Группа BrainStorm — один из самых успешных коллективов из бывших республик СССР. В нашей стране ее любят не меньше, чем на родине, в Латвии. Музыканты отвечают взаимностью: записывают песни с российскими звездами, регулярно выступают в Москве и регионах, а еще — снимаются в кино. «Известия» встретились с лидером группы Ренарсом Кауперсом после премьеры фильма Кирилла Плетнева «Семь ужинов», где BrainStorm сыграли самих себя.
— Для вас работа в кино не в новинку. Почему вы согласились принять участие в съемках картины «Семь ужинов»?
— Предложение поступило от режиссера Кирилла Плетнева. Ему нравится группа BrainStorm, и он вместе с музыкальным директором фильма Артемом Михаенкиным решили нас позвать. Мы появляемся в финальной сцене, где играем самих себя. Как группа мы снимаемся в кино второй раз, предыдущий был в латышской картине «Магическое кимоно».
— Никаких сложностей в работе не возникало?
— Почти нет. Хотя в ту ночь, когда снимали эпизод с нашим участием, было очень холодно, ветер, дождь. Вообще я поражаюсь людям из массовки — эти ребята работали с десяти вечера до шести утра. Мы-то снялись в своем эпизоде и побежали в вагончик греться, а они стояли на улице, бедные. Ну это рабочие моменты. Для кино мы открыты.
Однажды мы снимались для рекламного ролика пива, в котором изображали очень странных героев — полусумасшедших изобретателей, непонятно из какого века. Такие перевоплощения нам всегда интересны. Сейчас, оглядываясь назад и оценивая, что с нами происходило, мы видим разные волны, которые подхватывали BrainStorm и на которых мы балансировали.
— Вам принадлежит авторство песни «Ветер» с одним из самых «кинематографичных» припевов. К кино вы явно неравнодушны?
— Интересная игра слов: «кино» и «Кино». «Черный альбом» группы «Кино» мы постоянно слушали еще в школе. Кстати, текст «Ветра», как и почти всех наших русскоязычных песен, сочинил Сергей Тимофеев — прекрасный рижский поэт. Здесь Сергей прямо попал в десятку, и мы это мы видим на концертах. Люди поют с нами песню с первого до последнего слова. Думаю, это очень хороший показатель: нам удалось каким-то образом создать сцену, которую каждый видит воочию и желает к ней прикоснуться.
Что же касается кинематографических предпочтений, мне нравятся фильмы Уэса Андерсона. Это яркий режиссер с ярким миром образов, его «Отель «Гранд Будапешт» я могу смотреть бесконечно. Недавно мы летели в Австралию, в самолете был большой выбор фильмов, но после часа раздумий я снова выбрал «Гранд Будапешт». Люблю то, что делает режиссер Мишель Гондри («Вечное сияние чистого разума», «Перемотка». — «Известия»).
Я смотрю не очень много фильмов, но, когда смотрю, почти всегда плачу, они меня очень задевают.
— В 2000 году я услышал ваш первый альбом Among The Suns, вышедший на «фирменном» лейбле. Как получилось, что латвийская группа сразу заиграла по западным стандартам?
— На тот момент прошло больше 10 лет с тех пор, как я услышал у моего друга — нашего барабанщика Каспарса — альбом группы Depeche Mode Music for the Masses. Аккорды и звуки настолько шокировали и меняли сознание, что у меня, можно сказать, начался новый период в жизни. Кроме того, конечно, у всех у нас были и есть любимые группы. Мы начали играть, когда нам было 14 лет. В это время железный занавес рухнул и на нас хлынуло огромное количество западной музыки. Перед этим я слушал латышскую эстраду и музыку из советских кинофильмов. Конечно, были и записи русского рока. Кроме «Кино» это немножко «ДДТ», потом — «Аквариум», а еще позже — «Мумий Тролль», Земфира, «Би-2», «Сплин» и всё это поколение.
— У вас очень характерный, запоминающийся вокал. Вы специально работали над этой манерой или это следствие какого-то влияния?
