15 июля. 5 утра. Мы стоим на перроне Казанского вокзала и ждем первую электричку до станции Куровская, что в Орехово-Зуевском городском округе. Недалеко от станции, в лесу, на 235-м километре трассы А108, у поселка Ильинский Погост, с начала марта продолжаются протесты жителей нескольких десятков деревень против планируемого строительства «комплекса по переработке отходов» и мусоросжигательного завода. Местные уверены, что КПО (его будет строить ООО «Хартия», на 60% принадлежащая сыну генпрокурора Юрия Чайки Игорю) на деле окажется очередной огромной свалкой, ради которой вырубят 36,5 гектара леса. Их леса.
Вырубка уже начиналась весной, потом из-за протестов остановилась, но теперь, по информации экоактивистов, продолжится. Поэтому накануне вечером один из местных жителей, Илья Царев, позвонил нам и попросил приехать.
Из громкоговорителя над нашими головами доносится механический женский голос: «Ежегодно в России от лесных пожаров гибнут сотни тысяч гектаров леса. Даже непотушенная сигарета может стать причиной гибели деревьев. Берегите лес — это…» — голос обрывается за захлопнувшимися дверьми электрички. Сегодня на наших глазах умрут несколько сотен деревьев — и не от пожара, а от рук тех, кто эти деревья должен беречь.
Подъезжаем к лесу. На обочинах по обеим сторонам дороги стоит, наверное, сотня машин — автомобили экоактивистов со всех окрестных деревень чередуются с полицейскими автобусами (полицейские пока из автобусов выходят только покурить) и газелями лесорубов (сами смуглые лесорубы молча лежат в тени машин на траве и тоже курят). Вдали стоят иномарки ничего не подозревающих столичных грибников, которые периодически выносят из леса полные корзинки белых и подосиновиков.
Еще в начале весны активисты организовали у входа в лес пост охраны (в лес можно войти только в одном месте, потому что местность там сильно заболочена). Наспех сколотили стол, поставили старенькую палатку, повесили на дерево умывальник. Обычно на посту дежурит кто-то один из активистов (многие специально приезжают после работы) — а сейчас там стоит человек 100.
Есть среди них молодые мамы с детьми, есть взрослые мужчины, есть даже старенькие бабушки и дедушки с клюками — защищать свой лес приехали все, кто смог сегодня бросить работу и хозяйство.
За спиной у них — узкая просека в несколько сотен метров. Это ее сегодня должны продолжить лесорубы. Просеку рабочие сделали еще весной — чтобы протащить в лес бурилки для проведения изыскательских работ. Остановить их активисты тогда не смогли. И теперь, чтобы зайти вглубь леса, надо идти по вырубке, перепрыгивая через не выкорчеванные пни и уже высохшие спиленные молодые деревья.
Когда мы подходим к посту экоактивистов, нас сразу окружает толпа. Местные рассказывают нам про то, что мы и так знаем: про несколько рек, которые берут начало в их заболоченном лесу, про животных и птиц, которые в нем обитают или останавливаются на отдых (среди них — краснокнижные выдры и краснокнижные же черные дятлы), про то, что в Роснедрах активистам сказали, что на территории леса находится богатое месторождение фосфоритов, которое будет потеряно при строительстве КПО. Наконец, про то, что власть их не слышит и на протяжении почти пяти месяцев врет им.
— Мы были 3 июля на круглом столе у Хромушина, — тихо рассказывает нам местная жительница Елена Киселева, невысокая блондинка в очках и темно-синем платье. — Это министр ЖКХ Московской области. Мы под камеру договорились с ним создать рабочую группу, договорились, что все движения в лесу будут вместе. Попросили документы: «Если вы хотите сделать гидрогеологические изыскания (согласно заявлениям местных властей, деревья будут рубить именно ради изысканий. — А.Р.), то дайте нам техническое задание, чтобы мы понимали, где вы будете бурить, обоснуйте, почему деревья вам нужно вырубать». «Да, да, документы завтра мы предоставим», — был ответ.
— Министр лично на камеру обещал, что без нас, без согласования, никто в лес заходить не будет, — подключается к рассказу Елены активист в белой футболке, решивший не представляться для газеты. — А по документам это вообще типа не лес («Новая» уже рассказывала, как 36, 5 гектара леса были определены в разряд земель неразграниченной государственной собственности. — А.Р.). И как смеялся на круглом столе замглавы комитета лесного хозяйства Московской области: «Ну если у вас на участке или за огородом вырастут деревья, то это же лесом не станет».
