Конфликты, как политические, так и военные, являясь неотъемлемой частью человеческой истории, играют ключевую роль в формировании мирового порядка. Сложно представить хоть один день на планете без каких-либо напряженностей — от крупных вооруженных столкновений до местечковых дипломатических скандалов. И каждая такая вспышка оставляет свой нестираемый штрих на многострадальном холсте международных отношений.
Конфликты столь же неизбежны, как и побочные эффекты реализации механизмов развития человеческой природы. Но что стоит за этим бесконечным циклом борьбы? Почему ни одна система международных отношений, ни один политический строй не могут существовать без постоянных трений и противостояний с чем бы то ни было?
Именно философия политических реалистов XX века, родоначальниками которой были Рейнхольд Нибур и Эдвард Карр, может помочь понять неизбежность конфликтов в международной политике. Эти мыслители, теоретики и практики, порой суровые в своих оценках человеческой сущности и мирового порядка, в свое время успешно развенчали идеализированные представления о возможности построения мира, основанного на абсолютных ценностях и морали.
Вместо этого они утверждали, что конфликты — это не случайности, а неотъемлемые элементы политической реальности, рождающиеся из самой человеческой природы и неустранимых противоречий.
Нибур: греховная природа человека
Рейнхольд Нибур, американский мыслитель и протестантский теолог, обращал внимание на человеческую греховную природу, которая влечет за собой неизбежность конфликтов.
В своей книге The Nature and Destiny of Man он подчеркивает: человек паталогически испорчен моральным эгоизмом и постоянным стремлении к власти, что является причиной постоянных трений и войн между государствами.
Как связаны себялюбие и войны? Дело в том, что любая социальная группа сублимирует индивидуальный эгоизм, превращая его в более мощный — общественный. Международные отношения как взаимодействие крупнейших групп неизменно строятся на этих принципах, поэтому мир не может существовать без борьбы.
Для Нибура человек, будучи существом склонным к греху, не способен создать идеальный мир. Его концепция заключается в простой реформатской истине: люди, гонимые природными страстями, всегда будут бороться за свои интересы.
И, как правило, будут делать это они вопреки моральным устоям, руководствуясь нехитрой комбинацией прагматических соображений. Именно поэтому для Нибура само существование международной политики невозможно без постоянных столкновений, будь то в форме открытой военной агрессии или более скрытой дипломатической игры.
Кроме того, стороны конфликта часто ведут борьбу не только за территорию, но и за культурное или религиозное господство, что свидетельствует в пользу идеи Нибура о том, что человек, а тем более группы людей, не способные противостоять своей греховной природе, будут всегда стремиться навязать внешнему миру личное мировоззрение, нормы и желания.
Карр и сила интересов
Еще более радикально в своих взглядах был британский дипломат и политолог Эдвард Карр. В своей знаменитой работе The Twenty Years’ Crisis: 1919-1939 он критикует утопизм идеалистов, которые в первой половине XX столетия неистово пророчествовали о «райском» устройстве мира, основанном на принципах моральной справедливости и открытого сотрудничества. По мнению Карра, вселенная международных отношений всегда будет возлегать на трех китах: силе, интересах и балансе.
Он утверждал, что идеалистические подходы не только недостижимы, но вредны и чрезвычайно опасны. Мечты о розовых единорогах отвлекают внимание от реальных проблем и угроз, стоящих перед государствами, и отправляют последних на на эшафот истории.
Карр отвергал иллюзию гармонии и сотрудничества между странами. Он настаивал на том, что международная политика всегда будет ареной борьбы за власть. Система международных отношений, по его мнению, не может существовать без постоянного соперничества и конфликтов, даже если они не всегда принимают форму открытых войн.
Более того, для Карра война — это лишь крайняя форма дипломатического конфликта, неизбежная, когда «мирная» дипломатия оказывается бессильной.
Прошел целый век... Хоть что-то изменилось?
Сегодняшний мир любезно дарит нам новые формы этих самых конфронтаций. Теперь государям необязательно посылать гонцов в отдаленные уголки своего королевства, чтобы забрать у своего феодала на благую брань сотню-другую голодных крестьян. Информационные технологии полностью изменили не только мир, но и войну.
Несмотря на все умопомрачительные инновации, логика международного взаимодействия следует тем же законам, которые описывали столетие тому назад Нибур и Карр.
Гибридные войны, санкции, киберугрозы и информационные атаки — все эти элементы современной международной политики напоминают старые добрые формы борьбы за влияние, лишь адаптированные под новые технологии и условия.
Гибридные войны, например, — это своего рода «новая дипломатия», в которой дипломатические и военные элементы переплетаются в единое целое, создавая новый, более сложный арсенал для борьбы за глобальное влияние.
Зачастую вместо армии, штыков и танков, государства теперь используют экономические санкции, кибератаки, информационные манипуляции. Зачем? Они стремятся ослабить противника, не вступая при этом в открытое столкновение, которое по своим затратам куда дороже обходится госказне. А это значит, менее выгодно.
Да, и снова здесь речь идет о тех самых трех китах: силе, интересах и балансе. Почему государства продолжают идти на конфронтацию? Ответ простой: хотят обслуживать собственные интересы.
Санкции тоже стали важным элементом геополитической борьбы в XXI веке. Они позволяют государствам успешно воздействовать на экономику других стран, нанося удары по их внутренней стабильности. И для этого не нужно устраивать бомбардировки по заводам и забрасывать горящими стрелами торговые центры. Достаточно всего лишь перекрыть каналы поставок, обрубить связи международных игроков с компаниями страны-жертвы. И всё. Дело в шляпе!
Не стоит забывать и про киберугрозы и информационные войны. Они позволяют оказывать влияние на весь спектр: политику, экономику и общественные настроения. И опять же — без применения открытого иностранного военного вмешательства. Так, например, кибератаки на инфраструктуру государств, такие как атаки на электросети, энергетические компании и системы водоснабжения, могут за несколько часов превратить мегаполис в готовые декорации для съемок очередного апокалипсиса.
Кто виноват и что делать?
Карр и Нибур, утверждая, что политические конфликты — это всегда борьба за власть и влияние, вполне могли бы предсказать, что новые технологии окажутся не только инструментом экономического и политического контроля, но и частью современного арсенала конфликтов. Век информации открыл новые фронты для борьбы, и киберугрозы стали неотъемлемой частью этого процесса. Как указывал Нибур, моральный эгоизм и стремление к власти не ограничиваются лишь физической силой — они могут проявляться и через более сложные, но не менее разрушительные средства.
Снимает ли эта кальвинистская безысходность ответственность с человечества? С нас? Никак нет! Мы просто должны отказаться от иллюзий. Мир чрезвычайно сложен в своей простоте. И немыслимо прост в своей сложности. Поэтому в мире интересов, эгоизма, вспышек, конфликтов, противостояния и насилия нам жизненно важно помнить о том ключе, о той подсказке которую оставили нам реалисты. Давайте не будем забывать, что между силой и интересами стоит третий кит. Баланс. Равновесие.
Денис Перепелицын
Фото: Freepik