— Среди тех, кто на меня повлиял, я могу назвать Мортена Харкета, Стинга, Питера Гэбриэла и группу Crowded House. Это мои кумиры и учителя. Я всегда покупал только те диски, у которых в буклетах есть текст. Даже не знаю, сколько раз я пропел альбом Ten Summoner's Tales Стинга, Us и So Питера Гэбриэла и Hunting High and Low группы A-ha.
Именно слушая Hunting High and Low, я подумал: было бы здорово, если бы человек, который продюсировал эту песню, смог когда-нибудь продюсировать наши песни. И так случилось: мы связались c Тони Мэнсфилдом, который спродюсировал My Star, и она тоже вошла в альбом Among The Suns, но уже в переиздании. В 2000-м мы выступали на «Евровидении», и My Star стала хитом в Скандинавии и Бельгии. Тогда ее вставили в Among The Suns.
— Вы сказали, что во многом на вас повлияла латвийская музыка времен СССР. Какая именно?
— Раймонд Паулс, конечно. Это без вопросов. Я думаю, у каждого, кто вырос в Латвии, влияние Паулса на уровне генов. Очень здорово было выступить прошлым летом в Риге перед 60 тыс. человек. Тогда на сцену поднялся Паулс и мы вместе сыграли одну его и одну нашу песню. В середине и в конце 1980-х появлялось новое поколение групп. Можно вспомнить и Zodiac Яниса Лусенса, группу Jumprava (такой латышский Depeche Mode) и много кого еще.
— Вы — одна из самых популярных групп с территории бывшего СССР. У вас есть какое-то объяснение этому? Грамотное продюсирование, ваш голос, просто везение?
— Помните, я говорил про волны, которым мы позволяли себя нести? Первые 10 лет мы провели в свободном полете. Мы играли где угодно, как угодно и почти всё что угодно. Это было рок-н-ролльное время, когда нам важно было просто делать что-то вместе. После того как мы заняли третье место на «Евровидении», у нас появился отличный менеджмент и мы начали работать с продюсерами, каждый из которых делал уникальный звук каждому новому альбому.
У хороших продюсеров есть какое-то чутье, которое их не обманывает. Если они говорят, что их что-то не устраивает, значит, надо работать дальше и мы должны идти до победного конца. Такой продюсер стремится к результату, под которым он готов подписаться. При этом он прекрасно понимает, что не весь материал получится гениальным. Примеров того, когда все песни на альбоме — хиты, в мировой рок- и поп-музыке единицы.
Группа должна меняться, ну а голос фронтмена — это как визитная карточка. Кое-что, впрочем, осталось неизменным за все годы: это наша дружба и любовь к музыке. Было очень много ребят-музыкантов, которые обогнали нас на бегу, пока мы шли шагом, но мы при этом в итоге вырвались вперед.
— Вы работали с авторитетнейшими людьми из мира современной музыки — с режиссером и фотографом Антоном Корбейном, с легендарной группой R.E.M., у которой выступали на разогреве. Какие уроки они вам преподали?
— Интересно, что все пересечения с этими людьми происходили как на профессиональном, так и на человеческом уровне. Вокруг нас всегда много людей, которые звонят, просят помощи, и не всегда на это есть силы. Но в этот момент я всегда вспоминаю Антона Корбейна. Он суперзанятой человек, который работает с крупнейшими звездами по всему миру, однако всегда снимает трубку, когда я звоню. Это настоящий пример хорошего, доброго учителя, и я стараюсь вести себя так же.
Когда мы играли с R.E.M. 10 концертов в Европе, их лидер Майкл Стайп всегда выходил и объявлял нас: «Привет всем, спасибо, что пришли! Мы R.E.M., мы будем играть, но перед этим послушайте латышей — BrainStorm». И, конечно, публика сразу принимала нас по-другому. Сейчас, когда уже перед нами играет какая-нибудь «разогревающая» группа, я делаю так же.
— Многие российские команды сталкиваются с понятием «неформат». Я слышал, что 10 лет назад одна латвийская станция отказалась крутить ваш альбом, сочтя его слишком экспериментальным. Что не помешало ему стать дважды «платиновым». Сейчас, когда вы стали звездами мировой величины, такая ситуация, наверное, невозможна?
