Калягин — трудный собеседник. Не поймешь: где он играет, а где настоящий. За время нашего разговора напротив меня сидел то Чичиков, то Ванюкин, то Эзоп, то Ленин, а то сама тетка Чарлея. И все-таки он проявился сквозь свои персонажи, он — Александр Калягин, просто человек и великий русский актер. Он не хотел говорить о личном. Когда я спросил о первой, так рано ушедшей его жене, он ответил: если я начну рассказывать, мне будет очень тяжело, простите… Какие уж тут вопросы?..
— Вам не обидно, что, если спросишь про Калягина, большинство зрителей скажут: «О, да это же донна Роза д%u2019Альвадорес!»?
— Я к этому привык. Поначалу было обидно, хотя я еще тогда мало что играл. Потом, когда стал играть больше и в моем багаже появились гораздо более значимые роли, я начал относиться с юмором к такому узнаванию. Хотя все равно удивлялся. Но тем не менее очень многие подходят и напоминают мне такие мои работы, о которых я даже забыл. Например, фильм Семена Арановича «Большая игра». Или вспоминают «Вариант «Омега». Боже ж ты мой! Некоторые знают только «Механическое пианино», другие напоминают мне Чичикова, третьи Эзопа. Но большинство
— Вот вы назвали фильмы с вашим участием, по которым вас помнят. Но почему в последнее время вас не видно в кино?
— Я думаю, что некоторые знают, как я занят — как актер, как режиссер, руководитель театра, Союза театральных деятелей… а тут еще Общественная палата была, и, вероятно, полагают: ну что с ним связываться? Другие, более смелые, звонят: Александр Александрович, мы вам тут предлагаем маленькую роль… или большую роль… Я спрашиваю: хорошо, а что снял этот режиссер? Пауза. Ой, я даже не знаю, что он снял. Вот это меня совсем уже смущает.
— Неужели, когда на ТВ были большие премьеры «Идиота», «Мастера и Маргариты», вам ничего не предлагали?
— Нет, почему же, предлагали, например, сыграть Берлиоза, но я не смог.
— Ваш отказ связан с мистикой вокруг романа «Мастер и Маргарита»?
— Да, угадали.
— Вы в молодости фельдшером работали, но я слышал, что
— Если бы я не поступил в театральный институт, то, конечно бы, стал гинекологом. Что может быть лучше, чем видеть рождение ребенка. Это чудо!
— Александр Александрович, когда ваше имя любимого и уважаемого артиста и человека стали полоскать в связи со скандалом о якобы изнасиловании, мне, например, слышать об этом было нелепо и ужасно.
— На газету, которая раздула этот бред, я подал в суд. И, несмотря на то что ее защищала известный адвокат Любарская, я выиграл процесс. И это моя победа над «желтой» прессой. Я с этим никогда в жизни не сталкивался и, столкнувшись, был просто потрясен такой ложью. Конечно, это не уменьшило моей свободы.
— По поводу свободы. Понимаю, что это для вас очень важная проблема в жизни, но ведь человек — существо социальное и обязан идти на компромиссы. Наверное, и театр Et Cetera вы возглавили, чтобы освободиться от зависимости?
— Моим идеалом всегда было сохранить свою свободу. Конечно, по жизни в тебе накапливаются и рабские черты. По сути, жизнь всегда состоит из того, что нужно подчиняться, но при этом быть свободным. Вообще актерская профессия не для слабонервных. Помню, когда я спросил у Аркадия Исааковича Райкина: «Что главное в актерской профессии?» — он не сказал ни про талант, ни про духовность, а ответил: «Адский труд и здоровье».
Когда, например, про артиста говорят, что он сыграл более 60 ролей, многие даже не понимают, что это такое. Это же не просто зубрежка текста и запоминание мизансцен. По молодости кажется, что все будет легко и скоро к тебе придет слава. Но потом ты все время начинаешь ощущать внутреннее напряжение, без которого уже невозможно играть. И все-таки в нашей профессии нужно быть абсолютно свободным, причем свободным с точки зрения мыслей, ощущения, поступков. Хотя…
* * *
— Вы неуживчивый человек?
