«Не заставляйте меня вспоминать этот ужас»

30-е годы

Серия «Дети», 1938 г.Фотография: Эммануил Евзерихин

«Судьба русской революции прямо зависит от того, как скоро учительская масса встанет на сторону советской власти» — фраза из документов VIII съезда РКП(б) 1918-го. За 20-е годы дореволюционная система образования была ликвидирована — за учреждение новых принципов взялся Наркомпрос, который ввел единую систему совместного и бесплатного общего образования с двумя ступенями. Учреждение 1 сентября единой датой начала школьных занятий в 1935 году связано с постепенным выходом образования страны из кризиса: в начале 30-х начальная четырехлетняя школа стала обязательной, появились регулярное предметное обучение, стандартные программы и учебники. В городах Союза к концу 30-х заработала система всеобщего семилетнего обучения. Но, несмотря на реформы и нововведения, в конце десятилетия безграмотность оставалась острой проблемой: каждый 5-й житель старше 10 лет не умел читать и писать. В школьную программу все сильнее вмешивалась идеологическая составляющая, вместо принципов самоуправления и активности поощрявшая послушность и формализм (после публикации в 1938-м «Краткого курса ВКП(б)» предмет был включен в школьную программу). Начало учебного года никак не отмечалось. Важным событием первого класса было вступление в отряды октябрят.

Из воспоминаний Раисы Бриллиантовой

Пошла в школу 1 сентября 1933 года

«Сентябрьское утро 1933 года. Две маленькие девочки идут по Советской улице первый раз в школу. У них новые матерчатые сумки с закругленной крышкой розового и серого цвета и новые ботиночки. <...> Первая учительница осталась в памяти: очень светлые волосы, заплетенные в хорошую косу, белая кофточка, темная юбка, молодое улыбчивое лицо. <...> Самое яркое впечатление первого дня — это обед. В класс принесли миски с гречневой кашей и большую тарелку с пирогами с капустой. Все дружно ели. В стране был голод: любая пища была вкусной и желанной. <...> Школьный двор большой, просторный, огражденный забором со всех сторон. Зимой в дальнем углу двора делали горку, она была широкая, с лестницей и поручнями, с большим разгоном вперед. Летом — раздолье для игр в классики и догоняшки. <...> Звонков электрических тогда не было, перемену объявлял медный колокольчик в руке уборщицы. Школа 30-х годов — это особая школа. Крепкое сочетание обучения, образования и воспитания. Помню, во время урока могла войти завуч и сделать какие-то важные замечания, внушения: «Дети, нельзя плевать на пол, от пыли бывают болезни; перед тем как пить воду, надо сполоснуть кружку; на перемене нельзя подставлять подножку — можно ушибиться». Эти учительские подсказки не пропали даром: они отложились в сознании в виде правил поведения. В довоенной школе 30-х годов хорошо наблюдали за здоровьем детей. Периодически велись медосмотры в кабинете врача или в классе. <...> В голодные 1933–1935 годы, опасаясь эпидемии тифа и завшивленности, учеников начальных классов остригали наголо, что было очень неприятно».

Военные годы

В военные годы школа оказалась в сложном положении. Учителя, старшеклассники уходили на фронт, школы пустели, общественная деятельность сокращалась до выпуска газет вроде «Боевого листка», не хватало продовольствия, уроки делались при лучине или коптилке — из картошки, куда вставлялся фитиль из скрученной ваты и наливался растопленный жир. «1 сентября 1941 года мы пришли в школу. Вместо занятий нас повели на похороны трех воинов, один из которых был танкистом». Несмотря на ужасы времени, во многих воспоминаниях говорится о том, как сильно детям хотелось учиться. В отсутствие тетрадей писали в книгах и на газетных листах между строк, перья привязывали нитками к выстроганным палочкам, чернила готовили из свеклы и сажи. После перелома хода войны в 1943-м и 1944-м был принят ряд важных постановлений, касающихся школы. В них возрастом начала обучения были назначены семь лет, утверждены пятибалльная система оценок успеваемости и поведения, выпускные экзамены, награждение золотыми и серебряными медалями отличившихся учащихся.

