По новой влюбился

…Теперь хочется на минутку прервать нить переписки, потому что драма в этом месте достигает кульминации: влюбленные, чью любовь разорвала история, сейчас встретятся и им сделается на миг до головокружения хорошо. Им полегчает. Нет, это еще не возвращение к счастью, а только кратковременный подход к нему, приближение к невозможному, к тому, что совсем недавно казалось невозможным.

«По новой влюбился» - точные слова. Волны желания прикатили из-за горизонта и омыли тела влюбленных, разлука на миг отступила. Это была маленькая победа людей над сталинщиной.

         Всего 10 писем и записок…

         Их  лиризм высок, чего стоит только  мамин крик души: «Сема, я тебя вижу» – из окна во двор, где под конвоем находились заключенные. Качалова, Кикиловы, «паршивый Грук, Саша Антонов – люди добрые и злые, участники «сцены свидания», - вы ведь тоже сметены беспощадным временем, но на этих страничках ваш след. Эти записки и письма – рядовой документ житейской правды. Семен и Лидия, папа и мама мои дотронулись друг до друга, как Ромео и Джульетта после проклятой разлуки. Теперь им осталось самое трудное – донести свои чувства до конца гулаговского заключения отца, чтобы выйти к новой жизни после войны, к новому строительству семьи, где главным скрепляющим существом суждено быть мне, маленькому сыну моих родителей.
Ликин, дорогая моя!

Я жив и вполне здоров, скоро ты убедишься в этом своими глазами. Свидание должны разрешить, возможно оно состоит­ся сегодня. А потом будем хлопотать еще о свиданиях.

Это - мой хороший товарищ, он поможет и научит как сде­лать.

Я работаю в зоне оцепления, заведую производством газо­чурки. Сегодня мы должны, выйти на работу.

Я разговаривал с Качаловой - Нач.Культ.воспит.части, она обещала устроить тебя здесь с жильем, обратись к ней, она симпатичный человек.

Напиши мне записку, как твое здоровье, как наш Марик?

С волнением ожидаю нашей встречи, возьми себя в руки, не волнуйся, будь спокойной.

Сема.

 

Как я и ожидал, меня не выпустили в зону оцепления. Но мне передали, что ты меня видела. Я почти такой же, как преж­де, правда?

Сегодня вечером должны быть оформлены разрешения на наше свидание. Состоится оно завтра, наберемся терпения.

Мне передали, что ты собираешься сегодня вечером поехать за вещами в Решеты. Не надо сегодня этого делать, лучше отдох­ни, а поедешь завтра или послезавтра.

Ты устроилась у Кикиловых? Как тебе у них? Дочка ихняя –зав.столовой вольно-наемных, а я снабжаю ее дровами.

Как ты устроилась с питанием? Напиши мне все подробно, и главное, не волнуйся.

Итак, до завтра.

Крепко и горячо целую тебя,

твой Сема.

Линин, милая! Последние минуты сегодняшней встречи опо­ганены мерзким и мелким человечком. Надо стоять выше этого, не плачь, не отчаивайся. От него абсолютно ничего не зави­сит, ничего серьезного он не может сделать, кроме мелкой па­кости. Ни о каком изоляторе или ущербе для меня не может быть и речи, как бы он ни хорохорился перед тобой. Так что плюнь на это происшествие и не теряй чувства юмора. В таких случаях правильней и здоровей смеяться, чем плакать. А ког­да меня освободят, то я обязательно рассчитаюсь с ним, по меньшей мере, набью ему морду.

В нашей жизни – это "случай в трамвае" с идиотом кондукто­ром, наподобие Грука.

Лина, любимая женушка! Только не расстраивайся и не плачь, - я должен узнать, что ты уже смеешься вполне успоко­енная.

Завтра отправь телеграммы родным, подробно успокой их, напиши, что дело только до весны – до мая - июня м-ца.

Получи разрешение еще на свидание, проси 3 часа, чтоб на­писал: "личное свидание". Все будет в порядке, обязательно. Перед выездом из Решет сюда позвони: ОЛП № I, диспетчера Модиевского или Ульямпермеса, скажи им, каким поездом ты сюда выез­жаешь и результат о свидании. Тебя встретят и приведут.

Деньги передай мне через подателя – Сашу Антонова, он про­несет их мне в целости и сохранности.

Насчет "горючего", когда привезешь, то "особое" и побольше, тоже передай ему - это мой лучший товарищ.

