2020 год только начался, а мне хочется вернуться в год 2019-й и подвести его итоги. Естественно, в сфере, которой я занимаюсь профессионально, — образовании. Форму подведения итогов неожиданно подсказала одна из тем, предложенная выпускникам на итоговом сочинении, которое с недавних пор является входным билетом на ЕГЭ. Я решил поставить себя на место выпускника и написать эссе на заданную тему. Тем более что сдача итоговых экзаменов сегодня настоятельно рекомендуется учителям-предметникам, в чем лично я не вижу ничего плохого. В самом деле, коль скоро ты квалифицированный предметник, для тебя не составит особого труда сдать экзамен по своей дисциплине. Зато, проходя эту процедуру, ты, что называется, можешь влезть в шкуру старшеклассника, на себе прочувствовав психологическую атмосферу, временные рамки и прочие процедурные ограничения, через которые предстоит пройти выпускнику. Полезный опыт.
Так вот, и я решил написать итоговое сочинение на заданную тему. Строго говоря, тем было четыре: три свободных и одна, предполагавшая опору на классическое произведение. Но подавляющее количество выпускников страны выбрало свободную: «Надежда и отчаяние». И только два процента (в среднем по стране) предпочло тему, связанную с романом Л.Н.Толстого «Война и мир». Отчего так? Не будем спешить с выводами, но попытаемся спокойно разобраться в тех неоднозначных противоречивых процессах, которые идут сегодня в образовании.
Мой пожилой коллега со смешанным чувством радости и сожаления поведал о том, как провел с супругой новогоднюю ночь. Его дети и внуки разбросаны по разным городам и весям, причем не только нашей страны. Собрать их в новогоднюю ночь вместе у бабушки с дедушкой нереально. Но новое поколение нашло прекрасный выход, избавивший стариков от одиночества. Они организовали видеоконференцию в режиме Skype online. Таким образом, вся семья в новогоднюю ночь оказалась в сборе. Кроме того, при помощи Интернета были заказаны цветы и новогодние подарки, которые в положенный срок были доставлены старикам. Плюс это или минус? С одной стороны, эти молодые владеют такими компетенциями, которые старшему поколению и не снились. А с другой стороны...
Принимаю на работу молодого айтишника, который позарез нужен для реализации программы «Яндекс. Лицей», позволяющей школьникам освоить основы программирования. Вскользь задаю не относящийся к его компетенциям вопрос: «Как вы относитесь к А.П.Чехову?» И получаю поразивший меня честный ответ: «Я слышал о нем много хорошего!». После такого ответа становится ясно, почему в итоговых сочинениях выпускники элегантно вынесли за скобки тему, связанную с Л.Н.Толстым.
Вероятно, в свое время вместе с гуманитарной водой (мифами и идеологемами советского образования) в цифровое пространство выплеснули и это молодое компьютерное дарование. Придется над ним поработать. Тем более что у меня есть традиция — дарить вновь прибывшим педагогам замечательные книжки. Например, «Как любить ребенка» Я.Корчака. В данном конкретном случае придется подарить «Каштанку». С чего-то ведь надо начинать наращивание мускулов культуры, без которых учитель превращается в узколобого предметника. Что, впрочем, сегодня вполне устраивает часть родителей.
Мудрая учительница второго класса задала детям на дом прочитать рассказ «Девочка с Васильевского острова» из замечательной книги Ю.Яковлева «Последний фейерверк». Посвящен рассказ детям блокадного Ленинграда. Часть родителей тотчас обратились с жалобой в администрацию. Их не устроило то, что детям навязывается депрессивная литература! Такое неприятие находится в полном соответствии с желанием персонажа из пьесы Маяковского «Баня»: «Сделайте нам красиво».
Надежда и отчаяние — эти две яркие эмоции, окрашивающие нашу жизнь, действительно тесно переплетены. Ровно так же, как любовь и разлука из известной песни Б.Окуджавы, они «не ходят одна без другой». Касается это не только возвышенных сфер, где господствует «дум высокое стремленье», но и самой обыденной повседневной жизни.
Вариативное образование, которое стало реальностью в наши дни, — безусловный плюс. Дети могут сознательно избирать траекторию своего развития. В большинстве школ существуют профильные классы с углубленным изучением ряда предметов для тех, кто уже выбрал свою будущую профессию, и классы общеобразовательные, где дается стандарт образования. Соответствующим образом выстраивается и процедура ЕГЭ. В частности по математике, где выпускник может выбрать профильный экзамен повышенной трудности или сдать так называемую базовую математику. Разумеется, для подготовки в профильных классах необходимо посещать дополнительные спецкурсы и факультативы.
