Призёр чемпионата мира Сергей Шубенков (бег на 110 метров с барьерами) в эксклюзивном интервью «АиФ» рассказывает о том, как триколор попал под запрет и долго ли продлятся санкции, наложенные на российский спорт.
Завершившийся чемпионат мира по лёгкой атлетике был первым, в котором сборная России не участвовала. Потому что теперь сборная нашей страны называется «командой нейтральных спортсменов». Но именно эта команда, истерзанная бесконечными допинг-проверками и нападками международных чиновников, совершила в Лондоне-2017 невозможное.
«АиФ» поговорил с одним из героев чемпионата: Сергеем Шубенковым, который завоевал серебряные медали. Многие из его коллег уже назвали их «серебром с золотым отливом».
Виктория Хесина, «АиФ»: — Сергей, сразу после выступления вы написали в Инстаграме: «Почти получилось... но всё равно рад снова быть на дорожке с сильнейшими». Сейчас какие эмоции испытываете по поводу своего серебра?
Сергей Шубенков: — Да, после забега был реально доволен тем, что удалось сделать. Через пару дней первая волна эйфории прошла, и стало чуть обидно. Ведь всё шло к тому, что могу стать первым, но немного не получилось... Но тем не менее три медали на чемпионатах мира — это всё же хороший результат.
— Спортивной злости у вас, наверное, в последнее время хоть отбавляй. Ведь то, что происходит с российской лёгкой атлетикой, не может не раздражать.
— Я уже давно пришёл к выводу, что мне спортивная злость не нужна. Мне необходима радость. Я в 2016 г. не показал никакого результата, потому что со всеми этими допинг-скандалами было не до радости, год выдался очень тяжёлым в эмоциональном плане. И думаю, что золотую медаль на чемпионате мира в Пекине (2015 г.) я выиграл благодаря тому, что перед финальным забегом чувствовал себя абсолютно счастливым человеком. Я ходил и улыбался, хотя какой-то особой причины на то не было. Мне было хорошо, мне всё нравилось. Я тогда смотрел на потерянные лица ребят: такие, как будто их на расстрел ведут. Хотелось кричать им: «Ну вы чего! Нам же сейчас бежать!» Как правило, когда у людей такие лица, то ничего не получится. Я это и сейчас в Лондоне отметил.
— Каково вообще быть нейтральным атлетом?
— Очень странное чувство испытал, когда после финиша все обернулись в свои флаги и пошли фоткаться, а я... Грустно как-то. Раньше я не придавал этому такого значения. Накинуть флаг на плечи — казалось, мелочь какая-то. А сейчас понимаю, что всё ради этого и делается.
— Абсолютно все символы России на чемпионате мира были под запретом?
— Вплоть до надписи «Россия» на чемоданах, которую пришлось скотчем заклеивать. Все намёки на цвета нашего флага надо было убирать. Смешно, потому что эти цвета присутствуют и в британском, и во французском, и в голландском флагах. Можно было, конечно, затеять какой-нибудь скандал, но мы не стали заниматься провокацией. Вели себя согласно регламенту, потому что у нас цель продемонстрировать результаты, а не разборки.
— Как вообще относились к русским спортсменам в Лондоне?
— Никаких косых взглядов мы не заметили. Атмосфера была прекрасной, и в этом плане чемпионат удался. Например, после моего выступления в отеле, где я жил, сразу вывесили «наградной лист», попросили оставить автограф и сфотографироваться для книги почётных гостей.
— Почему, несмотря на все старания руководства, дисквалификация Всероссийской федерации лёгкой атлетики (ВФЛА) продолжается? Или, может, стараний недостаточно?
— Мне сложно ответить на этот вопрос. Я же не вхожу в состав руководства и не знаю, как обстоят дела с возвращением ВФЛА в ряды Международной федерации (ИААФ). Я занят своими прямыми обязанностями: тренировками, соревнованиями. Думаю, что в принципе отстранение России сохраняется, потому что так выгодно кому-то из чиновников ИААФ. Были выдвинуты критерии восстановления членства ВФЛА, и, как я могу судить, они уже выполнены. В принципе допустить сборную России можно было уже и на этот чемпионат мира. И существует мнение, что Россию сейчас не допустили лишь потому, что информационный шум от этого решения перекрыл бы сам чемпионат.