С отъездом в Москву не торопись. Если и задержишься на 2-3 дня, то получишь отсюда медицинскую справку за подписями и печатью.

В вопросах получения свиданий, сроков отъезда, устройства и проч. слушайся советов Саши – все что он скажет - правильно.

Вещи, чемоданчик – все привези, чтоб с собою нетаскать. У меня все будет в сохранности.

Главное - будь совершенно спокойна за меня. Ничего плохо­го со мной не случится, я буду жив и здоров, работать буду, спокойно ожидать скорой свободы.

Когда будешь просить о свидании, переговори с Н. и обо мне. Когда получишь разрешение на второе свидание, проси о третьем.

Я никак не могу успокоиться по поводу твоего волнения. Линии, моя единственная женушка! Прошу тебя не волноваться, не плакать. Ведь ты у меня молодец, герой, плакать не хоро­шо.

Приехать с Решет тебе лучше послезавтра утром. Я выйду на работу в оцепление,   а когда ты предъявишь на вахте раз­решение о свидании, то нас будет сопровождать стрелок оцеп­ления, который уже не будет чинить таких безобразий, как этот паршивый Грук.

Ну, это – чепуха. Основное – чтоб ты была спокойна. Твой приезд ко мне должен нас, и всех родных, успокоить полностью, но только не расстраивать.

Во мне ты можешь быть уверена полностью. Я прошел такую "академию", что никаких глупостей никогда не сотворю. Я могу

только иногда обругать такую паршивую собаку, как Грука. За это нам абсолютно ничего не будет, - не беспокойся, я знаю, что делаю. В следующий раз он будет лучше.

Денег передай мне 500 рублей через Сашу. Остальные пе­редашь мне в следующий раз. Только будь осторожна, чтоб у те­бя не украли.

Горячо целую тебя, мою родную, и в лобик, и в глазки, и в щечки, и в губки, и во всю мордочку.

Твой Семушка.

Ликин, милая женушка! Ты мне доставила столько счастья, что его хватит теперь мне на долгое, долгое время, вплоть до нашей уже окончательной встречи. Она, Лика, будет обяза­тельно и, я думаю, не в далеком будущем.

Родная моя! Ты – любимая жена и мой лучший друг, я бла­гословляю тебя на долгие годы жизни и здоровья. Спасибо, родная, спасибо!

Ликин! Саши сейчас нет, он скоро придет, я посоветуюсь с ним и все передам, он будет у тебя сегодня же.

С Францем передай часть (1 б.), остальное возьмет Саша.

Денег мне передай еще не больше 300 рублей с Сашей.

Записку от Немч. в Тинскую передаст тебе Саша. Кроме за­писки, говорят, нужно и заплатить, тогда будешь обеспечена билетом и посадкой.

Не скупись этим, обязательно устройся с отъездом.

Передаю тебе записку Когану, зайди к нему.

С дороги отправь на имя Володи письмо, и если можно и теле грамму, – буду ждать.

В дороге не отказывай себе в пище. Я не в себе, что ты без постели, без подушки.

Это все советы на случай, если ты уже уедешь. Но как мне хочется, Лидука, еще раз с тобой побыть! Постарайся полу­чить еще I свидание. Я думаю, что в Канск бесполезно ехать.

Кроме того, говорят, что из Канска значительно тяжелее уехать, чем из Тинской.

Оставь себе 1бут. – она может помочь тебе при посадке в поезд.

Крепко, крепко целукаю тебя, твой С.

 

Из  Решет - позвони в диспетчерскую о результатах.

Дорогая Лидука! Сегодня с утра нас завернули на разгрузку тракторных саней – до обеда. Но я попал на шпалозавод и, таким образом, могу тебе написать и отправить письмо. Не смогу повидать тебя при отъезде, – это большое горе для меня. Я дей­ствительно, как у нас говорят, "по новой" влюбился в тебя, как мальчишка, как 16 лет назад.

Любимая женушка! Ты влила в меня новые силы. Зарядила на долгое время, обеспечила дальнейшую мою жизнь. Ты - моя лю­бовь, моя гордость, моя краса, моя единственная!

Ликин, используй все, что только сможешь, чтоб получить еще одно свидание. Теперь только я понял, что мы еще многое не договорили, мне нужно еще многое тебе сказать, многое от тебя услышать. Мне нужно тебя еще хоть немножечко повидать... Мне так тяжело с тобой расставаться.