Из воспоминаний Галины Ивановой

Пошла в школу 1 сентября 1943 года

«1 сентября 1943 года я поступила в начальную железнодорожную школу №33 станции Кашира Московской области. Помню только, что мама купила на рынке подержанный букварь и парусиновый портфель, с этими предметами привела меня в школу, а сама пошла на работу. <...> Торжеств 1 сентября не было: ни цветов, ни фотографий, ни поздравлений. Наш класс в составе 42 детей приняла 63-летняя заслуженная учительница РСФСР Мария Александровна Давыдова. <...> Спустя некоторое время на родительском собрании она сказала: «За всю свою педагогическую работу я никогда не принимала таких тупых детей». Ведь у нас не у всех были буквари, а тетрадей — вообще ни у кого. Писали на старых газетах или обратной стороне каких-нибудь плакатов. К тому же мы были голодные: в стране была карточная система, и все жили впроголодь. <...> С нового, 1944 года на переменке после 2-го урока нам давали по кусочку черного хлеба с чайной ложкой сахарного песка. Мы всегда просили горбушечку, так как ее можно было подольше жевать. <...> После занятий нас водили в поле собирать свеклу и турнепс, а зимой мы шили на фронт кисеты и писали письма о том, как мы учимся и ждем победы. День Победы помню, так как нас отпустили с уроков. Мы были очень рады тому, что нас отпустили домой, а дома меня встретила бабушка и очень целовала».

Послевоенное время, 50-е

Новая школьная форма, 1940-еПосле окончания войны, к 1950-м, начальное образование в школах было постепенно восстановлено. Семилетнюю программу ввели не только в городах, но и по всей стране. Образование строго контролировалось партией, с первой страницы большого зеленого букваря на первоклашку смотрел Иосиф Сталин. В 1948-м была возвращена общая школьная форма, незначительные изменения которой наказывались. В 1954-м отменили введенное в 43-м раздельное обучение мальчиков и девочек в школах Москвы, Ленинграда, столиц союзных республик и краевых центров. Постепенно по всей стране 1 сентября стали проводиться торжественные линейки с выступлением директоров, завучей, старших пионервожатых и выносом знамени с пионерским горном и барабанами. На партах с откидывающимися крышками появились промокашки, перочистки и чернильницы, в некоторых школах создавались живые уголки, а перед уроками стали проводиться построение и зарядка.

Наталия Басовская

историк-медиевист, доктор исторических наук, профессор, преподаватель лектория «Прямая речь». Пошла в школу 1 сентября 1948 года

Плакат 1953 года«После войны мой папа-военный служил в разных экзотических местах, мы кочевали вместе с ним, поэтому в первый класс я пошла не в Москве со всеми торжествами, а в маленьком городишке Золочеве Львовской области на Западной Украине. Это была практически сельская школа, очень скромная, тихая, абсолютно не похожая на мою будущую московскую школу, поэтому ощущения большого праздника это не оставило. Детей у нас было мало — человек 15 в классе, школа крошечная, в таких глубинках и строгой школьной формы не было. Я начала учить там украинский язык параллельно с русским, бедная мама говорила: «Девочка у нас будет малограмотной». Но это длилось всего год, потом отца перевели. Перед этим Анна Ивановна, наша замечательная первая учительница, написала мне для дальнейшего движения в жизни характеристику от руки громадными красивыми буквами, в которой были слова о том, что этой девочке (то есть мне) предстоит чуть ли не великое будущее. Мы много смеялись на эту тему, но, учитывая те времена и тем более городок, теперь она бы сказала: «Я же говорила!» Анне Ивановне очень нравилось, как я рассказываю по картинкам, был такой жанр. Современным жертвам кнопок и интернета не помешало бы такое занятие, чтобы не утрачивать умение говорить на родном языке. У меня хорошо получалось, и когда приходил Плакат 1951 годакакой-нибудь инспектор, она вызывала меня к доске, я рассказывала, что вижу, мне ставили пятерки. Это оставило теплое воспоминание, но ощущения, что это событие, как сейчас, когда дело доходит чуть ли не до салюта, быть не могло в маленьком городе послевоенной страны. Наш дом стоял напротив ворот кладбища, где каждый день хоронили убитых офицеров и солдат в закрытых гробах. Говорили, что это бандеровцы из леса, и я помню, что тогда это слово было очень страшным, связанным с убийствами и продолжением официально законченной войны. Потом, когда я водила в первый класс свою дочь, а еще позже внука, я видела совершенно другой мир — радостный и веселый. Но, кстати, всегда в этом есть немного неправды, потому что сами дети в глубине души безмерно скорбят, что лето кончилось. В первый класс, когда это было что-то новенькое, я пошла радостно. А потом началось «вот и кончилось лето». Это была такая шутка: по радио шла пионерская зорька, где дети фальшивыми восторженными голосами кричали: «Вот и кончилось лето, вот и кончились веселые летние каникулы!» и «Пустите меня в школу, надоело отдыхать», у меня не было — родители возили на море, это было здорово, возвращаться не хотелось, хотя училась я отлично».