— Здесь важно кое-что уточнить. Речь идет о нашей любимой латвийской радиостанции, на которой я проработал три года. Ситуация была связана не с музыкой, а с тем, как я ушел с радиостанции. Должен признать, что сделал я это не совсем корректно. В 1999 году легендарный латышский режиссер Янис Стрейч предложил мне сняться в его фильме. Сниматься нужно было всё лето, на радио против этого не возражали. Ну а после съемок обратно на радио я решил не возвращаться, так как у BrainStorm понемножку дела пошли в гору и совмещать это с работой не получалось.
Мне надо было, конечно, пойти к директору станции и всё объяснить, а я решил ускользнуть тихонечко. Ребята обиделись и полтора года не ставили нашу музыку. Я потом извинился, и мы всё решили. Альбом, который вы упомянули, мы сделали с хип-хопером Густаво, и у очень многих наших слушателей это самая любимая наша работа, хотя для почитателей «классического BrainStorm» она не слишком привычна.
А вообще эта ситуация довольно типичная. Когда выходит новый альбом, многие говорят: «Ну-у-у, это уже не тот BrainStorm…» А потом песни с него крутят на радио, группа едет в тур, и всё встает на свои места.
— BrainStorm по большому счету — группа больших клубов и даже стадионов, но при этом вы не избегаете выступлений и на небольших площадках в периферийных городах. Для них вы как-то адаптируете программу?
— Честно говоря, не вижу большой разницы в том, где и что играть. Когда зрители приходят на концерт, они знают, на что идут, а остальное уже зависит от тебя: в какой ты форме, можешь ли разогреть зал и поднять аудиторию. Мне кажется, BrainStorm — группа больше концертная, чем студийная. Другое дело, что есть разница, что и как играть в клубах или на стадионе. Когда люди сидят на местах, сразу меняется обстановка, и мы стараемся работать исходя из этого. В «сидячих» залах есть «филармонический» эффект, мол, красиво посижу-послушаю и всё. В таких случаях мы просим зрителей присылать записки с вопросами и делаем что-то вроде творческого вечера.
У нас для этого хорошая школа. Мы три года как музыканты и актеры играли в рижском театре Dailes спектакль «Похождения бравого солдата Швейка» и научились работать в «сидящем» зале. Вначале нам казалось, что это было ужасно и мы не умеем играть. В театре же всё камерно, по другим законам, и возникало ощущение, что людям не нравится. Ну, например, песня заканчивается и повисает тишина. Хотя понятно, что в театре во время пьесы не аплодируют. Зато в финале люди аплодировали стоя, и мы сыграли тот спектакль 130 раз.
— Вы записали песню «Как я искал тебя» дуэтом с представительницей российского шоу-бизнеса — Мариной Кравец. Это был какой-то продуманный менеджерский ход?
— Наверное, это снова одна из наших «волн». Мы с Мариной встретились в 2009 году в Санкт-Петербурге, когда она еще работала диджеем на радиостанции. Мне очень понравился ее дуэт с Семеном Слепаковым «Субботний вечер с женой». Но когда ее слушал, думал не только о том, как в этой песне всё здорово, но и какой приятный и нежный у Марины голос. Когда мы с ней встретились, у нас уже была задумка — эскиз песни. Марина послушала, сказала: «Супер!» Потом у нас было несколько репетиций, в процессе которых Марина тоже участвовала в процессе создания песни. В итоге песня удалась, и здорово было бы всё это однажды повторить. С Мариной мы еще спели «Ветер»и «Гори ясно».
— Вы не из тех, кто долго сидит без дела. Что нового ожидать от BrainStorm?
— Мы начинаем работать над новым материалом. Из Стокгольма приезжают наши друзья, и мы приступаем к новым песням, к которым уже есть эскизы. Но торопиться не станем. Вот скоро снимем клип на песню «Мой друг океан». А в начале апреля отправляемся в тур Wonderful Day и посетим Тулу, Калугу, Брянск, Воронеж и другие города. Работы хватает, и мы, как обычно, просто будем тихонько двигаться вперед.
Алексей Певчев
