Не могу смотреть все эти дурацкие сериалы про всякие потери-находки внебрачных детей.
Давайте, я лучше расскажу вам историю о своем брате Вите.
Когда я ее услышал от мамы, я понял, что нет такого сериала, который мог бы перебить жизнь. Но... Но это моя жизнь и жизнь моей семьи.
Дальше будет довольно длинный рассказ, кто не хочет — не читайте.
Я дурной рассказчик.
Но кому интересно, потерпит.
Мне тогда только что исполнилось 42 года, я прилетел к маме в Ангарск, протомившись шесть часов в убогом кресле «Трансаэро» или «Аэрофлота» - уже не помню, только жить в их самолетах нельзя. Даже трех часов.
Маме уже очень много лет, папа у нас умер, и она теперь может поговорить только со мною по телефону или с собачкой, замечательной йоркой Сеней, которую я ей купил, потому что надо же как-то себя простить за то, что мама живет за 5 000 километров и к ней на метро не доедешь. А перебираться в Москву она не хочет, да и я бы, наверное, в ее возрасте не смог: когда знаешь дорогу по городу на ощупь, на счет сердца, на свет солнца — куда еще перебираться?
В общем, опять я увлекся.
Мы сидели с мамой у окна на кухне, за которым величаво вздыхала по ветру сосна, которую я помнил хилым деревцем, чудом пробивавшимся сквозь тополя. И мама вдруг сказала:
- Так ведь, сына, Витя тебе двоюродный брат.
Мне было 42, это я помню отчетливо. А Витька — он 1953 года рождения. И всю жизнь, даже после того, как он... как его не стало, я считал (дурное слово!), я жил с тем, что он мой родной брат...
Двоюродный?!
И мама рассказала.
Витька родился у тети Тамары, младшей сестры мамы. Это было такое суровое Забайкалье, где он появился на свет. Есть песня про Сибирь: «Славное море — священный Байкал», там слова: «Шилка и Нерчинск не страшны теперь...»
Вот на Шилке — это золотоносная река — Витька и родился. Город Балей. Есть такая большая и уютная деревня.
Но все дело в том, что Витя родился от любви, а не от брака. Это был любимый и желанный сын, но по дури своей все и всегда почему-то интересуются: а не нагулянный ли? Особенно в таких больших деревнях, как Балей. До сих пор этот вопрос волнует идиотов, которые считают, что штамп в паспорте и есть мерило всех мерил. Правда, в 1953 году эта проблема штампа просто не обсуждалась: он должен был быть в паспорте, и точка. А его не было.
Так что гоняли мою тетю Тамару, тихо, по-соседски, но гоняли.
Но брат мой был именно желанным.
Тетя Тамара до сих пор кажется мне женщиной абсолютно небесной, так она была светла и проста. Беда ее не оставила ей шанса: сердце с пороком... В те годы это просто смертный приговор. И она, родив, не могла Витьку поднимать, сплошные больницы.
Бабушка моя и дедушка ребенка приняли, но о свадьбе младшей дочери говорить не хотели вообще. Потому как отец Вити — Володя — служил кадровым офицером в армии, где-то под Хабаровском или Владивостоком и больше о нем никто ничего не знает.
Тетя Тамра Витьку, конечно отдали деде и бабе, пока болела.
И вот тут-то все начинается.
...Мама приехала к деду и бабе в Балей и помнит это дело: баба и деда спасают свой деревенский огород от жары, а дома, привязанный за ногу к столу, ползает годовалый Витька. И ест вареную картошку из бадьи, приготовленной для свиней. Но не потому, что кормят, а просто он, карапуз, дотянулся...
Мама заплакала и просто умолила бабу и деда отдать ей Витьку. Она уже жила в городе, волшебном Ангарске, куда и я поеду помирать — это дивный город!
Баба Поля и деда Сережа согласились. Потому что младшая дочка — тетя Тамара, опять лежала в больнице.
Никто еще не знал, что тетя Тамара войдет в первую когорту тех, кому поставят искусственный клапан сердца. И все остальные умрут, а она останется на много лет, и будет говорит разные разности тихим своим голосом и смотреть из-за стекол с невероятными диоптриями своим кротким и немым взглядом...
Я все все это помню. Вот беда.
И мама поехала в Ангарск, где ее ждал папа, он был согласен на усыновление Витьки и дал потом ему свое отчество и фамилию, и много там еще чего было, но Витька стал Виктором Анатольевичем — и этим все сказано.
И тут, извините, умрите все любительницы сериалов.
...Утро. Станция «Приисковая». С Дальнего Востока подходит скорый поезд. Володя, отец моего брата, то ли испросил отпуск внезапный, то ли просто сбежал из части, узнав, что сына собираются увезти. Как-то там все передавалось через его родителей, которые были против женитьбы Володи на тете Тамаре. Он выпрыгивает из вагона. Да, ему сказали, что ребенка увозят, но не сказали, кто и как.
А мама моя стоит на перроне с Витькой и ждет поезда, идущего к Ангарску. Это тот же поезд!
И Володя выходит, а мама с Витькой входит в вагон.
Минута стоянки.
Поезд трогается.
И они больше никогда не видятся, никогда. Никогда...
...А вы мне про сериалы.
Расскажу еще немного.
Папа мой усыновил Витьку, а через пять лет родился я. Потому что это было папино условие, чтобы был и свой ребенок.
Тетя Тамара к нам не приезжала два или три года, а потом приехала. Мама рассказала, как это было.
Когда она увидела увидела моего брата, мама просто обмерла.
А Витька подошел к тете Тамаре и говорит:
- А вы кто?
Пусть эти уроды из сериалов просто подохнут. Мама с ужасом ждала ответа...
- Я..... Я твоя... тетя Тамара.
… У меня две двоюродные сестры, дочки тети Тамары, многочисленные племянники и племянницы, похоже уже и внучатые внуки... И сестры не знают о том, что Витька им родной брат. Мы много раз бывали всею семьей в гостях у тети Томы, у старшей маминой сестры тети Маши. И никогда никто, ни полусловом, ни взглядом не намекнул на эту историю.
Тети Томы давно нет, нет и тети Маши, и бабы с дедом. И папы. Но Витька жизнь не растворяется в моей суете.
...Он был удивительным братом.
В детстве он устроил костер дома в ящике папиного стола. Он строил БАМ, привез мне однажды гитару, сделанную из листового железа. Он летал контролировать американские авианосцы. Он бил меня ласково, потому что думал, что я так буду ближе к жизни. Он чудом не сел в тюрьму и прозвище у него было Чиж — за верткость и, наверное, за рост, когда я его перерос, он стал мне по плечо. Он защищал маму и поэтому папа выгонял его из дома. Он блестяще выступал акробатом в Иркутском цирке, мой брат. И он умер, работая парашютистом-пожарным, где-то на Амуре, в Мариинске.
Я не видел его могилы.
Но до сих пор я считаю, что он единственный и родной мне Брат.
