Раньше (сразу после распада СССР) её очень любили. А теперь она то ли испортилась, то ли надоела. Она — журналистика, героиня моей сегодняшней заметки.
Так как мои школьные годы выпали на 1990-е, для меня в то время «демократичная» журналистика, освободившаяся от советской идеологии, была чем-то особенным, уникальным, прогрессивным. Акулы пера могли наконец-то открыто выражать мысли в статьях и видеорепортажах, могли уйти от приевшихся даже детям советских штампов, вещая интересно и остро — на злобу дня.
Возможно, именно журналистика, наконец научившаяся говорить всю правду (ну, или почти всю), помогла нам пережить страшные времена после того, как отдельные политики украли сбережения со сберкнижек и своими действиями спровоцировали процессы, приведшие к гиперинфляции. Люди были голодны к более-менее открытой и честной информации и, кажется, ели её вместо хлеба.
Владислав Листьев — один из ключевых фигур тележурналистики 90-х
Неудивительно, что в конце школьного обучения я загорелся идеей стать журналистом. И ещё в старших классах начал публиковаться в спортивной прессе, а затем, после школы, стал писать сначала для молодёжных, а потом и для взрослых изданий. На тот момент мне представлялось, что это очень престижно и что я достигаю в жизни успеха.
Однако примерно в начале 2000-х в жизнь большинства людей в нашей местности (а это был Донбасс) стал вкрадываться интернет. Кроме того, в моём городе практиковалась «добровольно-принудительная» подписная кампания.
Это значит, что в начале осени журналисты вместе с отделом подписки ездили по предприятиям и учебным заведениям с таким вот своеобразным коммерческим предложением: давайте мы о вас напишем, а вы подпишете какое-то количество своих людей на то или иное издание.
Большинство начальствующих шло навстречу и давало указание: хотите работать — надо что-то выписать. Кто-то выписывал что подешевле, другие — выпуск с телепрограммой, третьи — то, что хоть немного интересно. Один мой бывший одноклассник рассказывал возмущённо, что из-за такого приказа выписал детскую газету «Большая перемена», где я как раз работал. Детей у него, конечно, не было, просто на неё была ниже цена.
Сейчас всё это может показаться странным, но тогда такие методы работали. Шутка ли, я застал времена, когда люди писали письма ручкой и отправляли почтой в редакцию!
Конечно, я понимал, что долго так продолжаться не может. Распрощавшись с редакцией в 2008-м, в 2011-м я окончательно ушёл в копирайтинг. Так же поступили некоторые мои коллеги. В 2014-м война на Донбассе окончательно добила некоторые издания, а другие сильно сократили объём писанины и штат.
Это лишь один эпизод, который показывает, что журналистика попала в кризис. Но был и такой курьёзный случай.
Переехав в центр Украины, я почувствовал ностальгию по работе в газете. Захотелось совмещать фриланс, где всё вращается вокруг рекламы, и написание острых и интересных статей «для людей». И я решил обратиться в редакцию одного провинциального издания в Винницкой области.
Созвонившись с редактором, стал договариваться о встрече. Он сказал, что будет ехать со стороны больницы, и, чтобы пообщаться, мне нужно будет подсесть в городской автобус. В условленное время я ждал на остановке, а когда автобус подъехал, вошёл, оставил водителю плату за проезд и начал рассматривать пассажиров, однако среди них не было ни одного мужчины.
Это меня сильно озадачило, ведь договаривался я с лицом мужского пола. Неужели я что-то напутал? Тогда пришла мысль, как это выяснить: набрал номер редактора ещё раз. И как же я удивился, когда услышал, что звонок раздался… у водителя!
Тогда я подсел к нему, и мы начали переговоры. Он сетовал, что газета пока очень сырая, авторских материалов нет, что журналистка когда-то была, но ушла.
Мы договорились, что я напишу первую пробную статью. Однако позднее, пытаясь согласовать детали темы, я не смог дозвониться до редактора, да и в кабинете «редакции», вечно закрытом на замок, я его не заставал.
Это была предпоследняя попытка устроиться в СМИ. Переехал в посёлок городского типа неподалёку, там тоже была своя газета. Однако в редакции мне сказали, что у них планируется сокращение штата и новых людей брать не будут. Теперь работающие в информационном поле должны были финансировать себя сами.
Ну а, собственно, почему кто-то должен оплачивать то, что кто-то честно высказывает своё мнение? Теперь людей этим не удивишь. Люди наелись информацией до такой степени, что её зачастую не скормишь им даже бесплатно. Где-то средства массовой информации всё ещё вещают, аудитория у них есть, но она больше падка на сенсации, скандалы и сплетни об известных людях.
Более того, даже профессиональные и содержательные тексты редко имеют большую аудиторию. Нам непременно нужно, чтобы чувствовалась экспертность, чтобы не было воды, чтобы текст был красиво оформлен… И даже этого мало, особенно если читатель не согласен с идеей автора.
Всё это сетевое изобилие, на мой взгляд, убило журналистику в том виде, в каком она существовала раньше. Тогда мы читали и слушали корреспондентов, наслаждаясь даже просто стилем изложения и условной объективностью взгляда на вещи.
Кажется, у людей всё ещё есть потребность в получении качественной информации. Но ситуации, описанные выше, заставляют думать, что эта потребность уменьшилась в разы, а уровень объективности сильно снизился из-за коммерческого уклона.
Неужели, журналистика, это конец?
Кирилл Жихарев