Проси Н., умоляй его, но получи еще разрешение. Я так хочу тебя еще видеть, говорить с тобой, побыть около тебя, поцелукать черные глаза мои... Когда мы вчера прощались, я совсем был уверен, что мы еще раз встретимся на свидании. Не­ужели его не дадут нам? Ведь тебе обещали!

То, что ты передала мне с Фр. (1б. и 500) и с Саш. (2 б. и 500), я получил. Больше ничего мне не надо, Лика.

Береги себя, моя любимая, мы еще увидим хорошую жизнь, – так оно будет во что бы то ни стало.

Береги сына, – он должен быть у нас хорошим человеком.

Ликин, обратись обязательно к Когану Илье Яковлевичу (лесосбыт) насчет билета и посадки.

В Канск не изди, в Красноярск тоже. Оттуда, говорят, еще труднее попасть на поезд, чем в Тинской.

Старайся уехать из Тинской, не жалей средств, только, чтоб уехала благополучно.

Свои фотокарточки я пришлю почтой (я буду иметь возмож­ность сфотографироваться), а ты пришли свои все, и Марика, и мамы, и родных, и друзей.

Пиши мне чаще, как можно чаще, и обо всем, обо всем, чтоб я знал все, что у тебя.

С Мариком сходи к хорошему профессору насчет того, что ты рассказывала. Надо это обязательно выяснить сейчас же.

Мне ничего 3-4 месяца не присылай (кроме того, что я про­сил), ты меня обеспечила полностью всем необходимым, – буду жить без всякой нужды.

О результатах позвони из Решет в диспетчерскую – обяза­тельно, обязательно!

Желаю тебе счастья, сил, здоровья, успехов.

Крепко и горячо целую тебя,

твой Сема.

 

Ликин, милая моя!

Утром, в 6 часов, приходи на эл/станцию, спроси Скрипника или Марильцева. Они тебя поместят.

А я, выйдя на работу, приду. Пока темно, 30-40 минут мы поговорим. Все будет в абсолютном порядке, не беспокойся.

Одень полушубок и шапку.

С ребятами на эл/станции полная договоренность, – ника­ких сомнений не должно быть. Мы должны с тобой попрощаться.

Счастлив, что устраивается с билетом в Тинской. А как бу­дет с посадкой в Ретешах и в Тинской? Это нужно обеспечить.

Милая, любимая!

Крепонько целукаю тебя,

твой Семука.

 

Семик, я никуда не пойду. Считаю, что рисковать этим не стоит. Н.отказал, но успокоил, что твое освобождение - дело самого ближайшего времени.

Уеду так, т.к. прощаюсь с тобой заочно. Желаю здоровья и ближайшей встречи уже со всеми родными и сынкой.

От Паши телеграмма - "адрес Семы прежний, дома все благопо­лучно".

Сейчас же сядь и напиши все, что я просила:

I) заявление в 2-х экз., 2) письмо Самуилу, – поблагодари его за доброе отношение ко мне и помощь, 3) напиши общее письмецо Нинзе, Басе, Володе и Тане (Шурикой жене) – поблагодари за по­сылку и проч.

Вот все. Я из-за этого приехала. А завтра, когда я буду итти к поезду – смотри меня – помашем друг другу издали рукой.

Если можно, то передай с кем-нибудь какую-нибудь безделуш­ку, какой-нибудь личный предмет для сынки, просто какую-нибудь мелочь.

Еду не в Тинскую, а в Еланскую – там, если удастся, то в Красноярск – там я смогу получить билет. Ты об этом не волнуйся. Думаю, что доберусь во-время, а если опоздаю, то тоже не беда. Я оставила заявление у Мифы, чтобы мне продлили отпуск за свой счет. Это будет все сделано. Деньги у меня есть. Я уже загнала платок, так что ничего не страшно. Будь спокоен. Я доеду благополучно.

Семик, любишь ли ты меня столько, как я? Все ли у нас по-прежнему? Что ты чувствуешь, радость ли только от моего приезда или еще что?

Только не волнуйся, что я не пойду туда. Это твердо и не сердись.

Целую тебя крепко, крепко, Будь здоров. Помни мой наказ – будь выдержанным, поменьше запальчивости и гонора в отноше­ниях ко всем абсолютно людям.

