смартфоне какую-то очередную умную компьютерную программу. Только вот что важно: мне бы эта программа не помогла. У меня нет слуха. Природу не обманешь — в ней мошенничества не существует.
Я понимаю, что нельзя отправить всех двоечников жить в тайгу, без сотовой связи и Интернета, чтобы сподвигнуть их на честность и самостоятельность. Но вот уменьшить число тестов, провоцирующих ученическое мошенничество, и разработать другие виды аттестаций — дело трудное, но достойное. Понятно, что тех, кто охотится за нашими деньгами, в результате меньше не станет. Но, может быть, наше собственное сознание перенастроится с веры в электронное чудо на веру в собственные возможности — и обмануть нас станет несколько труднее?
Евгения Басовская
