Я подошла к крыльцу редакции, когда увидела, как из такси выходит женщина с белой тростью. Она остановилась возле машины и напряженно смотрела перед собой, хотя ничего не видела. Я крикнула водителю, чтобы он подвел ее к крыльцу, а он ответил, что не имеет права отходить от машины.
Мы поднялись на седьмой этаж, устроились за столом, и она стала на ощупь доставать из сумки документы. Было похоже на фильм ужасов: слепая женщина приехала для того, чтобы защитить свою больную сестру.
Марине Валентиновне Кулаковой 64 года.
У ее отца, Валентина Михайловича Кибирева, 1911 года рождения, от первого брака было двое детей, Людмила и Валентин. Но его жена по несчастному стечению обстоятельств оказалась в тюрьме. Поэтому детей забрали и отправили в детский дом.
В 1946 году Валентин Михайлович в магазине у метро «Маяковская» увидел симпатичную женщину. Она работала кассиром. У Варвары Степановны Боровковой тоже был ребенок от первого брака, сын Андрей. Когда Валентин Михайлович и Варвара Степановна поженились, они забрали Людмилу и Валентина из детского дома, а позже у них появились общие дети: Лариса и Марина.
Марина Валентиновна запомнила маму как великую труженицу, которая после работы до ночи убирала, стирала и стряпала. Отец работал на заводе «Знамя». Всемером они жили в 14-метровой комнате в двухэтажном бараке в 3-м Подмосковном переулке у метро «Войковская».
В 1959 году Кибиревым дали маленькую квартиру. Людмила с Валентином остались в бараке. Позже Людмила получила 12-метровую комнату в коммунальной квартире. Но в 90-х годах она стала приносить домой мусор со свалок. Соседи не выдержали и занялись разменом. Так Людмила оказалась в однокомнатной квартире в Янтарном проезде.
В молодости она работала в бухгалтерии на заводе «Знамя». Однако со временем у нее появились странности, и с работы пришлось уйти. Потом выяснилось, что она вступила в какую-то церковную общину и стала жить то у одной, то у другой прихожанки этой церкви. Несмотря на то что Людмила много лет провела с родителями, братьями и сестрами, детдомовское прошлое взяло верх: она оказалась не в состоянии проживать одна.
Потом она стала собирать продукты на помойках. И в один прекрасный день на каком-то рынке познакомилась с некой Ириной Арсентьевной Кузнецовой.
В 2014 году Людмила Валентиновна Кибирева 1936 года рождения (в ту пору ей было 78 лет) заключила с Кузнецовой договор ренты с пожизненным проживанием.
* * *
Сестра Людмилы, Марина Валентиновна Кулакова, с 9 лет страдает сахарным диабетом. И в институт ее не приняли из-за болезни. Кулакова полностью потеряла зрение 10 лет назад. Был у нее сын — у него диабет обнаружили, когда ему 4 года. В 2000 году 26-летний молодой человек умер от осложнений этой жестокой болезни. Когда Людмила заключила с Кузнецовой договор ренты, Марина Валентиновна была уже совершенно беспомощным человеком. Она Кузнецову не видела, а только слышала. А Кузнецова, которая представилась сотрудником института Склифосовского, сказала, что она прекрасный диагност, берет на себя уход за Людмилой Валентиновной и скоро приведет в порядок ее квартиру.
Квартира Кибиревой представляла собой полностью заваленное помойным хламом и мало пригодное для проживания помещение. К тому же у Людмилы Валентиновны, инвалида II группы, диагностировано нарушение
функций головного мозга, то есть она — не подарок. И поначалу Марина Валентиновна обрадовалась, что нашелся человек, который возьмет на себя уход за ее тяжелобольной сестрой. Однако со временем выяснилось, что Кузнецова вовсе не собирается разбиваться в лепешку и помогать безумной пожилой женщине. Вроде бы у нее есть брат, шестеро племянников, всем нужно жилье, а тут такое дело. Сама-то Кузнецова живет в трехкомнатной квартире в проезде Шокальского…
Правда, Марине Валентиновне Кузнецова об этом не говорила — напротив, она уверяла ее в том, что бьется за Людмилу Валентиновну. А почему бы и не сказать, ведь Кулакова слепая, проверить ничего не может, заливай что хочешь, она и поверит, деваться-то все равно некуда.
