Тех, чье сексуальное поведение отклоняется от общепринятого, мы, не задумываясь, называем извращенцами. Между тем сексуальный интерес к пчелам, людям с ампутированными конечностями или Берлинской стене далеко не всегда является психическим расстройством. Объяснения психолога Джесси Беринга.
Садизм, фетишизм, вуайеризм, зоофилия… Эти и многие другие сексуальные девиации не так уж девиантны. Да и само понятие «половое извращение» устарело и не употребляется в современной медицине. Любой необычный интенсивный и устойчивый сексуальный интерес специалисты называют «парафилией», что не обязательно предполагает патологию. «Сколь бы ни были странны ваши желания, если вы не причиняете вреда никому и ничему и если ваша сексуальность не является причиной личностного дистресса, значит, вы не соответствуете критериям психического заболевания, связанного с парафилией», – утверждает американский психолог и научный журналист Джесси Беринг (Jesse Bering). Формы реализации полового влечения исключительно разнообразны: «Нет единственно верного восприятия секса. Пусть все на свете, кроме одного, ощущают вред абсолютно одинаково, и, тем не менее, этот единственный человек будет так же прав (или неправ), как и все остальные». Итак, что мы знаем о парафилиях? Три любопытных факта из книги Джесси Беринга «Я, ты, он, она и другие извращенцы».
СЕКСУАЛЬНАЯ ДЕВИАНТНОСТЬ ФОРМИРУЕТСЯ В РАННЕМ ВОЗРАСТЕ
По самым консервативным оценкам, соотношение мужчин и женщин среди парафилов — 99 к 1. Исключение составляют лишь предметофилы (среди них женщины встречаются столь же часто, как и мужчины) и садомазохисты (в этой подгруппе гораздо больше мазохисток, чем мазохистов). Почему разница так велика? Многие сексологи (и многие парафилы) убеждены, что влечение к необычным эротическим объектам связано с неким событием или событиями раннего детства. Речь о половом импринтинге – закреплении в памяти, запечатлении полового партнера (которым может оказаться человек, предмет или иной объект). У мужчин «отпечаток» проявляется очень рано, обычно между четвертым и девятым годами жизни. Большинство из нас считает детей 4-9 лет асексуальными, но если это действительно тот возраст, когда происходит половой импринтинг, отрицание детской сексуальности может увеличить вероятность того, что мы воспитаем чудесных девиантов.
Социальный психолог Рой Баумейстер, изучив результаты множества исследований мужской и женской сексуальности, вывел нечто вроде парафилической аксиомы: «К тому моменту, когда у мужчин начинают проявляться сексуальные вкусы, они менее склонны к изменению или адаптации, чем у женщины». Огромный объем данных, которые он проанализировал, подтверждает теорию большей сексуальной гибкости у женщин и ее ограниченный диапазон у мужчин. То есть, если половой импринтинг у женщин и происходит на ранних стадиях развития, то для подавляющего большинства из них «перезаписать» его гораздо проще, чем когда речь идет о мужчинах.
ВОЗБУЖДЕННЫЙ МУЖЧИНА РАСПОЛОЖЕН К ДЕВИАНТНОМУ ПОВЕДЕНИЮ
С эволюционной точки зрения слишком разборчивый и брезгливый мужчина упускает немало возможностей передать свои гены. И потому приобретение способности к преодолению отвращения было для наших предков важной адаптивной задачей, с которой они прекрасно справились. Это подтвердили, в частности, социальные психологи Дэн Ариэли и Джордж Левенстайн. В их эксперименте участвовали 36 мужчин, студентов из Калифорнийского университета в Беркли. Примерно половина участников (контрольная группа) дома заполнила анкету об отношении к различным видам секса. Вопросы были вроде тех, что можно услышать в разговоре восьмиклассников в столовой: «Можешь ли ты представить, что тебя возбуждает животное?», «Можешь ли ты представить, каково это – заниматься сексом с шестидесятилетней женщиной?», «Тебе нравится девушка, а она предлагает заняться сексом втроем еще с одним мужчиной. Согласишься ли ты?», и так далее. Никому эти сексуальные действия не показались привлекательными.
А вот вторая половина участников получила домашнее задание. Прежде чем отвечать на вопросы, их попросили заняться мастурбацией под любимое порно и остановиться, прежде чем они достигнут разрядки. Ответы этих молодых людей заметно отличались от ответов контрольной группы. Эти изнывающие от желания молодые люди оказались гораздо более «свободомыслящими», причем не только по отношению к перечисленным выше занятиям, но и к садомазохизму, фетишизму (обувь, пот, сигареты), сексуальному насилию. Как показали результаты исследования, большинству мужчин стоило всего лишь пару раз погрузиться в сладострастные грезы, и они начали преображаться в «настоящих извращенцев».
ДЕВИАНТНОСТЬ НЕОТДЕЛИМА ОТ КУЛЬТУРНОГО КОНТЕКСТА
Некий мужчина из Пенсильвании попал на два года в тюрьму за то, что шприцем протыкал крышечки йогурта, который его сослуживцы ставили в офисный холодильник, и вводил туда свою сперму. Судья назвал это «самым омерзительным поступком», с которым он сталкивался (а судьей он служил долго). Этот поступок шокирует своей антисоциальностью, вызывает тревогу за здоровье и представляет собой гротескную форму сексуальных посягательств.
Но всякое преступление оценивается в культурном контексте. Если бы этот мужчина жил в древние времена в египетском оазисе Сива, староста (примерно то же, что у нас судья) вполне мог бы рекомендовать ему подмешать сперму в пищу девушки, к которой тот испытывает романтический интерес. Девушка не посчитала бы поступок гадким, а напротив, была бы польщена. Само понятие перверсии («совершения того, что неверно») – продукт морализаторства. Если снять с этого понятия эмоциональный груз, сексуальная девиантность предстанет статистическим фактом, неполным соответствием общественным нормам. Человеческая сексуальность чрезвычайно разнообразна. И если мы признаем отсутствие однородности, исчезнет иллюзия того, что есть объективно положительное и отрицательное в спектре половых отношений нашего биологического вида.
Мария Федотова
