Почему-то когда дерутся руководители стран, страдают вовсе не они, а простые люди. За ситуацию с российскими летчиками, если они действительно невиновны, несет ответственность таджикская государственная власть, а вынуждены подвергаться репрессиям граждане Таджикистана, замещающие самые непрестижные рабочие вакансии в России.
Почему-то, когда начальство показывает друг другу свой «потенциал» и сравнивает, у кого он больше, немедленно начинаются апелляции к самым низким инстинктам толпы. Оказывается, Таджикистан заигрывает с США. Выясняется, что этническая таджикская преступность по числу проступков на душу таджикского населения в Москве — самая масштабная. Вот учесть преступность они смогли, а посчитать, сколько нелегалов работает в той же Москве в чудовищных концлагерных условиях, мы не можем. Притом что унижение человеческого достоинства — это тоже преступление.
Слова российского президента в адрес таджикских властей о симметричном или асимметричном ответе на приговор российским летчикам, немедленно стали сигналом к действию — к задержаниям и депортации. У миграционной службы тут же нашлись добровольные помощники из числа правых радикалов, у которых ужас как чешутся руки отловить кого-нибудь из «черных». Еще вчера те люди, которые не были нелегалами, вдруг ими стали. Те, кто не были преступниками, тут же были ими объявлены.
И главное, никто даже не скрывает циничного смысла акции — ни президент, ни глава миграционной службы, ни МИД. И каждый из ответственных высших должностных лиц не может не понимать, что произошедшее гонит гигантскую националистическую волну.
Эта тактика оправдана выборами. Но, кажется, власти изменяет даже традиционно присущий ей инстинкт самосохранения: спровоцированная волна ксенофобии накроет всех без разбора. Националистические настроения легко разжечь, но практически невозможно потушить.
История повторяется. То же самое происходило в 2007 году с грузинами, которых депортировали из России, и прежде всего из Москвы. А потом мы говорим, что не ставим знак равенства между Саакашвили и братским грузинским народом. Еще как ставим. И прекрасно понимаем, что творим и кого унижаем. Понимаем даже тогда, когда, например, с вывески ресторана «Егоров и Кантария» исчезает вторая фамилия, и остается одна: «Егоров».
Так и здесь: за таджикскую судебную систему, за невидимые миру нюансы отношений с бывшим директором совхоза имени Ленина Эмомали Шариповичем Рахмоновым, ныне Эмомали Рахмоном, отвечают бесправные таджикские гастарбайтеры, которых нередко в России держат на положении рабов, почти бесплатной рабочей силы.
Таджики, узбеки, киргизы прочно заняли в сознании наших «русопятых» то же самое место, которое занимали в головах черносотенцев евреи. И чем тогда государственный антисемитизм Российской империи отличается от сознательно подогреваемой «чернофобии» времен дуумвирата? Власть унижает свой народ тем, что держит «электорат» за темную злобную массу, которую можно сподвигнуть голосовать за правильные партии — ЕР, ЛДПР, КПРФ, — только за счет вульгарных апелляций к русскому национализму.
Мы все — таджики. В том смысле, что произвол и унижение не имеют национальности. Они — инструменты власти, которые можно применить к каждому из нас.
Андрей Колесников