В 2017 году Кузнецова стала рассказывать Марине Валентиновне, что ремонтирует дачу, которая пострадала от поджога, и когда все приведут в порядок, она перевезет туда Людмилу Валентиновну. Кулакову спросила зачем, а та ответила, что на свежем воздухе гораздо лучше, чем в городе. Судя по всему, на свежий воздух Кузнецова вывезла Людмилу Валентиновну в начале 2018 года. И связь с больной женщиной полностью прекратилась.
* * *
Вот почему 26 декабря 2018 года Марина Валентиновна Кулакова написала заявление в отдел социальной защиты района Лосиноостровский (входящий номер 431-РЛ):
«Моя родная сестра, Кибирева Людмила Валентиновна 15 декабря 1936 года рождения, проживает по адресу: Янтарный проезд, д. 1/8.
Кибирева является инвалидом II группы. Диагноз: энцефалопатия головного мозга, прогрессирующее нарушение функций головного мозга.
Кроме этого, у Кибиревой Л.В. диагностировано онкологическое заболевание — опухоль головного мозга.
В 2014 году моя сестра заключила договор ренты с Кузнецовой Ириной Арсентьевной, проживающей по адресу: проезд Шокальского, д. 1, корпус 1…
Согласно положениям Гражданского кодекса РФ, по условиям договора ренты продавец передает квартиру взамен на денежное обеспечение.
В обязанность плательщика ренты, помимо систематической выплаты предусмотренных договором денежных сумм, может входить обязанность удовлетворения потребностей получателя ренты в продуктах питания, предметах одежды, медикаментах. Если состояние здоровья получателя ренты требует ухода за ним, то договором может быть предусмотрена необходимость обеспечения ухода со стороны плательщика.
В нарушение законодательства РФ гражданка Кузнецова И.А. не выполняет условия договора.
Кузнецова И.А. не осуществляет за моей сестрой должного ухода… не оказывает ей никакой помощи.
Кибирева Л.В. часто голодает, не имеет возможности помыться… Кибирева Л.В. и ее квартира находятся в жутком антисанитарном состоянии.
Я инвалид I группы по зрению и не имею возможности ухаживать за сестрой, так как сама нуждаюсь в посторонней помощи и уходе.
Практика свидетельствует о том, что договор ренты заключается в основном с одинокими пожилыми малообеспеченными гражданами, что создает предпосылки для использования этих обстоятельств в корыстных целях.
Считаю, что Кузнецова И.А. обманным путем ввела в заблуждение мою сестру с целью завладения ее квартирой.
В настоящее время я не имею возможности получить информацию о моей сестре, где она находится и в каком состоянии. Убедительно прошу социальную службу взять ситуацию с моей сестрой под особый контроль. Учитывая изложенное, прошу изыскать возможность и поместить Кибиреву Л.В. в пансионат либо другое лечебное учреждение для оказания квалифицированной медицинской помощи.
Кроме этого, прошу принять безотлагательные меры по выяснению всех обстоятельств дела с привлечением соответствующих организаций, в том числе полиции и прокуратуры».
Обратите внимание: в письме не указаны условия договора, там просто говорится о том, что обычно входит в обязанности плательщика ренты. Кроме того, как потом оказалось, Марина Валентиновна неправильно указала фамилию дамы, заключившей договор ренты с ее сестрой. На самом деле в приведенном выше письме она называла ее Кузьминой, тогда как позже выяснилось, что по указанному адресу проживает Ирина Арсентьевна Кузнецова. О чем это говорит? О полной беспомощности Марины Валентиновны Кулаковой, вступившейся за больную сестру. Текст письма, по ее словам, составил юрист районного отдела соцзащиты. Этот человек не видел договора ренты и поэтому местами вышел из положения как мог: фамилия была указана со слов Кулаковой, которая, в свою очередь, узнала ее от другой сестры, а подлинные условия договора заменены теми, что указаны в законе.
В ответ на это письмо 17 января 2019 года из отдела соцзащиты района Лосиноостровский пришел ответ:
«Кибирева Л.В. состоит на учете в ГБУ ТЦСО «Ярославский» с 9 сентября 2015 года как гражданин, относящийся к категории «группы риска».
По информации филиала «Лосиноостровский» ежеквартально социальный работник связывается с Кибиревой Л.В. по мобильному телефону. В ходе последнего разговора Кибирева Людмила Валентиновна сообщила, что в настоящее время проживает в проезде Шокальского, дом 1, корпус 1, и вся необходимая помощь ей оказывается плательщиком ренты Кузнецовой И.А.». Подписано начальником отдела Ж.Ф.Асфяндияровой.