— То есть вы прогнозируете, что в ближайшее время наших атлетов допустят к международным стартам?
— Я весь прошлый год прогнозировал, ну и что вышло?! Был уверен, что поеду на Олимпиаду в Рио, а в результате остался дома. Лучше я не буду больше заниматься прогнозами. У меня самого допуск к соревнованиям есть лишь до конца этого года, и если отстранения продолжатся, то мне придётся заново заявку подавать. Я не могу с уверенностью сказать, что мне её удовлетворят. Впрочем, мне кажется, что руководство ВФЛА с оптимизмом смотрит в будущее. Но, повторюсь, всё зависит от политики ИААФ.
— Много ли потеряла наша лёгкая атлетика за время её отстранения от международных соревнований? «Пациент» скорее жив?
— Я стараюсь позитивно смотреть на происходящее. Да, результаты, которые показывают атлеты на чемпионате России, снизились. Зато мы избавились от людей, с которыми было не всё чисто. Думаю, рост будет. Он неизбежен.
— Считается, что эта допинг-история имеет отложенный эффект: мол, родители всё реже отводят детей в секции, потому что лёгкая атлетика для них уже отравлена, связана с чем-то грязным.
— Тяжело говорить за всю лёгкую атлетику. Могу судить лишь по своему клубу, по группе Сергея Клевцова, в которой сам и тренируюсь. Да, ситуация не из лучших. В группы приходят 3-4 подростка. Как правило, 2 уходят уже в первый год. Но такая картина была и до допинговых скандалов.
— Вы общаетесь с теми легкоатлетами, которых обвиняли в употреблении допинга?
— Я в принципе общаюсь с очень ограниченным кругом спортсменов, и так совпало, что никто из них ни в каких махинациях не замечен.
— После второго доклада Макларена, опубликованного в декабре прошлого года, были созданы международные комиссии, расследующие махинации с допингом в Сочи. При самом плохом раскладе Россия может пропустить Игры-2018. Думаете, это возможно?
— Такой вариант нельзя исключать. Многое из того, что происходит с нашим спортом, мне непонятно. Единственное объяснение, которое я вижу, — это некая политическая игра. Скажем, доклады Макларена, где, в частности, идёт речь о том, что у нас вскрывали допинг-пробы, меняли «грязное» содержимое на «чистое». Макларен даже приводил какие-то данные: кто, где, сколько. Но на днях прошла информация, что МОК (Международный олимпийский комитет) только сейчас обнаружил достоверный метод, позволяющий определять, были вскрыты пробирки или нет. Так на каком основании Макларен делал свои заявления? Как всё это понимать? Выходит, людей дисквалифицировали, лишили возможности выступать на соревнованиях, когда и метода определения не было? По сути, получается, что все нападки на нас сводятся к одной фразе: «У нас нет сомнений, что Россия занималась махинациями, но и доказательств тоже нет».
— Вернёмся к чемпионату мира, который запомнился тем, что это был последний турнир Усейна Болта. Какой будет лёгкая атлетика без великого ямайца? Спринтер, подобный Болту, может появиться?
— Именно Болт уже не появится. Он такой один, но кто-то на его место, конечно, придёт. Вспомните, сколько было разговоров, когда из баскетбола ушёл Майкл Джордан, из бокса — Леннокс Льюис, из плавания — Майкл Фелпс... Но эти виды спорта не закончились, и жизнь продолжается. И лично я хочу оставаться в спорте как можно дольше.
— Был ли смысл приезжать домой на несколько дней? Ведь уже в двадцатых числах старты «Бриллиантовой лиги» в Англии. Зачем лишний раз нагружать организм перелётами?
— В самолётах я сплю легко, поэтому все перелёты воспринимаю с большой долей пофигизма. Существует, конечно, простая физиология, против которой не попрёшь: с этим уже сложнее. Но, если есть возможность неделю дома побыть, я стараюсь её использовать.