Эта черта неизгладимая в твоем характере – сильно огор­чает и беспокоим меня за наше будущее.

Будь здоров и хоть немножко счастлив!

Твоя любимая Лика.

 

Ликин, жизнь моя, любовь моя, жена моя!

 

Ты уезжаешь, и я желаю тебе, моя родная, здоровья, бодрости, счастья, многих лет хорошей жизни. Я молю судьбу, чтоб она тебя оберегала от всего плохого, я благословляю тебя, моя Лидука, я стою перед тобою на коленях, провожаю, – сердце мое рвется на части.

Мы скоро будем вместе, Лика, так что не будем унывать. Я люблю тебя, Лика, больше самой жизни, ты, моя родная, моя единственная!

Тебе я посвящу всю свою жизнь, мы будем жить и жить. Твой образ вечно во мне, ты - единственное божество, кото­рому я молюсь и пред которым преклоняюсь.

Лидик, никаких сомнений у тебя не должно быть. Я чист перед тобою за все эти годы, что были вместе, и что прове­ли в разлуке. Ибо ни одна женщина никогда не выдерживает сравнения в моем представлении с тобой, моей любимой женуш­кой! Твой светлый образ поддерживал меня в самые трагические минуты моей жизни, он будет сопутствовать мне до последних моих минут.

Но я хочу еще пожить с тобою, я хочу еще испытать счастье, которым ты только одна можешь наполнить мое существование!

Счастливый путь, моя Лидука, моя крошка, моя любовь!

Отовсюду посылай мне письма и телеграммы - на имя Володи, - я их сразу буду получать. Коньяк мы разопьем, ког­да получу от тебя весточку из Москвы.

Заявление я не успел написать, я это сделаю в ближай­шие дни и найду возможность переслать тебе. Хотя я не при­даю этому серьезного значения, - вопрос будет решаться здесь и только отсюда. Все будет в порядке, не позже мая-июня я должен быть на воле.

Жди меня, Лидука, жди!

Я постараюсь вознаградить тебя за все пережитые муки, за все причиненное горе. Солнце будет нам сиять, Лидука, и мы крепонько погреемся под его живительными лучами.

За меня не беспокойся, я буду держать себя в полном порядке, и твой наказ будет выполнен. Счастливого пути, моя милая!

Целую тебя, родную, прижимаю к своему больному сердцу,

твой и только твой Семука.

 

Семик, родной мой!

Я вижу тебя из окна. Какое зло... нельзя даже подойти и посмотреть поближе.

Уезжаю от тебя в бодром и хорошем настроении.

Надеюсь, что мы еще будем вместе. Надо теперь, чтобы ты приехал к нам, хотя бы в отпуск, как делают это другие. Очень жаль, что не написал заявления. Если удастся - пришли свой портрет потом. Почему ты не передал ничего для сына? Отор­ви хотя бы пуговичку или что-нибудь.

Обо мне не волнуйся. Я доеду благополучно.

Будь только  здоров и старайся не натворить глупостей в последнее время.

Сына буду растить по-прежнему в надежде на скорую встре­чу с тобой.

Целую и горячо обнимаю тебя дорогого и единственного моего близкого друга,

твоя любящая Лика.

 

Дорогая Александра Даниловна!

 

Трудно Вас рассказать о моих переживаниях в связи с приездом Лики. Для меня это явилось величайшим событием - праздником в моей жизни. И я Вам скажу по секрету, что я вторично влюбился в свою Лидуку, в мою единственную, хоро­шую женушку. Я горжусь ею, я полон счастья.

Спасибо Вам, родная, за такую дочку, за  мою женку. Такие женщины, как наша Лика, редки, они - наша краса, наш цвет!..

И еще сердечное спасибо Вам, наша дорогая мать, за спа­сение нашего Марика. Низко кланяюсь Вам и никогда не забуду Вашего великого материнского подвига.

Берегите себя, родная, - Вы так нужны Лике и Марику, нашей семье. Лечитесь, обращайте больше внимания на свое здоровье.

И, кроме того, очень прошу Вас быть осторожнее на своей работе, ведь у Вас больная нога, как бы не было чего...

Дорогая Александра Даниловна!

Судьба моя заставляет еще какое-то время быть нам в разлуке. Но ничего, и это пройдет, мы будем все же вместе, мы еще поживем хорошо, и Вы отдохнете от всех своих мучений и трудов. Я научился понимать и ценить жизнь, ошибок прош­лого я уж не повторю.