На самом деле это сообщила не Кибирева, а Кузнецова, но какая разница, правда?
То есть Кибирева еще в 2015 году попала в «группу риска», и отдел соцзащиты пристально следит за тем, как она живет: раз в четыре месяца ей звонят по телефону. Или собираются. Но не стоит придираться к словам.
Это ли не образец повышенного внимания к гражданам группы риска? Разумеется, Кибирева никогда не жила у своей благодетельницы. В квартире Кузнецовой проживает еще ее 90-летняя мать. И в то время, когда Кибирева еще поддерживала связь со своей сестрой, она ей говорила, что хозяйки ее на порог ни разу не пустили, поэтому она много раз ночевала в подъезде Кузнецовой. Для того чтобы принять душ, Кузнецова водила Кибиреву в помывочную для бомжей и в туалет в соседнем магазине — чистюля, не захотела пускать такую замарашку в свой дом. А в квартире Кибиревой давно отключена вода, там тоже не разгуляешься.
Когда стало понятно, что Людмиле Валентиновне никто помогать не собирается, 18 января 2019 года Марина Валентиновна написала письмо на имя начальника Департамента труда и соцзащиты населения В.А.Петросяна:
«В настоящее время я не могу получить информацию о том, где находится моя сестра и в каком она состоянии.
Я неоднократно обращалась в районный отдел соцзащиты с просьбой осуществить выход в дом к моей сестре.
На мои пояснения, что мне, незрячей женщине, очень трудно справиться со всем этим, сотрудники опеки не реагируют.
Неужели именно так и должна осуществляться защита инвалидов? И почему нельзя в составе комиссии выйти в дом к моей сестре и выяснить, в каком состоянии она находится?
Чтобы доехать до отдела опеки, я нанимаю такси, что весьма обременительно для меня, потому что ехать из района Южное Бутово до района Лосиноостровский очень недешево. А мой доход составляет только пенсия.
В 2014 году моя сестра заключила договор ренты с Кузнецовой И.А. Однако Кузнецова… не выполняет обязанности по договору. В квартире отключено водоснабжение, в связи с чем моя сестра не имеет возможности сходить в туалет, помыться и просто попить воды.
Моя сестра часто голодает, квартира вся захламлена мусором, из дому Кузнецова сестру не выпускает, держит под замком. Спит она на полу в коридоре. И она, и ее квартира находятся в жутком состоянии, и ни одна из служб на это не реагирует!
…Убедительно прошу взять ситуацию с моей сестрой под особый контроль и осуществить выход на дом в составе комиссии с привлечением правоохранительных органов».
Тогда же она написала письма в полицию и прокуратуру.
В феврале 2019 года первый заместитель бабушкинского межрайонного прокурора Н.В. Красный спустил ее жалобу начальнику ОМВД по Лосиноостровскому району Москвы полковнику полиции В.В. Петрову.
Потом Кулакова поехала в МУР — за такси заплатила 3 тысячи рублей. Правда, есть в Москве социальное такси, стоит всего 210 рублей в час, но его нужно заказывать за две недели, как для транспортировки домашних собачек на стрижку.
15 февраля 2019 года материал по обращению Кулаковой в МУР был также сплавлен вниз, начальнику УВД по Северо-Восточному округу.
* * *
Тем временем спустя месяц пришел ответ на обращение Кулаковой в Департамент труда и соцзащиты Москвы:
«…По адресу проживания Кибиревой Л.В. совместно с плательщиком ренты Кузнецовой И.А. осуществлен комиссионный выход работниками филиала ТЦСО «Ярославский» для проведения обследования материально-бытовых и социальных условий проживания… В ходе обследования выявлена нуждаемость в уборке. С Кузнецовой достигнута договоренность о повторном обследовании квартиры в марте 2019 года.
Одновременно сообщаем, что по обстоятельствам, изложенным в вашем обращении, проводится служебная проверка в организации работы отдела соцзащиты населения филиала «Лосиноостровский».
Дополнительно информируем, что в соответствии с законом «О персональных данных» любая информация, относящаяся к определенному физическому лицу… не может быть предоставлена третьим лицам без соответствующего согласия».
Подписано заместителем начальника управления департамента Т.В. Гурбановым.