Оттепель

Рисунок И. Знаменского, 1961 год

За 60-е годы среднее образование трансформировалось в восьмилетнее. Курс на «мирное существование» коснулся и школы: строгий контроль смягчился, гимнастерку с ремнем и фуражку с кокардой в форме для мальчиков заменили рубашкой и однобортным пиджаком с тремя черными пластмассовыми пуговицами. Серьезно в то время относились к угрозе ядерной войны: в разных учреждениях, и в школах в том числе, висели плакаты на тему, показывались документальные фильмы. В конце учебного 1961 года было принято постановление «Об улучшении изучения иностранных языков», целью которого значилось совершенствование прошлой методики обучения: из-за предполагаемой ненадобности до этого преподавали не язык для общения, а его строение.

Ольга Свиблова

основатель и директор Мультимедиа-арт-музея, куратор, кинорежиссер. Пошла в школу 1 сентября 1960 года

Первоклассники с учительницей, 1957 год

Фотография: library.krasno.ru

«Я счастливый ребенок: за исключением одного года, когда мы переезжали, я чрезвычайно любила свою школу и учителей. Для меня всегда было важным понятие «учитель»: моя мама преподавала немецкий, обе мои бабушки были учителями, поэтому 1 сентября в первом классе было для меня знаковым событием. Из-за того, как тщательно готовились родители, в свой первый школьный день у меня сложилось четкое ощущение, что начинается другая, взрослая жизнь, что детство заканчивается, и теперь я за себя отвечаю. Я влюбилась в свою первую учительницу и весь первый класс помню как праздник. Во-первых, гордостью была школьная форма, фартучек, во-вторых, 1 сентября — это, конечно, всегда цветы — букет должен был быть огромным. Сначала это были гладиолусы, цветы, которые я ненавидела, потому что они всегда были больше, чем я. Но с третьего класса я уже могла сама выбирать цветы, делала это сознательно, собирала букеты. Помню, нас принимали в октябрята: мы давали клятву, нам цепляли звездочки, чем я дико гордилась. Второй класс не помню вообще: мы переехали, в новой школе в классе нас было 60 человек, мы сидели по трое за партой. Это было настолько чудовищно, что в последние два месяца я оставила портфель и отказывалась туда ходить. Но дальше я пошла в другую школу и влюбилась в нее — это была математическая школа №444. Помню, что уже с августа я хотела туда поскорее, это была радость предвкушения встречи с одноклассниками. Я была влюблена в каждого учителя, собирала для них разные букеты, рук не хватало тащить. Они открыли для меня все — театр, музыку, кино, литературу, вся культура пришла от них. Это не значит, что ее не было дома, но в школе был детский коллектив, самоуправление, нас учили ответственности, самокритике, учителя дали нам веру в то, что человека ценят за его дела. Позже, например, мы не приняли себя в комсомол, решили, что мы не окончательно совершенны. Потом учителей ругали за то, что в комсомол не вступил целый класс. В хорошей школе уроки не труд, а удовольствие, даже если что-то не получается. Для меня учитель — главный человек в жизни, я думаю, что нет профессии лучше и важнее».

