После скандала с Леонидом Слуцким депутаты не хотят общаться с журналистами на тему харассмента. Но нам очень хотелось узнать, что говорят об этом в кулуарах, поэтому пошли на хитрость. Собрав компанию из эффектных девушек разных возрастов, репортеры «МК» назвались «инициативной группой по созданию женской партии в поддержку харассмента» и отправились в Думу просить поддержки у народных избранников.
Мы предвидели два варианта развития событий: что нас не пустят в святая святых законотворчества вовсе или будут избегать разговоров на щекотливую тему, отделываясь общими фразами. Но дело пошло по неожиданному сценарию.
Обитель депутатов выглядела опустевшей: попасть сюда с улицы теперь значительно сложнее, избранники опасаются провокаций со стороны своего народа. Мы красиво встали у двери, за которой шло расширенное заседание. Но, увы, главный вдохновитель нашей идеи из зала так и не вышел: Слуцкого срочно вызвали по неотложным делам. Об этом нам сообщили однопартийцы оскандалившегося депутата — элдэпээровцы Александр Старовойтов, Павел Шперов и Андрей Свинцов, вышедшие из зала первыми.
— Мы — будущая партия харассмента, — журналистки загородили дорогу самыми рельефными частями тела. — Скажите, мы имеем право на жизнь?
Сбегать бравые парни не стали. Первым нашелся Комитет по транспорту в лице Старовойтова:
— Как сказала мать Тереза, не приглашайте меня на митинг против войны, приглашайте меня на митинг за мир! Партия должна нести в своем названии некую идеологию, за которой люди потянутся. Харассмент — в переводе с английского это домогательство. Ваша партия пропагандирует домогательство?
— Мы хотим, чтобы мужчины без страха заигрывали с женщинами. Мужчина должен подать сигнал, что он заинтересовался нашими прелестями. А то, может, он по другой части, а мы время теряем…
— Тогда правильнее будет избрать для названия партии не чуждое нам слово и явление, изобретенное на Западе, а то, что наилучшим образом отразит вашу главную цель. Например, партия Настоящих мужчин. А дальше пройдете все необходимые процедуры — найдете сторонников в регионах, зарегистрируетесь. Думаю, в вашем случае даже бюджет не понадобится, вас и так поддержат. С такими шансами вы даже сможете стать конкурентами ЛДПР!
— Скажите, а вы не боитесь? Вот вы сейчас рядом с нами стоите, а мы через годик-другой заявим, что вы к нам приставали? — пристали мы к крупному молчаливому депутату от Крыма Павлу Шперову.
— Боюсь, — признался он, — но стою. Я женатый человек, но понимаю, что полностью обезопасить себя от подобных заявлений не могу. Если только Думу, как мусульманский дом, поделят на две половины — мужскую и женскую. Сделают отдельные лифты М и Ж, а журналисток будут пускать только в парандже.
— А я не боюсь, — включился в дискуссию Комитет по инфополитике в лице депутата Свинцова. — Я против любого проявления насилия. А когда речь идет о том, что вы называете «харассмент», значит, другая сторона как-то подает сигнал, что это возможно. Если женщина реагирует с каменным лицом, какой же дурак будет терять на нее время?! Вы же вон тоже не хотите терять время на мужчин, которые окажутся ненастоящими! Даже партию готовы для этого создать.
— Настоящая женщина, если что, даст по морде, и все станет понятно, — вставил избранник крымчан.
— А вот вы бы за что дали мужчине по морде? — осведомился депутат Старовойтов.
— Если он смотрит не на меня, — скромно призналась одна из нас.
Александр Старовойтов сказал, что в этом случае наша партия сможет обойтись даже без членских взносов. И подробно объяснил, какие шаги должна предпринять наша инициативная группа, чтобы в самое ближайшее время превратиться в мощную фракцию.
— Но имейте в виду, что население без конца будет обращаться к вам с запросами! — предупредил он. — До 500 обращений в день, а обслужить надо всех. Это вам не харассмент, сил ни на что не останется. А после рабочего дня надо еще работать с избирателями в соцсетях. Кто-то там отдыхает, а партийцы работают.
Тут из дверей появился единоросс Анатолий Выборный.
— Простите, — преградили мы ему путь бюстами, — но мы возмущены тем, что вам запретили к нам приставать! Мы хотим создать женскую партию, которая станет защищать настоящих мужчин от преследования!
Депутат на секунду опешил, но попытку к бегству не предпринял. Напротив, с интересом нас рассмотрел:
— Я человек очень консервативный, — признался он, — родом из советских времен. Я даже не знал, что настоящих мужчин преследуют.
Следующим в дверях появился единоросс Владимир Афонский:
— Партия, говорите? — уточнил он, с интересом нас разглядывая. — Советую создать общественную организацию. Тогда вы не будете привязаны к политической платформе, и я смогу к вам вступить.
