— И лично Сан Санычу!
Эта фраза, как написали бы в партийном отчете прошлого века, красной нитью шла через все выступления.
Каждый, кто поднимался на трибуну VIII Съезда Союза театральных деятелей, завершал речь предложением признать работу секретариата за отчетный период удовлетворительной и благодарил — лично бессменного председателя Александра Александровича Калягина. Народный артист настолько уверенно справляется с любой задачей, даже такой, как рутинная роль председателя, что стоит во главе СТД 25 лет и единогласно избран еще на один срок; у нас на глазах пример политического долголетия покруче «дорогого Леонида Ильича». Есть на кого равняться.
Звучит гимн, затем Калягин читает приветствие президента. В условиях пандемии присутствуют только секретари региональных организаций, числом 162 из 200 заявленных, кворум.
…На экране появляются лица людей, ушедших за минувшее пятилетие: Бархин, Брусникин, Быстрицкая, Виктюк, Волчек, Гафт, Губенко, Захаров, Зельдин, Караченцов, Лановой, Табаков, Юрский, Этуш… Тысяча членов театрального союза.
И вот Сан Саныч переносит свою кофейную чашечку на край стола, а место ведущего занимает многолетний зампред Геннадий Смирнов.
В соответствии с диктатом визуальности доклад главы союза съезду идет в кадрах-картинках, стремительно. Год театра — центральное событие истекшей пятилетки — «праздник всей страны», «наша большая победа», когда «общество и власть обратили внимание на искусство театра». Сотни мероприятий, форумов, встреч. Среди событий: издание театральной энциклопедии, летняя школа, театральное ПТУ, режиссерские лаборатории, гранты на поддержку фестивалей, изданий, независимых театров. Сохранены здравницы, оказана социальная помощь 10 тысячам членов. В канун 145-летия СТД разработана концепция его развития до 2030 года. Ничто из этого не было бы возможно без президента и Министерства культуры.
Простое цитирование происходящего опрокидывает нас на лет 50 назад; съезд шел в крепких традициях советского минувшего. И ощущение, что вершился он в некоем инобытии, вне реалий нынешней жизни,
было отчетливым. Всем известно: за последние годы театральное пространство стало минным полем: из всех искусств для нас главнейшим является скандал. Он — центральный жанр, диктующий ритмы подмостков и закулисья. Жанр, сотворцами которого вновь, как в самые темные советские времена, стали неожиданные для ХХI века акторы: прокуратура, следователи, общественные организации. Театр в полной мере познал, что значит оскорбление чувств зрителей, пережил обыски — частные и репертуарные, — понял, что такое процесс — не театральный, судебный. Выявил средневековую дремучесть общества и стал площадкой передовых идей. Сделался горячей точкой. И — полигоном жестких перемен. Но ничего этого председатель мудро не касался.
Он лишь молвил:
— Делать вид, что все в порядке, не могу.
И все же затронул тему театральных скандалов (без всякой конкретики), медлительной реакции властей на то, «что будоражит» (без каких-либо упоминаний), и дважды повторил: «Мораль и нравственность никто не отменял!» Тут его выступление вступило в фазу остроты. Самая большая боязнь Калягина, как оказалось, связана с тем, что «как бы мы ни занимались самовыражением», а…
— …когда-нибудь зрители скажут: зачем нам такой театр? Что эта богема себе позволяет? Не лучше ли построить на наши деньги налогоплательщиков больше школ и больниц? Зачем нам такое количество театров, в которых происходят такие безобразия?!
И кстати процитировал остроумца Шоу: «Непристойность может быть отыскана в любой книге, за исключением телефонной!»
Трибуну занял председатель ревизионной комиссии Константин Чернышев. Его доклад был заунывен, но оптимистичен: растут доходы СТД, результаты самые положительные, одобрение тотальное.
Зачитали приветствие зампреда правительства Татьяны Голиковой.
