Наум Моисеевич Коржавин — русский поэт, прозаик, переводчик и драматург.
В юности он отвергал сталинскую систему и в то же время разделял коммунистическую идеологию, противопоставляя подлинный коммунизм советской действительности. К концу Великой Отечественной войны он начал «признавать» и оправдывать Сталина, о чём вспоминает с сожалением. Такое настроение сохранялось и после ареста. В ссылке он вновь стал антисталинистом, продолжая исповедовать коммунизм. По собственному признанию, Коржавин отказался от коммунистической идеологии в 1957 году.
В постперестроечную эпоху у Коржавина появилась возможность приезжать в Россию и проводить поэтические вечера. Первый раз он приехал в Москву по личному приглашению Окуджавы во второй половине 1980-х годов.
Песня, которой тысяча лет
Эта старинная песня,
Которая вечно нова.
Г. Гейне
Старинная песня.
Ей тысяча лет:
Он любит ее,
А она его - нет.
Столетья сменяются,
Вьюги метут,
Различными думами
Люди живут.
Но так же упрямо
Во все времена
Его почему-то
Не любит она.
А он - и страдает,
И очень влюблен...
Но только, позвольте,
Да кто ж это - он?
Кто? - Может быть, рыцарь,
А может, поэт,
Но факт, что она -
Его счастье и свет.
Что в ней он нашел
Озаренье свое,
Что страшно остаться
Ему без нее.
Но сделать не может
Он здесь ничего...
Кто ж эта она,
Что не любит его?
Она? - Совершенство.
К тому же она
Его на земле
Понимает одна.
Она всех других
И нежней и умней.
А он лучше всех
Это чувствует в ней...
Но все-таки, все-таки
Тысячу лет
Он любит ее,
А она его - нет.
И все же ей по сердцу
Больше другой -
Не столь одержимый,
Но все ж неплохой.
Хоть этот намного
Скучнее того
(Коль древняя песня
Не лжет про него).
Но песня все так же
Звучит и сейчас.
А я ведь о песне
Веду свой рассказ.
Признаться, я толком
И сам не пойму:
Ей по сердцу больше другой...
Почему?
Так глупо
Зачем выбирает она?
А может, не скука
Ей вовсе страшна?
А просто как люди
Ей хочется жить...
И холодно ей
Озареньем служить.
Быть может... не знаю.
Ведь я же не Бог.
Но в песне об этом
Ни слова. Молчок.
А может, и рыцарь
Вздыхать устает.
И сам наконец
От нее устает.
И тоже становится
Этим другим -
Не столь одержимым,
Но все ж неплохим.
И слышит в награду
Покорное: "да"...
Не знаю. Про то
Не поют никогда.
Не знаю, как в песне,
А в жизни земной
И то и другое
Случалось со мной.
Так что ж мне обидно,
Что тысячу лет
Он любит ее,
А она его - нет?