Евгений Бунимович

заслуженный учитель России, поэт, общественный деятель. Пошел в школу 1 сентября 1960 года

«К моему большому удивлению, я совершенно не помню ни «первый раз в первый класс», ни первую учительницу. Обычная была школа возле дома, окна в окна. Судя по всему, в первом классе мне было совершенно никак. Недавно обнаружил тогдашний табель успеваемости, в котором нет ни одной пятерки! Это в первом-то классе, когда других отметок и не ставят! Куда более важными оказались для меня старшие классы в легендарной московской Второй физматшколе, это везение, счастье, что оказался там. Все эти советские школьные прелести ко Второй школе не имеют никакого отношения: у нас даже не было формы и каких-либо требований по поводу внешнего вида. Более того, это уже вторая половина 60-х, и мы были не чужды моде: у кого-то начали появляться протоджинсы, которые назывались техасами, но привозились, конечно, не из Америки, а из стран народной демократии. Поразительно, но в старших классах, когда школа обычно — казарма, если не тюрьма, и чем меньше срок мотать, тем лучше, у нас было ровно наоборот: в начале учебного года мы были рады видеть друг друга и учителей. У нас были невероятные, легендарные учителя и удивительные с ними отношения. Кстати, надо понимать, что 1 сентября сейчас — одна из немногих реальных скреп, которые действительно делают страну страной. Все знают, что одновременно везде — в Москве, Сибири, на Кавказе — звенит первый звонок и дети с гладиолусами, которые длиннее их самих, идут в школу. Я более тридцати лет учительствовал, помню, французские лицеисты, которые были у нас однажды по обмену, на вопрос, что их больше всего поразило в России, ответили: «Праздник последнего звонка». Первый звонок, последний звонок, День учителя — это традиции, которые надо сохранять, они создают особую атмосферу нашего образования, к ним нужно бережно относиться. И тут есть опасность. Праздник, который проходит практически через каждую семью, вдруг начинает обретать монументальные формы, и личные ощущения тонут в грандиозных государственных мероприятиях. Но суть-то в том, что в этот день каждый ребенок идет в свою школу, к своим друзьям, своему учителю, важно, чтобы этот личный момент оставался. Линейка перед уроками короткая, и если она состоит только из подъема флага, дежурных призывов, гимнов, горнов и прочего официоза, времени на нормальные человеческие слова не остается».

70–80-е

Школьная форма 1970-х
Фотография: shzakl.luga.ruЗа 20 лет сценарий проведения 1 сентября не менялся, нововведения случились после 1984 года, когда первый день в школе стал официальным государственным праздником. Если до этого после короткого построения начинался обычный школьный день, с учреждением Дня знаний 1 сентября перестало быть учебным. Теперь после линейки проводился Урок мира о любви к родине и дружбе народов, классные часы с традиционным «Как я провел лето» и обсуждением планов на будущий год. Средняя школа стала десятилетней, а Конституция 1977 года закрепила право граждан СССР на бесплатное образование всех уровней. До школы добрались модные тенденции: в конце 70-х стали популярными дипломаты, в которых папы по всей стране до сих пор хранят инструменты, равнодушные к моде старшеклассники ходили в школу с целлофановыми пакетами из ГДР с фотографиями полуголых женщин. Форма мальчиков стала синей, пиджаки заменили на куртки, покроем напоминавшие джинсовые. А пионерская форма для девочек — рубашка с двумя карманами и однотонная юбка — понравилась Саманте Смит, и та забрала ее с собой. С началом перестройки, когда в США с ответным визитом поехала советская школьница Катя Лычева в народе стал ходить анекдот. «Какие три женщины самые популярные в Советском Союзе?» — «Алла Пугачева, Катя Лычева и Раиса Горбачева».