Дальнейшие выступления касались в основном региональных проблем. Но шли как-то впроброс: и зарплаты в 20 тысяч, и претензии прокуратуры, и прочие трудности жизни. Впрочем, резким диссонансом обобщениям под лозунгом «если кто-то кое-где у нас порой» прозвучала речь артиста ногинского Театра драмы и комедии Владимира Ташлыкова. Сюжет, похоже, все более типический: в театр пришел новый директор по фамилии Морозов, убрал художественного руководителя и начал править, опираясь исключительно на мнение главного бухгалтера и юриста. Три премьеры в месяц, сумасшедшие гонки, безумные кастинги. Ноль профессии. Зал зашевелился. Речь «человека из Ногинска» завершилась воззванием: где законы, защищающие от неграмотных продвиженцев!? Нужны реформы, уставы, нормативные акты!
Похожая история на глазах у всех разворачивается в МХТ имени Чехова, где беспомощный директор, бухгалтерия и «контора» вступили в войну с художественным руководителем Сергеем Женовачем.
Делегат из Волгограда Владимир Бондаренко тоже рискнул обратиться к волнующей всех теме нарушений границ допустимого. Они, по его мнению, «отдают психическим нездоровьем или наглостью», и, таким образом, деятели театра сильно рискуют. В регионах давно зреют настроения против! Пора публично выразить отношение к этому, иначе «мы сами на себя навлекаем цензуру»! В этом выступлении отчетливо сквозило извечное «сами виноваты», а уж сразу вслед за тем — подсознательная готовность принять цензуру.
Еще один зампред, драматически повзрослевший бывший Лариосик Евгений Стеблов, тоже упомянул в своем выступлении об «экспериментах без совести, просто бесовщине», но опять же — никого конкретного.
Сергей Паршин, глава петербургского отделения союза, краткую речь проговорил, опустив глаза в пол: «Ситуация сложная, решения Смольного не знаю, как квалифицировать…» Но быстро свернул к главному:
— Меня поддерживает большинство, я не вижу другой альтернативы! Сан Саныч! Если, конечно, он согласится!
Ему вторила Татьяна Жаркова из Перми, «практически согласная с каждым выступающим». О чем бы с трибуны ни говорилось — воспитании молодой смены, недоработках в уставной деятельности региональных отделений, количестве табличек в театральной библиотеке, — съезд уверенно двигался в параллельной реальности — вне злобы дня.
Единственным нарушителем спокойствия стала Инна Соловьева, выдающийся историк русского театра и старейший член СТД. Она обратилась с письмом к съезду. Письмо с трибуны прочел Алексей Бородин. Цитирую предложенную Соловьевой почтенному собранию резолюцию: «Съезд театральных деятелей обращается к Президенту РФ В.В. Путину и Правительству Российской Федерации с просьбой не допустить гибели главного театрального музея страны и вмешаться в ситуацию, сложившуюся с Театральным музеем им. А.А. Бахрушина, и поручить Министерству культуры РФ решить вопрос о назначении на эту должность профессионала, чья кандидатура будет вызывать доверие у театрального и музейного сообществ».
Ситуация с музеем Бахрушина, новый директор которого (еще одна яркая представительница «неграмотных продвиженцев») на днях получила бумагу из межрайонной прокуратуры о нарушениях в сфере закупок и бюджетного законодательства, откуда с момента ее назначения ушли десятки людей, где оборваны и прекращены все перспективные проекты, остается вопиющей. Эта история — лишь одна в длинном списке острых проблем, которые собирался обойти и обошел вниманием съезд. Отношения с властью, отношения с новой реальностью, проблемы людей и целых институций — ничего из этого не вошло в повестку. Министр культуры на съезде не присутствовала. «Президент-Отель» — это вам не Байконур.
— Я не подведу! — заверил собравшихся Калягин.
Блестящие артисты — не подводят.
Марина Токарева