— А еще лучше — коммерческое партнерство! — поддержал однопартийца депутат Сергей Есяков.
Поскольку самого виновника торжества харассмента в заведении не оказалось, мы решили попытать счастья в Комитете труда, возглавляемом членом думской комиссии по этике Ярославом Ниловым. Мы не были уверены, что начинающих политиков женского пола пустят в его приемную, но прошли без труда.
— Харассмент? В российском праве нет такого понятия! — строго взглянул на нас глава Комитета по труду.
Мы принялись пояснять свои политические амбиции, стараясь принимать выразительные позы.
— Я отрицательно отношусь к любым проявлениям насилия, — ответил Нилов, поняв, что мы от него хотим. — Я считаю, что всякие «хватательные движения» и скабрезные слова — проявление низкого уровня культуры. Равно как и повышение голоса или оскорбительные выражения со стороны начальника. Почему-то в нашей стране вежливым быть непрестижно. А партия такая вполне может быть.
— Мы боимся, что мужчин запугают и мы упадем в демографическую яму!
— Да, демографическая яма нас, к сожалению, и так ждет. Для благоприятной демографической ситуации нужно повышать качество жизни, должна быть хорошая экология и больше положительных эмоций. А у нас выходишь на улицу — холодно и все злые, неулыбчивые.
— Скажите, а комиссия по этике сильно ругала Слуцкого?
— Я слушал и сочувствовал Дарье и Фариде (Жук и Рустамова. — Авт.). Чувствовалось, что девушкам очень некомфортно.
— Но комиссия же защитила Леонида Эдуардовича?
— Думская комиссия по этике может призвать депутата извиниться или лишить его права голоса. А лишить мандата - нет таких полномочий. Аудиозапись нам так и не предоставили, были лишь взаимные обвинения. В этих условиях решение и было принято.
— Случай со Слуцким испортил вам настроение? Нам показалось, что в Думе стало как-то тише…
— Конечно, инцидент ударил по авторитету Думы и испортил ее отношения с журналистским сообществом. Парламентские журналисты ценили, что мы никогда не отказывались сориентировать их в происходящем не под запись, а просто, чтобы они понимали, что к чему. Теперь депутаты боятся провокаций. Если кто-то хотел вбить между нами клин недоверия, ему это удалось. Хотя понятно, что резонанс мог иметь и другой подтекст.
— Именно Леонид Эдуардович как глава Комитета по международным связям — связующее звено с Западом, — вставил депутат Старовойтов. — Именно он привез депутатов Европарламента в Крым и показал им, что там нет никаких танков. А тут перед выборами вдруг взял и «нахарассил». Даже как-то странно для такого опытного политика, как Слуцкий.
Мы спросили Нилова, как нужно вести себя журналистам в стенах Думы, чтобы не стать жертвой ни возбужденного депутата, ни происков тех, кому не нравится взаимопонимание между российской прессой и народными избранниками.
— Если что-то задевает ваше достоинство, в любой форме, надо сразу реагировать, причем недвусмысленно. Никто не полезет на рожон, получив сигнал, что другой стороне это неприятно. Тем более что даже американские создатели термина «харассмент» не могут назвать, где проходит заветная грань между учтивостью и домогательством.
— Феминистку оскорбит, если мужчина распахнет перед ней дверь... Представляете, как я рискую, что с вами здесь хожу! — гордо добавил депутат Старовойтов.
Едва выйдя из Комитета труда, наша инициативная группа отблагодарила храброго элдэпээровца так горячо, что злой язык назвал бы это харассментом. Эта сцена привлекла идущего мимо единоросса из Комитета по безопасности и противодействию коррупции Василия Пискарева.
— Правильной дорогой идете, товарищи! — одобрил он.
В лифте с нашей инициативной группой оказался справедливоросс, чувствовал себя явно неуютно. Он опускал глаза и пытался от нас отодвинуться.
На центральной лестнице нам встретилась эффектная женщина, похожая на Шэрон Стоун. Вопреки нашим опасениям, что думские мужчины отныне боятся демонстрировать мужское поведение, она шла на выход с целыми двумя корзинами цветов и сияла не как депутат, но как женщина.
— Как вы относитесь к партии Настоящих мужчин? — спросили мы ее.
— Ой, я бы в нее вступила! — улыбнулась дама, оказавшаяся единоросской Татьяной Соломатиной. — Мужики у нас хорошие, их надо поддерживать.
Коммунистов мы планировали с ходу заключить в жаркие товарищеские объятия, показав свою солидарность с идеей, что от каждого мужчины по возможностям, а каждой женщине по потребностям. Но, увы, на нашем думском пути они не попались. Покидая храм законотворчества, мы все пытались понять — как же оставшиеся там мужчины сумеют балансировать между желанием оставаться настоящими и демографической ямой харассмента? Ведь края этой самой ямы остаются очень размытыми.