— Нет, это связано с ощущением жизни, с постоянным чувством одиночества, которое у меня идет с самого детства. Если мне с
— То есть вы ищете максимального творческого комфорта для себя?
— По молодости я был максималистом и думал, что прав только я. Но со временем успокаиваешься.
— Стали мудрее и компромисснее?
— Мне иногда кажется, что я остался таким же, как и был, — безалаберным мальчишкой.
— С Олегом Николаевичем вы были друзьями…
— Нет, не друзьями. Он был учитель, а я ученик.
Безусловно, я по натуре самоед. Даже как бывший медик могу сказать, что те трагические удары судьбы, которые пережил, я пережил до конца, до упора. Поэтому я и Ефремову, своему учителю, писал письма, чтобы выяснить до конца его отношение ко мне и чтобы он знал до конца мое отношение к нему. Поэтому я писал письма, будучи совсем зеленым актером, и Любимову, когда играл на Таганке. А так как я был назначен на роль Галилея во втором составе, то хотел выяснить, а почему же
Почему? И я пишу письмо Любимову, чтобы прояснить ситуацию до конца. Я не хочу догадок, я хочу знать все до конца.
* * *
— Хороший у вас театр. Он вам дорого достался во всех отношениях?
— В каких отношениях?
— Во всех отношениях.
— Если вас, мой дорогой, интересуют цифры — что, чего, сколько, — то все это опубликовано. А если вас интересует мое творческое направление, то я счастлив, что получился именно такой театр.
— Александр Александрович, а теперь о другом: удивительно было видеть вашу фамилию в числе подписантов известного письма против Ходорковского. Зачем вам это было нужно? Для того чтобы театр построить?
— Неужели вы считаете, что все художники — проститутки? И в этом письме, где стоит моя подпись, мы не осуждали Ходорковского, а просто хотели, чтобы закон был для всех един.
— Ну зачем же добивать человека, который уже сидит в тюрьме?
— Я такой же подсудный человек, как и Ходорковский, как и любой другой. Только не миллионер и не миллиардер. Платишь налоги — хорошо. Не платишь — твои проблемы. И вот пример: попечителем нашего театра был Гуцериев. С моей точки зрения, очень хороший человек, но на него завели дело, я вынужден был пойти к Чайке, генеральному прокурору. И он мне тогда объяснил, что да, что идет проверка его предприятий. А я попросил, в свою очередь, объяснить генпрокурору, что Гуцериев помогает театру и я его знаю только с лучшей стороны. На что я получил ответ: «А вы знаете, как он ведет налоговую политику? Мы проверяем, и есть нарушения». С этим я и ушел. Гуцериева мне жалко, но что я могу поделать.
— Перед выборами известные вам товарищи во главе с Никитой Михалковым подписали письмо с нижайшей просьбой к президенту Путину остаться на третий срок. Если бы вам предложили поставить свою подпись, вы бы это сделали?
— Я бы подписал. У меня было с Владимиром Путиным четыре встречи. И все четыре прошли с колоссальной пользой. Благодаря именно Путину увеличилась помощь ветеранам сцены. Открыт Центр поддержки русскоязычных театров. Именно благодаря Путину появилась программа помощи детским и любительским театрам, а ведь детские театры практически уничтожены. Благодаря Путину Союз театральный деятелей получает каждый год 7,5 миллиона рублей для помощи ветеранам сцены. Это не мало и не много, конечно, на всю страну, и сегодня я утверждал эти списки помощи больным и несчастным актерам, пережившим тяжелые операции. Благодаря Путину мы имеем средства, которые позволяют театрам гастролировать. А о всех недостатках и проблемах в стране я знаю, думаю, что и Путин об этом знает. Я считаю, что нам с Путиным повезло.
