Время промышленного переворота и индустриализации. Помните из уроков истории и обществознания, что такое индустриальное общество? Промышленный переворот. Англия, затем континентальная Европа. И все это 18-19 века. У всех же пятерки были по истории?
Так вот, из тех характеристик индустриального общества, которые непосредственно влияют на нашу тему, на семью, стоит выделить:
— рост и развитие образования, науки, культуры, качества жизни и инфраструктуры;
— отдельно очень важно развитие медицины и появление доказательной медицины;
— урбанизация и перемещение населения в город;
— формирование частной собственности;
— трудовая мобильность населения, как фактор того, что социальные перемещения стали неограниченны.
Что касается России, то она страна «второго эшелона». У нас начало индустриализации — это середина 19 века. Долго запрягали. Затем форсированная история, когда к концу 19 века и особенно в начале 20 века, всё быстро-быстро. Раз, и нет аграрного уклада жизни. Два, и нет деревни.
Формируется индустриальная городская среда. Появляются фабрики, а значит расширяется рынок труда. Появляются профессии, которые могут осваивать представители любых сословий. И все эти факторы влияют на патриархальные устои. Постепенно начинает формироваться новый тип семьи.
Но это не происходит по щелчку. Начиная с середины 19 века, под влиянием факторов просачивающийся индустриализации, патриархальная надстройка сначала приходит в кризис. И этот период с середины века можно выделить как начало кризиса традиционных ценностей.
Еще даже с Пушкина и Татьяны Лариной это все началось. «Я другому отдана и буду век ему верна». Уже тогда веяния эпохи романтизма, всех этих свободолюбивых западных поэтов-романтиков: Китса, Шелли, лорда Байрона, за которыми стоят философы просвещения. Вот под их влиянием формируется первичный запрос на индивидуальное переживание. Обособленное чувство любви и привязанности. Прежде всего у дворян и других высших сословий. Ведь им то трудиться и выживать не надо было. Можно было и «пострадать душою».
И вот эта формула: «Я другому отдана и буду век ему верна» — это формула невозможности, на самом деле. Формула выживания. Татьяна Ларина полностью принадлежала своему мужу и его семье. Без мужа, без фамилии, без дворянского дома — она никуда и никто. Никакой профессии и социального статуса, кроме «чья-та дочь», а затем «чья-то жена» у неё нет и не могло быть. Никакого рынка труда, кроме принадлежать мужу и выходить на светские мероприятия, у неё не было. И поэтому, индивидуализм, как запрос, вроде появился и она его активно выражает. Онегина любит и это её личное переживание, но вокруг всё еще патриархальное.
И даже в середине 19 века. Например, Островский и его Катерина: «Отчего люди не летают так, как птицы». Тут тоже желание вырваться из оков патриархальности. И тоже нелюбимый муж и его семья, которым она полностью принадлежала. Постоянная дискриминация со стороны Кабанихи. А в тоже время личное обособленное переживание и роман с Борисом. Очень хотелось ей куда-то на свободу, но нет её, этой свободы.
А почему? Там также растила Катерину маменька без труда. Ничего она не умеет. Податься некуда. А вроде даже и городские мещане. И по идее именно городская среда и должна все менять. Но ничего у нас еще в 60-е годы не готово. Крепостное право только начинают отменять.
Другое дело в Европе. Там индустриальная революция первой волны и к середине 19 века уже есть движение. И наглядней всего эти изменения можно проследить по творчеству импрессионистов.
Это вот Эдуард Мане. Предтече импрессионизма. И его скандальная для 1863 года картина «ЗАВТРАК НА ТРАВЕ». У нас Островский в это же время. А тут обнаженная женщина, которая сидит с мужчинами и этот полуоборот, и дерзкий бесстыдный взгляд прямо на зрителя.
Такое было шоком даже для Парижа. За такое поведение среди мужчин женщину наверняка отправили бы в тюрьму. Была уголовная статья за провокацию мужчин. Склонение к греху, к прелюбодеянию и всё такое. Еще оттуда, да, весь этот бред про мини-юбки и декольте, которые провоцируют мужчин и обязательно соблазняют. Но что-то видимо пошло не так с парижским обществом, раз они стали допускать такое, и позволили Мане нарисовать такую картину. А что пошло не так — это, как раз та самая индустриализация и промышленный переворот. Влияние внешних факторов.
