Владимир МИРНЕВ
«Умом, — судя по ставшему афористичным выражению, — Россию не понять». Но стоило бы всё же уточнить: не понять всю Россию или одного конкретного российского человека? Если одного, то к чему уж понимать русского русскому? И так всё ясно.
Над подобными вопросами веками ломают головы иностранцы. Они и приезжают к нам с единственной целью — понять русского человека. Ум его — это на самом деле ум или некая космическая субстанция? На горах богатства жить и носить драные штаны…
Для Европы наш человек — чудовище необъяснимое, понять которое не может никто. Бывали времена, когда русские войска церемониальным маршем победителей печатали шаг на главных площадях Парижа. Император Александр I сам принимал парад. Как писали в анналах, в знак особенного уважения к парижанкам каждому солдатику Русской армии выдали по склянке французского одеколона! Вот когда пришло первое в Европу потрясение: дикари, варвары, а тут — аромат, европейская выправка (!). И ни единого случая мародёрства. А ведь подобное в армии Наполеона случалось. Загадка русской души?
Загадка до сих пор не разгадана и в определённом смысле страшит европейских обывателей, являясь в немалой степени сдерживающим фактором сближения России и Запада. Из русского человека во все стороны хлещет переполняющая его река чувств: гулять — так гулять, бить — так бить, погибать — так с музыкой, а если уж копить богатства — так чтобы их были горы. Для кого? Для души, чтоб видела их и содрогалась: вот, мол, какой я богатый. Зачем? А для этого самого мгновения, когда ощущаешь содрогание.
Какую сторону жизни у нас ни возьми, кругом присутствует та самая загадка, которая поражает не только Запад, но и нас самих. У нас всё чаще говорят о частной собственности, которая, как мы помним из политэкономии, является основой буржуазного строя. Но вы хоть однажды слышали от наших миллиардеров, что у нас формируется буржуазный образ жизни? Частная собственность — есть, но вот буржуазии, тех же самых миллиардеров, как бы и нет. Ни один наш политический руководитель не желает сознаваться принародно, что перед нашим обществом — буржуазный путь развития. Идём мы дорогой без названия.
А на этой дороге, ведущей в никуда, вместе со взрослыми находятся ещё и четыре миллиона безнадзорных, заброшенных детей. Отчуждение таково, что люди стали бояться друг друга, слабых и маленьких человечков грабят, насилуют, притесняют. За последние пять лет, судя по статистике в СМИ, количество преступлений против детей выросло в 26 раз. Детям объявлена самая настоящая война. Да один слезливый вскрик ребёнка дороже жизни всех педофилов, вместе взятых.
За изнасилование женщины в достопамятные суровые времена расстреливали. В США, на которые мы равняемся, дают пожизненное заключение. У нас преступник, который задушил, предварительно поиздевавшись, в Красноярске пятилетнюю Полину Малькову, отсидел за предыдущее изнасилование всего два года и был досрочно отпущен на свободу. За хорошее поведение! Какое участие к педофилам! Как такие законы можно было принимать на здоровую голову?
Возникает вопрос: возможна ли иная нравственность при сложившихся общественно-экономических отношениях? Происходит полное разрушение морально-этических норм, которые вырабатывались тысячелетиями. На наше сообщество надвигается новая нравственность, которая будет соответствовать царящим нравам.
Жизнь одних с циничной надменностью за счёт других порождает чувство откровенной вражды, которое даст о себе знать уже в обозримом будущем. Пирующей верхушке кажется, что до них далеко, к их дворцам не дотянутся руки ненавистников. Так казалось всегда. Но увы! Золотые унитазы, демонстрация которых недавно проходила по одному из каналов ТВ, не помогут. Вы можете себе представить духовный уровень несчастных, мнящих себя чуть ли не вершиной духовной элиты, которые дарят друг дружке золотые унитазы?
Несправедливость есть безнравственность. Только безнравственные законы позволяют одним откровенно грабить других. Вспомните эпизод в Куршевеле, дикий разгул наших нуворишей и отношение к ним со стороны не менее богатых людей Запада — как к варварам, как к диким туземцам. Ничего подобного не могло быть ранее, в девятнадцатом веке. Куршевель стал нарицательным символом национального российского позора, хотя народ к этому позору никакого отношения не имеет.
Или возьмём обыкновенную недвижимость, коей у нас торгуют все, кому не лень. Мой знакомый журналист вот уже пятый год доказывает, что он является собственником квартиры, в которой проживал тридцать лет. После женитьбы сына вздумал разменять её на две поменьше и обратился в агентство. Через некоторое время после заселения выяснилось, что в одной из квартир был прописан некий родственник бывшего хозяина, то ли муж, то ли бывшая жена, то ли сват, то ли брат. Казалось бы, если агентство проверяло на «чистоту» квартиры и совершило промашку, то оно и должно за неё отвечать. Ан нет! За неурядицы несёт ответственность собственник. В Москве таких «чёрных» квартир продано более трёхсот. И они продолжают продаваться до сих пор. Выходит,
Мы хорошо изучили европейский характер, особенно немцев, французов и итальянцев, в меньшей степени англичан. И лишь себя не способны понять и изучить, а потому дома ведём себя варварски и вызываем удивление у соседей. Горе, конечно, бывает и от ума, но у нас чаще всего оно возникает от полного непонимания самих себя.
