«Навсегда» — шоу, придуманное Аланом Янгом и Мэттом Хаббардом, сценаристами лучшего ситкома нашего времени в жанре социальной сатиры «Парки и зоны отдыха» (2009–2015). На сей раз они взялись за следующие по важности после идиотизма социальных институтов проблемы первого мира — рутину семейной жизни и скудость жизненных перемен среднего класса, который, как ни крути, нынче представляет собой соль земли. Эту самую рутину в жизни супругов Оскара и Джун воплощает домик на озере, куда они каждый отпуск едут отдыхать,— там Оскар удит рыбу и готовит для Джун своего фирменного карпа с миндалем (тут важно видеть выражение лица изумительной Рудольф, когда в нарезке из кадров разных лет милый с неиссякаемым энтузиазмом тащит ей этого карпа на блюде примерно в тысячный раз). Чтобы избавиться от проклятия карпа, Джун принимает смелое решение: в следующий отпуск они с Оскаром поедут в горы кататься на лыжах. Это решение станет роковым и положит конец их супружеству. Что, впрочем, вовсе не означает конца их совместной истории.
На этом месте в рассказе о «Навсегда» у всех без исключения критиков наступает замешательство: «Это лучший сериал сезона, но я не могу вам рассказать почему». Тут важно ни в коем случае не выдать несколько феерических поворотов сюжета, делающих шоу таковым, и говорить о них экивоками, бродя вокруг да около. Первые серии могут ввести в заблуждение: ой, перед нами очередная средней руки комедия о кризисе среднего возраста. Потому что поначалу авторы почти не выбиваются из стандартных схем. Что делает одинокая дама в печали и на свободе? Валяется на диване непричесанная, пьет и жалеет себя. Этот штамп сериал аккуратно отрабатывает до определенного момента, пока подружка Джун не пеняет ей на то, как низко она пала — купила не бутылку вина, а кучу одноразовых пробников, каждый со своим дешевым бокалом: «Пьешь мелкими порциями? Кого ты хочешь обмануть?» — «Отстань, так выходит дешевле». И именно в этой любви сценаристов к мелким деталям трудной жизни сразу высвечивается разница, будто между статичной сценой в опере, где певцы поют, выстроившись в ряд и едва глядя друг на друга, и проработанной мизансценой, добавляющей пению смысла,— мелочи говорят о нас больше, чем мы сами успеваем осмыслить.
Джун, конечно, встанет с дивана и возьмет себя в охапку, руководствуясь мантрой из инстаграма Бритни Спирс «Ты должна рассказать Вселенной, что ты хочешь получить, чтобы она могла тебе это дать». И — вот сюрприз! — вернется к тому, от чего ушла, то есть к зануде Оскару, чтобы узнать, например, что все годы их брака он — ни слова не говоря — переворачивал вилки в посудомоечной машине зубцами вверх. «Так вот как далеко ты готов зайти, чтобы избежать ссоры!» — «Знаешь, я готов перестать делать милые вещи, если тебя это бесит». Ну где вы еще такое услышите?
И где еще вы увидите любимицу Америки во втором поколении, дочь великой соул-певицы Майю Рудольф в комедийной роли, которая в какой-то момент перестает быть таковой? Майя не Мэрил Стрип, до обидного мало снималась в кино и практически никогда раньше не выходила за пределы своего амплуа клоунессы. Здесь же сам сюжет сделает несколько неожиданных кульбитов, стремительно дрейфуя на территорию драмы, но всякий раз удерживаясь от того, чтобы стать чересчур серьезным, и Майя зайдет на территорию Мэрил. Начавшись как комедия про опостылевшие ритуалы, которые потеряли смысл и больше не способны удержать людей вместе, сюжет разовьется в нечто большее — в глубокое и небанальное шоу о смысле жизни вообще, о мелочах повседневья, в которых он вдруг отражается именно тогда, когда тебе кажется, что он совсем потерян.
Одна из серий неожиданно сделает ремарку на полях основного действия и уведет сюжет в сторону, рассказав историю о потерянной любви двух риэлторов: они годами встречаются в пустых, выставленных на продажу домах, чувствуют необоримое взаимное влечение, но обоим недостает дерзости, чтобы пренебречь той самой рутиной и остаться вместе. Джун станет невольным свидетелем этой истории, а мы — того, что на телевидении все еще появляются ни на что не похожие удивительные сериалы-события со странной оптикой, сквозь которую мелочи жизни уже не выглядят мелочами
Татьяна Алешичева
