Москва простилась с одной из своих любимых актрис — Людмилой Ивановой. Ее в последний путь провожали два театра, основательницей которых она была, — «Современник» и детский театр «Экспромт», что как раз за углом от «Современника». Но гроб выставили именно в «Современнике», на Другой сцене, поскольку основная закрыта — в ней начался ремонт.
За полчаса до прощания. Черный зал пуст, постамент с серым грубым сукном для гроба готов, ждет. А рядом большой фотопортрет Людмилы Ивановны.
На нем она такая, как в жизни: рыжеватые, чуть взлохмаченные волосы, неизменный газовый шарфик на шее, в глазах — смешинка с хитринкой. Простое русское лицо простой русской женщины, может подумать кто-то. Не простая, не сложная, а большая, мощная личность — такой была Людмила Ивановна.
В зале еще никого, даже родственников нет, но самыми первыми пришли два человека, и этот приход символичен. Первым в театральном зале, превращенном в этот день в траурный, появляется Леонид Эрман, бывший директор «Современника» и первый муж актрисы. Говорит, что несколько дней назад разговаривал с ней, она жаловалась на больную ногу, но строила планы. В общем, поговорили как обычно, но почему-то ему показалось, будто она прощалась с ним, хотя никаких слов прощания, подведения итогов не было. Он настолько убит, что отменил свой собственный юбилей, 90-летие, который должен отмечать 12 октября, — юбилея без Милы не будет.
А вот и второй важный человек — Галина Борисовна Волчек… тихо вошла и села справа у постамента. Она так и просидит, не промолвив ни слова. Сама неважно себя чувствует, но нашла в себе силы, пришла, иначе не могла, а вот артисты «Современника» появляются с большим опозданием.
Вносят гроб, устанавливают на постамент, по стенкам расставляют венки с траурными адресными лентами от московских театров. Возникает небольшая суета из-за того, что Другая сцена маленькая сама по себе и не может вместить всех желающих проститься с Людмилой Ивановной. 200 мест занимаются быстро, все остальные, кто опоздал, плотно стоят по стенам и пройти через эту плотность довольно затруднительно. Гроб заваливают цветами.
Но вот, кажется, начинается панихида, ее по очереди ведут сын актрисы Иван Миляев (он театральный художник и директор детской художественной школы, много работал с матерью в театре) и ведущий актер «Современника» Сергей Гармаш. Сын начинает говорить, у него дрожит голос.
— Здесь находятся пять священников, один из них несколько лет назад венчал мою маму с отцом…
Отходит от микрофона, плачет, не скрывая слез. Гармаш вспоминает тот момент, когда он только что со своей женой поступил в «Современник».
— Нас поймала Людмила Ивановна и сказала: а ну-ка пойдемте ко мне (она жила в доме, стоящем во дворе театра). И мы пошли, и она дала нам рассказ, с которым мы потом победили на всесоюзном конкурсе. Вот такой она была человек — сразу поддерживала, помогала.
У каждых похорон свой характер, и, как это ни странно, они выражают характер человека. Вот прощание с Людмилой Ивановной во многом напомнило ее натуру — стихийную, суматошную, открытую, готовую в любой момент вскочить, подхватить, поддержать. Люди выходят к микрофону без торжественного приглашения, потому что хотят сказать. Вот Всеволод Шиловский, известный артист.
— Я ученик Людмилы Ивановны. Она на пять лет старше меня, я никогда не забуду, как она вошла в нашу аудиторию: мы все вздрогнули, потому что свет ворвался. Педагогика — вещь сложная, тебя студенты или принимают, или говорят: «Спасибо, без нас». Так вот мы сразу пошли за Людмилой Ивановной. Милочка, я тебя очень люблю и всегда буду помнить.
Люди прибывают, но встать негде. Сквозь толпу с трудом пробивается с большим букетом Евгений Миронов: положил букет, постоял у гроба, ушел. Тихо так вошла Наина Ельцина. Села рядом с Галиной Волчек — они подруги. Когда ей Иван Миляев даст слово, она вспомнит о встречах с Людмилой Ивановной. Голос у нее тихий, но твердый, сильного характера женщина. Она очень помогла в свое время актрисе, когда той требовалась сложнейшая и дорогостоящая операция.
Садальский, отступив от микрофона к изголовью гроба, очень громко — особенно громким кажется звук после Наины Ельциной — читает стихи Окуджавы. Виктор Фридман, композитор и постоянный соавтор Людмилы Ивановны, вместе они сделали множество спектаклей.
— Знаете, все Людмилу Ивановну воспринимают как Шурочку из «Служебного романа» и не понимают, насколько трагичную роль она сыграла. Роль женщины, которая живет чужими страстями и чужими жизнями, потому что своя не состоялась.
А жизнь Людмилы Ивановой состоялась, потому что после нее осталось очень много: театр «Современник», который она строила вместе с Олегом Ефремовым, Галиной Волчек, Игорем Квашой, Олегом Табаковым; остался молодой «Экспромт» с чудесными спектаклями для детей, детской студией, молодыми артистами, которым повезло, что они встретились с этой потрясающей личностью; осталось огромное количество людей и организаций, которым Людмила Ивановна помогала до последнего. К ней обращались за помощью, совершенно не думая, что помощь нужна ей самой. Особенно после потери младшего сына, любимого мужа. Как она смогла это пережить? Не знает никто, кроме нее, но силы она была необыкновенной — смогла подняться, начать работать, делать спектакли, растить детей — своих внуков, чужих… Вот что остается от человека, который жил не для себя.
Марина Райкина