Дмитрий Быков

Нарукавные эмблемы для школьной формыФотография: Wikipedia«Свое 1 сентября в 1974 году я помню очень отчетливо. Мы стояли рядом с Танькой Рудницкой, с которой я познакомился за неделю до этого, на медосмотре в детской нашей поликлинике. Помню, меня очень напугало, что после закапывания глаз — практиковалось такое для осмотра — у нас «расширенные зрачки», я все боялся, что они не сузятся обратно. И это испытание нас весьма сблизило. Мы с Танькой — у нее были две сказочно красивые косы — стояли с двумя букетами: у нее астры, у меня гладиолусы. Гладиолусы были дачные, розовые и лиловые, они почему-то у нас тем летом особенно хорошо уродились. Мой букет был самый большой, в смысле — самый длинный. К первому классу я уже хорошо читал, прочел кучу книжек, но страшно неряшливо писал. Мы долго рисовали буквы О, должны были получаться ровные овалы, а у меня выходили страшные кули. Но зато я, как выяснилось, довольно прилично рисовал. На первом уроке рисования я нарисовал два дерева, которые клонятся друг к другу, и был одобрен нашей первой учительницей — Валентиной Григорьевной Колгатиной, женщиной суровой, но очень умной. И особенно мне нравилось, что на завтрак давали холодное молоко, вкус его мне до сих пор очень нравится, и выпивал я по два стакана. А в остальном школа была отвратительна. В армии было проще, гораздо проще. И не заставляйте меня вспоминать этот ужас, я и до сих пор думаю, что лучше бы я выучился всему самоучкой».

Алексей Венедиктов

главный редактор радиостанции «Эхо Москвы». Стал школьным учителем 1 сентября 1978 года

«1 сентября 1978 года первый раз в качестве учителя и классного руководителя я вышел на работу в 177-ю московскую школу. Для меня это было довольно тяжелым испытанием, так как работу я получил только накануне 31 августа, а о классном руководстве в 8-м классе узнал за 10 часов до торжественной линейки, я нервничал и не спал всю ночь. Дети (тоже мне, дети) оказались одного роста со мной, родители были вдвое старше и с подозрением глядели на бородатого юнца в очках, который никак не вписывался в их понимание учителя и вождя их птенцов. Дело в том, что школа эта находилась в Востряково, где главным предприятием был Домостроительный комбинат, и родители были рабочими оттуда. Я точно был социально чужой, непонятный, со взором горящим. Честно говоря, я не очень помню, как провел классный час, потом еще 4 урока: что-то про первобытно-общинный строй — у малышей, что-то про английскую революцию — у своих. Но когда мой первый день в качестве сеятеля разумного, доброго и, вероятно, вечного, закончился, на пороге меня встретил крепкий мужчина и, представившись родителем одного из моих восьмиклассников, сказал: «Ну что, Лексеич, пойдем отметим, что ли, твой старт…» Недалеко от школы родители моего 8А соорудили и накрыли стол. На меня смотрели мужчины и женщины с опасением и надеждой, ведь они отдавали свои чада в руки вот этого. Помню, как мы знакомились, как я робел перед ними, а они, как я теперь понимаю, робели передо мной. Это не было мучительно, но точно было напряженно. В общем, этот день запомнился не столько уроками (мне это было раз плюнуть), а началом каких-то очень сложных отношений с суровыми и взрослыми людьми. Затем меня призвал директор в свой кабинет, где тоже был накрыт стол. Я уже был не совсем в себе — и от волнения, и от принятия на грудь. Налив мне стакан (именно граненый стакан), она сказала, что люди здесь хорошие, но серьезные, а дети замечательные, но охломоны и все такое. Столько теплой водки я не пил ни до, ни после. Все оказалось не так страшно, как представлялось накануне. И тут уже не мешали ни борода, ни очки. Это был первый день, и так еще 20 лет».