Пишите мне, родная, простите меня, Вашего несчастливого

сына,

Крепко обнимаю Вас и целую

Сема.

 

Привет горячий всем родным нашим: Нинзе и Васе, Волоке, Майке, Морозам с детьми.

 

Решеты, 14.УI-1946 г.

 

Любимая моя женушка! Каждое письмо свое мне приходится начинать словами крайнего беспокойства и горечи по поводу твоего упорного молчания...

За 5 месяцев я получил всего лишь 2 письма от тебя, - последнее из них было от 26.II. Таким образом, почти уже 4 ме­сяца я ничего не имею от тебя... Что же, в конце-концов, слу­чилось? Какая черная кошка вновь пробежала между нами? Горе мое велико, - ты не имеешь никакого представления о моих тя­желых переживаниях. Что я могу думать, что предполагать? Мама и Паша сообщают мне о том, что ты, якобы, говорила, что часто пишешь мне. Они удивляются, почему я не получаю твоих писем, успокаивают, заверяя, что ты и Марик живы и здоровы и что все у тебя благополучно.

Так ли это? Но чем же тогда объяснить неполучение писем? Ведь когда их пишут и посылают, то и получают их.

Твой приезд был таким ярким, счастливым событием в моей жизни! Я снова почувствовал тогда жизнь, я поверил в свое будущее, ибо я видел тебя и сына рядом с собою. А теперь эта связь с жизнью порывается, я остаюсь вновь все более  и более одиноким, покинутым, забытым... Можешь ли ты быть откровенна со мною? А я прошу об этом тебя! Может быть ты обиделась на меня за немного резкий тон моих писем? Но он явился естест­венным ответом на холодно-надменный тон твоего письма от 26.II, поразившего меня в самое сердце. В своих первых письмах я ис­кренно рассказал тебе о чувствах и мыслях моих, вызванных свиданием с тобою. И сейчас я живу твоим ярким, дорогим мне образом, я полон к тебе глубокой благодарности и любви!

За что же ты так мучаешь меня? Для чего присыпать от­крывшиеся раны солью? Мне ведь и так не сладко живется...

Да что и говорить тебе? Ведь ты сама все видела, но может быть не совсем ясно поняла?

Оставим говорить об этом. Я жду от тебя подробного пись­ма. Я надеюсь, что ты осталась и будешь мне верна, как и преж­де. Я уверен в том, что не для того ты ездила ко мне, чтоб порвать наши отношения, чтоб отказаться от нашего будущего, которое все же наступит и в нашей жизни.

Я надеюсь на освобождение в течение ближайших месяцев. Некоторые уже ушли (Франц работает в Канске, а другие даже поехали домой). Не надо терять надежды, Лика! Есть все осно­вания считать, что и я скоро освобожусь.

Я работаю на прежнем месте, по-старому. Работа идет хо­рошо, я заведую производством и одновременно являюсь теперь бригадиром. В материальном отношении первые 4 месяца после твоего отъезда я прожил без нужды, питался хорошо, избало­вал даже себя в этом отношении, о чем я сейчас крепко жалею...

Володя рассказывал мне о том, что его брат был у тебя, ос­тался очень доволен тобой и твоим гостеприимством.

Соломон Григорьевич (он тоже освободился и работает в Решетах) передавал мне, что ты была у его матери в Москве и жаловалась на то, что не получаешь моих писем.

Вот видишь, я имею приветы от тебя через третьих лиц. Но и за это спасибо!

Хотел я сфотографироваться, но нет проявителя. Поэтому и не посылаю тебе своей карточки. Но жду твоих фотографий с Мариком и мамой.

Отправила ли ты сынку на дачу? Куда и каковы там усло­вия?

Как здоровье сына? Все ли теперь благополучно с ним?

Как здоровье мамы, все ли в порядке с ее делами?

Как идет твоя работа, что с твоим здоровьем?

Лика, моя любимая! Я хочу верить в то, что у тебя все хо­рошо и что твое молчание не является признаком плохого.

Герман Наумович передает тебе живой привет от меня.

Прошу тебя свести его к моим родным, - им это доставит большую радость.

Почему и Марик мне ничего не ответил на мои письма и те­леграмму?

Крепко целую тебя и сына, Сема.

Горячий привет маме, Самуилу с семьей, всем родным.