«То есть они считают, что это не лес — и в то же время его сегодня будут выпиливать на основании порубочного билета».
Этот порубочный билет, подписанный 8 июля заместителем главы администрации городского округа Ликино-Дулево А.В. Ефремовым, дает добро на сегодняшнюю вырубку 863 деревьев и 271 кустарника. При этом данный документ противоречит разрешению на использование 36,5 гектара земель, выданному «Хартии» администрацией 4 сентября 2018 года. В сентябрьском разрешении, например, сказано, что площадь земель, покрытых лесной растительностью и лесными культурами на этой территории, — 0 (ноль) квадратных метров. Получается, что по логике местных властей лес на этих квадратных метрах вырос буквально за год.
Впрочем, свою логику местная власть нам так и не объясняет, даже когда мы вместе с несколькими активистами подходим к Ефремову.
Чиновник в сером спортивном костюме и белой футболке, стоящий метрах в ста от активистов на обочине трассы, сначала со мной разговаривать отказывается: «Вы уже два раза перевирали мои интервью», — подчеркнуто вежливо говорит мне мужчина, с которым ни я, ни мои коллеги из газеты ни разу не разговаривали. Потом на один вопрос о том, откуда взяты эти цифры — 863 дерева и 271 кустарник, — все-таки отвечает: «Как мне объяснили мои сотрудники, приходили они на место, составили дендроплан. Я просто был в отпуске с 26 июня по 5 июля. Ну посчитали на квадратный метр деревья. Я разговаривал со специалистами — они утверждают, что далеко не факт, что все 800 деревьев будут спилены. Я дал разрешение, потому что люди на законном порядке обратились на электронный портал. У них есть все законные основания, чтобы провести гидрогеологические изыскания…»
Народ Ефремову договорить не дает.
— 800 с лишним деревьев ради гидрогеологии собрались вырубить? Александр Вячеславович, тогда зачем вы здесь? — заискивающе спрашивает его усатый мужчина в резиновых сапогах и синтепоновом жилете.
— Я представитель администрации, я должен находиться в том числе в местах массового скопления… — устало отвечает чиновник.
— То есть вы за народ? Ну пойдемте тогда с нами, пойдемте на нашей стороне стоять, — не унимается мужичок.
— Не пойду. После вчерашних событий не пойду. Машину мне вчера сожгли ваши ребята. Я к вам в гости приехал, а вы мне машину сожгли.
Активисты уже рассказали мне эту загадочную историю. По словам Ильи Царева, вчера Ефремов приехал в поселок Ильинский Погост к какому-то своему товарищу. И внезапно прозвучал хлопок — у его иномарки загорелись бампер и колесо. Пожар потушили. Активисты подозревают, что это была провокация. «У нас-то народ все-таки разумный», — сказал мне Царев.
— Хватит рассказывать сказки, хватит уже идти через силу. Идут маски-шоу — сейчас будет война! — внезапно кричит женщина в олимпийке и бежит к посту активистов.
Мы бежим с ней — Ефремов остается на обочине.
Полицейские в шлемах, бронежилетах и с дубинками по команде кого-то невидимого выходят из автобусов и начинают методично выдавливать людей с поста, чтобы в лес смогли войти лесорубы. Активисты встают перед ними живым щитом. И начинается война.
Съемка: Светлана Виданова, монтаж: Александр Лавренов / «Новая газета»
Полицейские, потолкавшись с активистами, быстро пускают в ход дубинки. Пение птиц, до того не замолкавших ни на минуту, перекрывают крики людей со всех сторон:
— Позор, это наш лес!
— Руки за спину, я сказал!
— Тут пенсионеры, женщины, дети. Вы плевать хотели на все!
— Лежать, *****!