Так вот, в последнее время у ряда учащихся профильных классов наблюдается снижение интереса к дополнительным занятиям по профильным дисциплинам. Почему? Ответ прост. Их состоятельные родители дают своим детям установку не напрягаться: «Не парьтесь, пройдите минимальный порог ЕГЭ, а мы оплатим обучение на коммерческой основе». Они хотят сделать своим детям красиво. Так косвенно отражается на детях растущее в обществе экономическое неравенство. Впрочем, если бы только косвенно...
Вопиющая экономическая дифференциация особенно выпукло обнажается в школьной столовой. Внимательному педагогу любая зона школы дает богатый материал для наблюдений и выводов. Вот почему во время перемен я регулярно выхожу на дежурство в наше уютное школьное кафе, где приглушенный свет и соответствующий дизайн настраивают на спокойный прием пищи. Но спокойствие быстро сменяется пронзительной сердечной болью за некоторых подростков. Пара старшеклассников покупает одну тарелку супа на двоих и хлеб. Они не принадлежат ни к одной из льготных категорий, к которым относятся инвалиды, многодетные семьи и некоторые другие, которые благодаря щедротам государства получают бесплатное питание. А это вполне здоровые подростки, чьи родители не в состоянии ежедневно давать им деньги на обед. Что касается хлеба, который раньше поступал неограниченно, то теперь он поставляется строго в соответствии с обеденными порциями. Доступ к хлебу можно получить, взяв тарелку супа.
Из глубин памяти мгновенно поднялись воспоминания о собственной студенческой молодости. Грошовая стипендия, мама — учительница, инвалид второй группы. Есть хотелось постоянно. Мы с другом заходили в пельменную, что располагалась близ вуза, брали одну порцию пельменей на двоих, но уксус, горчица, а главное, хлеб были бесплатны в любых количествах. Намазывая хлеб горчицей, мы наедались, что называется, от пуза. Также по субботам и воскресеньям была возможность не в ущерб учебе подзаработать на разгрузке вагонов. Сегодня на разгрузке вагонов, насколько мне известно, работают не малоприспособленные студенты-интеллигенты, а сноровистые, привычные к физическому труду гастарбайтеры. Физический труд школьников там в силу понятных причин использовать запрещено. Да, существуют социальные программы занятости школьников. Но работают они, как правило, в периоды школьных каникул. Не будем забывать о том, что субботы и воскресенья для серьезных ребят, которые при поступлении в вузы могут надеяться только на себя, — продуктивное время занятий в лабораториях и лекционных аудиториях университетов, которые в Москве гостеприимно открывают двери для старшеклассников.
Что же касается пельменей, то незадолго до каникул наблюдаю такую картину. Администратор, исправляя огрехи дежурного класса, в обязанности которого входит убирать посуду после завершения перемены, несет на выброс недоеденную порцию пельменей. Его перехватывает десятиклассник с просьбой: «А можно я доем?» Приглушенный свет в кафе позволяет сделать это незаметно. И это, заметьте, Москва — как принято считать во всей стране, «заевшаяся» столица. Но вопиющее имущественное неравенство добралось и сюда. В депрессивных регионах оно чувствуется еще острее.
Педагогам хорошо известно, что пережитые в детстве и юности унижения рубцами откладываются на сердце, оставляют неизгладимый след в психике, во многом определяют дальнейшую линию жизни. Не так давно беседовал с подростком, проявившим незаурядные способности к изучению истории. На мои рекомендации пойти по этой стезе отвечает категорическим отказом. Хлебнув в юности лиха, он не желает приобретать профессию, обрекающую его на, как он выразился, «нищебродство». Он поставил себе цель стать высоким чином в силовых структурах и будет упорно к ней идти.
На мой взгляд, проблема имущественного неравенства — не только социально-экономическая, но в первую голову — педагогическая. Я недавно обсуждал ее с управляющим советом школы. Не так сложно в рамках существующего законодательства создать фонд для поддержки нуждающихся детей. Гораздо сложнее найти тонкие педагогические инструменты, позволяющие оказывать эту помощь, не уязвляя самолюбия молодого человека, не унижая подачками гордого подростка. Об этом напряженно думаем все последнее время.
Что же касается отчаяния, то впадать в это состояние — для педагога верный признак потери профессионализма. При самых сложных, а порой и скорбных обстоятельствах наша прямая обязанность — прививать детям и юношеству витамин жизнелюбия. Без него они захиреют.
Евгений Ямбург, заслуженный учитель РФ