90-е

Начиная с 1990 года система коммунистических молодежных организаций постепенно прекращала свое существование. Но в некоторых российских регионах первоклассников, которые пошли в школу после августа 1991-го, все же напоследок успели посвятить в октябрята. Школьную форму официально отменили в 1994-м. Вместе с новыми образовательными стандартами, к ужасу учителей старой закалки, пришли букварь без вождя, дневники с «Нирваной», тетради с «Ониксом» и Spice Girls. Школа разделилась на рэперов и металлистов. К песням «Учат в школе» и «Школьному вальсу» на линейках 1 сентября добавились «Школьная пора» Татьяны Овсиенко и «Школьные годы» Алсу. Началась масштабная реформа образования, целью которого теперь считалось воспитание свободной личности и развитие индивидуальности. Государство перестало тотально контролировать происходящее в школах: плюсом для инициативных учителей стала возможность разрабатывать свои методики, минусом — мизерные зарплаты и всеобщее ощущение нестабильности в только что возникшей стране.

Никита Кукушкин

актер «Седьмой студии» и «Гоголь-центра». Пошел в школу 1 сентября 1997 года

«В первый класс я пошел в обычную общеобразовательную школу. Мама купила штанишки, пиджачок. Помню, что было немного грустно, но я не понимал, отчего и почему в такой веселый праздник мне грустно — и музыка какая-то тоже грустная. Страшно было из-за того, что маму теперь увижу только вечером. Было ощущение, что я становлюсь взрослым и теперь уж точно самостоятельным. Была гордость, потому что стал старше, ощущение, похожее на то, когда шнурки научился завязывать. Позже стало понятно, что обучение в обычной общеобразовательной школе сродни ежесекундному каждодневному бою, обороне себя от постоянно нападающих взрослых людей, пытающихся научить и встроить тебя в систему, которая им самим не очень нравится. В общем странное это дело — общеобразовательная школа. Немного невеселый инкубатор. Грустное местечко. Я проучился там год и ушел. Взрослым стоит учиться у детей, спрашивать о том, как быть счастливыми, ведь в итоге это оказывается единственной целью. Только зачем-то мы выбираем к этой цели дороги посложнее. Забываем, что уже имеем в себе то, что пытаемся приобрести с помощью многих наук, тратя время».

2000-е

Школа нулевых — это компьютерные классы, пластиковые окна, 4-й класс и одиннадцатилетнее обучение, относительное благополучие по сравнению с девяностыми, новая форма, которую можно выбирать. За последние годы государственный контроль вернулся в школы: директора и учителя погрязли в бюрократии, расходы на образование уменьшаются, эффективность реформ Минобрнауки и их направленность на всеобщую уравниловку вызывают много вопросов. Темой первого урока, которая ежегодно объявляется сверху, 1 сентября 2015 года станут вновь введенные нормы ГТО. Их услышат 1,6 млн первоклассников по всей стране.

Лиза Оникиенко

Пошла в школу 1 сентября 2015 года

«Мне хочется идти в школу, потому что там лучше, чем просто сидеть и спать в садике. Мне кажется, что в школе будет весело и легко, у меня появятся хорошие друзья: одноклассники будут приветливыми, добрыми и не задиристыми. Мне один раз сказала взрослая подружка, что у нее в школе были задиристые друзья, поэтому я бы не хотела, чтобы мои были такими. Хотя порой мне все-таки нравится попадать в мальчишеские драки: иногда я с ними дерусь, а иногда разнимаю. Один раз кончилось тем, что я вышла из драки с фингалом. Мне нравятся и строгие, и добрые учителя, думаю, что мне хотелось бы, чтоб моя первая учительница была приветливой. Мне кажется, что моим любимым предметом будет математика, я хорошо решаю. Немецкий тоже будет самым любимым. Я думаю, что буду хорошо учиться, буду стараться. На 1 сентября у меня уже есть сарафан в клетку, очень красивая юбка с ремешком. Я волнуюсь, потому что боюсь, в какой класс попаду, я этого еще пока не знаю».

Настя Николаева

Источник