В потасовке сносят деревянный стол и палатку, люди падают, полицейские, наступая на них берцами с остатками черники на подошвах, растаскивают народ в стороны. Но упавшие встают и вновь устремляются в этот котел. Несколько полицейских колотят двоих особенно активных мужчин — народ пытается отбить их. Вскоре на мужчин удается надеть наручники — и полицейские уводят их в машину (их отпустили уже вечером — по словам активистки Ольги Басацкой, без какого-либо решения, потому что «судью не устроил текст протокола». А спустя сутки, по словам Ольги, одного из них положили в больницу с подозрением на сотрясение мозга). «Так начинается революция», — громко кричит им в спину какой-то старик.
Потасовка заканчивается ужасно.
Молодого ветврача Светлану Кареву один из полицейских толкает в грудь — и она, споткнувшись об оставленные предыдущими лесорубами спиленные деревья, падает спиной на пень и теряет ненадолго сознание. Потом приходит в себя и, задыхаясь, начинает кричать. Это отрезвляет и полицейских, и активистов. Скорая едет, кажется, вечность. Когда наконец приезжает, Светлану кладут на носилки и увозят в больницу в деревню Давыдово с подозрением на перелом позвоночника. Сейчас Светлана, по словам активистов, находится в институте Склифосовского — врачи диагностировали у нее сотрясение мозга и ушиб сердца. По словам местных жителей, у Светланы трое детей, мужа у женщины нет.
И вот после потасовки в лес заходят лесорубы.
Сначала четверо — с бензопилами. Огибают траншею, которую активисты вырыли на просеке, чтобы техника не проехала. Огибают сколоченную активистами в центре просеки часовню. Не останавливает их даже жертвенник в центре поляны, к которой ведет просека. Жертвенник — это три черепа животных, возле которых лежат огурцы, печенье, хлеб и семечки. («Есть тут у нас группа ребят, которые с рунами работают, — объясняет мне смысл жертвенника активист Илья Царев. — Животных они не убивали. Духа леса вызывали, чтобы он лес защитил, — говорят, есть даже фотографии, как он приходил»).
Но сейчас дух леса не приходит — и лесорубы, стоя на влажной болотистой земле, под присмотром 30 полицейских в шлемах, нескольких парней в камуфляже с надписью «Лесная охрана» и экоактивистов начинают пилить лес. Потом к этим четырем лесорубам подключается еще человек 15 в рабочих жилетах.
Экоактивисты все кричат лесорубам, что потом и в их лес придут строить свалку. Тогда один из них поднимает голову и с каким-то тупым раздражением отвечает: «На жалость не давите, жрать всем охота».
Уже уходя из леса, я услышал такой разговор между местными жителями и полицейскими — они стояли на просеке и спокойно разговаривали друг с другом, как будто не дрались только что.
— Я сам работал в следствии, — воодушевленно рассказывал нескольким полицейским накачанный экоактивст в серой кофте Timberland и синих джинсах. — И я понимаю, что власть наша нас использует. Тот, кто организатор, он свалит отсюда. Засрет все и свалит за границу жить. Вы поймите, если вы встанете с нами, такого беспредела не будет.
— Ребят, мы сами приехали пустые, — отвечал ему пузатый полицейский в шлеме и показывал пустую кобуру. — Мы сами ехали, не зная, куда едем. Только тут поговорили с вами и поняли.
А лес все стонал.
На следующий день, 16 июля, в 19 часов вечера около 50 экоактивистов перекрыли Егорьевское шоссе. В районе деревни Хотеичи местные жители ходили на пешеходном переходе по кругу и скандировали: «Мы все требуем встречи с губернатором». Воробьев не приехал.
Зато рано утром 18 июля в лес снова пришли рабочие. На этот раз с бульдозером, который, по словам активистов, рабочие начали загонять в лес даже не по просеке, а прямо через молодые деревья. Их попытались остановить около ста местных жителей — и снова все закончилось дракой с полицией.
Вот, что рассказала нам активистка Ольга Басацкая: «Человек пять пострадало. Одну женщину в бессознательном состоянии увезли, вторую с травмой ноги — она в результате толчка налетела на сук. Одному пенсионеру, видимо, руку сломали — он упал, а его прям тащили полицейские за больную руку.
«Я видела, что у него прям сустав в обратную сторону был вывернут».
Всего, по словам местных жителей, в этот день полиция задержала 8-10 человек. Среди задержанных — женщина с шестилетней дочкой, которых полицейские сначала посадили за решетку в автозак, и только потом разрешили пересесть на сиденье полицейской машины.
Артем Распопов