Простите великодушно, я понимаю, что через всю эту канцелярскую белиберду совершенно невозможно продраться, но и пересказать это своими словами я тоже не в состоянии. Можно только попробовать перевести. Итак: в заваленной помойными отходами квартире Кибиревой «выявлена нуждаемость в уборке». Работу отдела соцзащиты «Лосиноостровский» строго проверяют. Кузнецова обещала пустить комиссию в квартиру через месяц. А кроме того, Марине Валентиновне Кулаковой объяснили: вся информация о ее сестре является персональными данными и ей, как третьему лицу, предоставлена быть не может.
Если я правильно поняла, Марине Валентиновне дали понять, что жаловаться она вправе, милости просим, но ответов не будет — закон защищает ее сестру от посторонних. Ей так и сказали: вы — никто!
Между тем Марина Валентиновна позвонила Кузнецовой, чтобы узнать, где же находится ее сестра, и та сказала, что отвезла ее в садовое товарищество «Метростроевец», которое находится в селе Храпуново Ногинского района. Там у нее дача, и там Людмила Кибирева в полном блаженстве находится на свежем воздухе. По словам Кузнецовой, от эдакой благодати у нее все болезни прошли.
19 февраля 2019 года упрямая Кулакова прорвалась на прием в 138-е отделение полиции. И замначальника отделения сказал ей, что оперуполномоченный Александр Юрьевич Репин ездил в Храпуново и видел ее сестру. Все ну просто очень хорошо. А больше они ничего сделать не могут.
А 20 марта 2019 года из ОМВД по Лосиноостровскому району пришел ответ: в возбуждении уголовного дела по фактам, изложенным в письмах Кулаковой, отказано. Постановление об отказе можно обжаловать в суде.
\
* * *
Ну и правильно. Правда, в суд может обратиться только Людмила Кибирева, а она не в себе — поэтому никто туда обращаться не будет. Была бы от нее доверенность, другое дело — но доверенности, сами понимаете, тоже не будет. Понятно, что Кибирева психически больна, но по нашему закону положить ее в психбольницу без ее согласия невозможно. Вот если бы она представляла опасность для окружающих, тогда ее можно было бы принудительно госпитализировать — но, к счастью, она представляет опасность только для себя.
В ее защиту могла бы выступить прокуратура, для того этот институт и создавался, — однако у прокуратуры, судя по всему, есть более важные дела.
Соцзащита? Давайте не будем капризничать, ведь Кибиреву еще в 2015 году включили в «группу риска», то есть знают, что у нее не все в порядке. Вам мало? А что, кстати, означает пребывание в «группе риска»? Ровным счетом ничего. Пока ее слепая сестра не начала ходить и писать по инстанциям, о ней вообще никто ни разу не вспомнил. И кстати: чем закончилась служебная проверка работы отдела соцзащиты населения филиала «Лосиноостровский»? Им уже сделали ата-та? Нашлепали по розовой попке?
А знаете, что больше всего сводит с ума? Еще хоть как-то понятно, когда мошенники дают взятки, — мы же знаем, за деньги кого хочешь можно продать. А тут богобоязненной Кузнецовой, которая только по доброте душевной заключила с инвалидом Кибиревой договор ренты, просто несказанно повезло: ни прокуратуре, ни полиции, ни органам социальной защиты населения ничего не нужно. Вот она в благотворительных целях и отхватила квартиру у человека, который не отдает отчета в своих действиях, а теперь вот вывезла ее черт знает куда. Вы скажете, Кибирева находится на подмосковной даче. И утром ей небось подают в постель кофе со свежим круассаном. А разве не ясно, что это мультик для полиции? Ведь очевидно же, что оперуполномоченный предупредил Кузнецову о том, что поедет к ней на дачу. Вот она и приготовилась к приему на высшем уровне, и Александр Юрьевич Репин обнаружил Кибиреву не в отхожем месте, не в свинарнике, а в уютном загородном домике.
Да, окончательный диагноз: никому ничего не нужно.
И нет у нас никакой защиты. А та, что вроде должна быть, — нарисована на холсте, как очаг у папы Карло. Ведь в голове не укладывается: психически больную Людмилу Кибиреву из последних сил пытается защитить ее слепая сестра Марина Кулакова — а больше некому.
А Марину Валентиновну Кулакову уже десять лет, с тех пор как она ослепла, никто НИ РАЗУ не вывел на прогулку. Это должен делать соцработник. Я спросила Марину Валентиновну, почему она не ходит гулять, и она ответила, что боится. Ведь в СМИ постоянно рассказывают о мошенниках из соцзащиты. Вот она и «гуляет» по разным казенным учреждениям. Слепой, но очень стойкий оловянный солдатик.
Ольга Богуславская