Что такое Париж 60-х годов? Это Париж Барона Османа и его преобразований. Он еще в 53 году получил от Наполеона III карт-бланш на перестройку города, когда был назначен префектом департамента Сена. А это самый центр. Округа Париж, Сен-Дени и Со. И как стал прекрасен Париж при Бароне Османе! Получился такой местный Собянин. До него Париж не был тем невероятным городом, который мы так любим. Это был средневековый город. С узкими улочками. Небольшими площадями. Минимум освещения. Максимум вони, грязи.
Но Барон Осман все перестраивает. Создает бульвары, парки, аллеи. Эти лучи улиц и проспектов, ведущие к главным достопримечательностям. Строит вокзалы. Население Парижа всего за каких-то десять лет удваивается. С миллиона в 1850-ом до двух миллионов в 1860-е годы. Тем самым формируется новый тип городского обывателя: «бульвардье». Человек гуляющий. И именно его так жадно зарисовывают на своих картинах импрессионисты. Именно этот человек является для них новым веянием эпохи.
Но вернемся к женщине. Причем же тут она? Все дело в том, что именно женщины, как наиболее угнетаемый и притесняемый класс, становятся теми, кто заполняет эти, пусть еще и небольшие, но ниши свободы, и максимально используют новые перспективы. Мужчинам и так было нормально. Поэтому именно женщины подрывают патриархальные устои, даже не на уровне борьбы за права, а на уровне банальной возможности выжить, не попасть в тюрьму, не магинализироваться, получить хоть какие-то перспективы для заработка и социальной обособленности.
У нас подобные процессы также имели место. Только вот с опозданием на 40-50 лет.
Это портрет Иды Рубенштейн авторства Валентина Серова. Одна из лучших его картин. Коллекция Русского Музея в Санкт-Петербурге. 1910 год. Наш дерзкий взгляд в пол-оборота. Наша трещина на гранитном монолите патриархальных устоев.
И, конечно же, наши отечественные патриархальные устои противились подобным переменам в положении женщин не меньше французских. Знаменитый славянофил Кириеевский жестко критиковал женскую эмансипации называя её: «Нравственным гниением высшего класса европейского общества, абсолютно чуждым русской традиции и культуры». То есть снохачество, каторжный женский труд и полный контроль — это вот русская культура и правильное положение женщины. Или вот еще великий и ужасный. Светоч наш, Лео Толстой:
Смотри на общество женщин как на необходимую неприятность жизни общественной и, сколько можно, удаляйся от них. В самом деле, от кого получаем мы сластолюбие, изнеженность, легкомыслие во всем и множество дурных пороков, как не от женщин?
Всё было бы хорошо, кабы только они (женщины) были на своем месте, т. е. смиренны.
«Мы увидим, что никакой надобности нет придумывать исход для отрожавшихся и не нашедших мужа женщин: на этих женщин без контор, кафедр и телеграфов всегда есть и было требование, превышающее предложение. Повивальные бабки, няньки, экономки, распутные женщины. Никто не сомневается в необходимости и недостатке повивальных бабок, и всякая несемейная женщина, не хотящая распутничать телом и душою, не будет искать кафедры, а пойдет насколько умеет помогать родильницам».
И тут хорошая иллюстрация перемен. Что рынок труда формируется. Он уже есть и конечно же женщина стремится выбрать его вместо деспотизма патриархальных устоев. Вековые традиции, когда женщина была виновна в греховности, в блуде, в разводах, в ссорах, приходили к концу. Даже в деревнях положение женщин стало доминирующим.
Вторым фактором, который активно подтачивал патриархальную надстройку — был фактор поколенческий. Фактор «отцов и детей». Только не тот Тургеневский, который мы мусолим в школе. Там такая скучная блажь про то, кто меньше нигилист, а кто больше либерал, что никакого отношения к действительным проблемам и переменам в обществе все это не имело.
Размышлять надо было про то, как старшие поколения закладывали своих детей в деревнях, лишая их возможности уже будучи взрослыми принимать самостоятельные решения. Про снохачество. Про то насколько власть родителей формировала экономическую зависимость их детей. Но о деревне высшим сословиям думать было не очень интересно. Зато деревне через пятьдесят лет после Тургенева будет, о чем рассказать высшим сословиям во время революций.
Так вот поколенческий излом произошел, когда «малая» семья получила экономическую независимость от «широкой» семьи. Когда молодой мужчина мог что-то заработать в городе. Получить какое-то жилье. Тогда все эти вековые недостатки патриархальной надстройки стали перекрывать преимущества. И «широкая» семья начинает распадаться.
Формируется новый тип семьи. На основе этой «малой» ячейки «большой» патриархальной семьи. Или ядра. Нуклеуса. Нуклеарная семья. Мама+Папа+ребенок. Это новый тип обособленных семейных отношений. То, что мы понимаем под современным браком, пошло именно оттуда. Начало 20 века для России.
Происходит полное переформатирование всех ролей внутри семейных отношений. Роли мужа, жены, родителя, социальные функции, даже биологические функции — все это меняется. И проследить за этими переменами лучше всего на примере эволюции брака. Заодно и поговорим, что это такое.
В принципе, исторический феномен брака и особенно его жесткая церковная форма, которая еще со времен средневековья — это всё преимущественно про демографию. Всякие социальные моменты или даже имущественные — они были вторичными и решались вне контекста брака. Главная же задача, которую выполнял брак — это объединить М и Ж в сексуальном плане, чтобы сформировать условия для производства потомства. Была очень высокая смертность, которая определяла необходимость высокой рождаемости и максимальной выживаемости потомства. И самым действенным способом, как спровоцировать эту рождаемость, было жестко ограничить сексуальные отношения между партнерами. Сделать их, с одной стороны, обособленными, то есть секс только внутри брака, с порицанием блуда и измен. С другой стороны, нужно было контролировать сексуальную жизнь на каждом этапе: половой акт, зачатие, вынашивание, вскармливание, выхаживание. Создать из этого неразрывную цепочку внутри одного союза.
И для того, чтобы
спровоцировать секс внутри брака
и заставить родителей взращивать потомство — для этого прежде всего и писались церковные законы. Все эти высокоморальные и высоконравственные нормы поведения. И это касается всех мировых культурных и религиозных традиций. Высокая смертность и низкая выживаемость была у всех, поэтому и жесткие правила были присущи всем странам и народам. Тех, кому не была присуща — их на карте мира не осталось. Их завоевали те, у кого все было строго, а значит эффективно.
И в России эти жесткие нормы традиционного брака были также распространены и затрагивали, как низшие слои общества, так и высшие. В равной степени. Особенно после принятия Православия и повсеместного распространения этой религии. Именно она стала внешним регулятором брачных отношений. Церковь проецировала в общество нужные для выживания ценности и нормы. Брак — это что-то священное. Брак — это навсегда. Порицание развода. Запрет абортов. Все вместе это факторы демографии. Без них аграрное общество просто бы вымерло. Мы еще и еще раз должны это уяснить.
Но как только сменились внешние факторы и прогресс привел к формированию индустриального общества, то сразу же видоизменяется и институт брака. Например, с появлением доказательной медицины снижается смертность. Особенно детская, а также снижается риск смертности у рожениц. Появляется эффективная контрацепция и начинается её массовое использование и формирование первичной контрацептивной культуры. А это всё означает, что секс больше не означал обязательный риск беременности. Половой дебют не приравнивался к браку и отодвигается в сторону от него. Сам брачный союз больше не являлся единственной формой сексуальных отношений. Даже рождение ребенка выходило за рамки факторов брака.
А это всё совершенно новая реальность. Тогда на рубеже 19-20 веков произошла настоящая сексуальная революции. Половое поведение полностью видоизменилось. Особенно это касается женщин, которые смогли формировать краткосрочные союзы, основанные на сексуальном влечении.
С тех времен патриархальная надстройка это все дело и осуждает. Но, конечно, тут история не про упадок морали и нравственности, на что так напирает традиционная повестка. Тут про прогресс и человечность. Риск забеременеть от отца мужа после того, как он тебя изнасиловал — это не лучшая судьба. Или терять одного за другим детей. А такое было веками. Это и есть традиционность! Поэтому, выбирать себе партнера основываясь на собственных желаниях, искать нужный вариант, чередуя свои отношения и самой определять момент рождения ребенка — это все-таки более нравственно и человечно. Тут, я думаю, всё достаточно однозначно.
Еще один момент, который формирует новое отношение к браку — это фактор трудоустройства. Оно стало внешним. Труд теперь не внутри семьи, а где-то там в обществе за зарплату. В таком массовом варианте. Были вариации, но если раньше, что семья произвела внутри своего хозяйства, то на это она и живет. Теперь же каждый член семьи имел возможность трудиться где-то вне семьи, и это формировало иную экономическую составляющую. Роли добытчика, факторы зарплаты и социального обеспечения при выборе партнеров — это все начинается тогда. И тогда сразу возникают разные варианты. И эти варианты во многом усложняют отношения, но преимуществ городской жизни все равно больше, что приводит к запросу на уход от традиционной семьи в сторону нуклеарной.
И да, вновь, как и в традиционной семье: «дети — это проблема». Но на этот раз совсем иного рода. С формированием индустриального общества и нуклеарной семьи резко падает рождаемость. Это происходит из-за повышения выживаемости. Раньше демография подталкивала, чтобы было больше детей и больше вариантов, кто там выживет, учитывая фактор высокой смертности. А теперь антибиотики, прививки, гигиена и вот почти все первенцы уже живы здоровы. И еще и живут долго.
Так в чем же тогда проблема, раз все живы здоровы? Проблема в повышенной ответственности и увеличенных затратах на воспитание ребенка. Вот эта новая модель семьи и брака, в которой ребенок теперь важная часть — это очень требовательная история. Повышаются затраты, как чисто финансовые, так и эмоциональные, физические, социальные. Увеличивается срок содержания детей родителями. Переформатируется роль матери. От чисто биологических материнских функций, которые были присуще матерям из традиционных семей: выносил-родил-покормил и по сути всё. Теперь поле расширилось и появились социальные функции.
Как растить ребенка? Тогда формируется педагогика. Семейная психология. Внутрисемейное родительское взаимодействие. Теперь ребенок — это не просто утилитарное отношение, когда обучил пахать в поле или там плести лапти, и вот он готовый человек. Теперь же появляется фактор вложений в человека. Нужно дать ребенку определенный уровень жизни. Уровень образования. Социализации. Обучить его разным общественным ролям. А мир динамичный. Все постоянно меняется. Что выбрать? Как правильно воспитать? Колоссальная нагрузка.
Но главное же, почему «дети — это проблема» — это факторы экономики. Иждивенство длится два десятилетия и даже больше. А это формирует жесткий финансовый конфликт. Те, кто непосредственно отвечают за экономические ресурсы — родители — они не вкладывают большинство денег в себя, а тратят их на детей. Что тормозит их собственное развитие. И как следствие — прирост экономических ресурсов в семью.
Для того, чтобы хоть как-то нивелировать этот пагубный эффект, а на стадии формирования нуклеарных семей он был просто разрушительным, вот эти возросшие требования к родительству, начинают делегировать в социальные институты. Ясли, садик, школа, больницы. Их массовое распространение связано с тем, что без них эта новая городская семья будет сидеть вокруг ребенка и тратить все зарплаты только на него. И никакого развития такое общество не получит. А нужно чтобы люди работали, повышали квалификацию, занимались общественным обустройством, а фактор воспитания должны уйти в отдельную профессию, где будут развиваться свои специалисты. Пока мама-папа будут развиваться в чем-то другом.
Получается, что изначально в момент формирования нуклеарной семьи, в неё были заложены эти факторы риска сложного финансового положения, зависимости от внешних институтов, разнообразия социальных ролей: когда и мать, и карьера, и хозяйка, и жена, и дочь. Когда кто-то более добытчик, кто-то менее. И вот это всё, что давит на нас до сих пор. И собственно с этими вызовами мы в кризис и пришли. Именно они приводят к разводам. К жесточайшей психологической нагрузке на современные семьи. И их корректировка — это то, что сейчас и заставляет нуклеарную семью эволюционировать в более эффективные модели.
Никита Подгорнов