— Но ведь никогда не стоит обольщаться людьми из власти, следует всегда держаться от них подальше.
— А я и не обольщаюсь, я все понимаю. Вот я своих детей очень люблю, но ведь знаю все их недостатки. Но есть вещи, которые меня сильно волнуют. Почему у нас больше нет бесплатной медицины? Я это говорю как бывший медик. Повышают ли у нас зарплату действительно квалифицированным врачам или всем оптом? Меня волнует разглашение медицинской тайны. Почему, если человек заболел онкологией, об этом тут же узнает полгорода? Почему с медицинской карточкой ты не можешь лечиться в любом городе, а только по месту прописки? Да и вообще, я не понимаю, почему у нас такой маленький срок для президентства? Ведь
— Понимаю, вам за державу обидно.
— Ну, Саша, не надо так цинично. Мне действительно больно за страну. И в этом смысле для меня Библия — поэма Гоголя «Мертвые души». И главный герой России — Чичиков.
— Что в вас от Чичикова?
— В каждом из нас есть и Чичиков, да и кого только нет. А в актере тем более уживается масса возможностей, и они не противоречат друг другу. Чем больше играешь, тем больше развиваешься.
— Ну так же можно заиграться в этих масках и не понять, где ты на самом деле.
— Все бывает, и я заигрываюсь, и другие артисты. Но прежде всего заигрываются те, кто занимается гламуром. А ведь актерство такая штука, где надо себя каждодневно чистить. Чистить прежде всего от тех, кто жужжит тебе в уши. Нужно успевать заниматься самим собой. Актерство не чистоплюйская профессия.
— А вы всегда себя контролируете или бывает, что в вас преобладает животное начало?
— Есть моменты, которые расслабляют тебя, и тогда преобладают инстинкты. Я внутренне больше куражусь над жизнью, чем она надо мною. Но совсем бесконтрольным я могу быть только со своими близкими.
— Да вы и сами про себя честно говорите, что у вас ужасный характер.
— Согласен, трудный. Правда, другим я говорю, что
* * *
— Со своей дочерью Ксенией вы часто видитесь? Вы к ней прилетаете в Штаты или она к вам?
— Мы видимся часто. А мой сын Денис работает в телекомпании Russia Today. Он учился в Америке, но теперь основная его работа здесь, в Москве. Ему 28 лет. У меня и внук есть — Мэтью, сын Ксении.
— Значит, ваш зять — американец?
— Его зовут Рич.
— Понятно, что итоги вам еще подводить рано, но скажите, вы сейчас довольны тем, как прошла и проходит ваша жизнь артиста?
— Если я скажу, что доволен, меня примут за идиота.
— А вы обращаете внимание на то, что скажут о вас другие?
— Нет, я просто размышляю. А если я скажу, что недоволен собой, то ведь точно так же на этот вопрос ответят 99 процентов людей, если, конечно, у них есть мозги.
— И никогда не хочется себе сказать: ай да Калягин, ай да сукин сын!?
— Пушкин сказал так только по поводу одного своего произведения. Но я не могу это произнести ни про одну из своих ролей, даже тех, которые принесли мне наслаждение. Любая роль — это коллективное творческое мучение.
— А вы гений?
— А вы сумасшедший? Гением для меня был и остается только один человек — Чарли Чаплин. Но главное, чем я доволен в своей жизни и где судьба моя сделала круг… Вот сейчас мы сидим в этом театре на Тургеневской площади, а в Малом Харитоновском переулке, совсем рядом, буквально несколько метров отсюда, я был зачат. Здесь, у метро, которое раньше называлось «Кировская», был наш дом, здесь жили мои папа и мама.
Здесь я мечтал о театре, когда ходил в драмкружок Дворца пионеров. Здесь я выклянчил у мамы, чтобы столяр пришел и сделал мне театр со сценой, с кулисами… И здесь распоряжением правительства Москвы построен наш театр Et Cetera. Специально я не просил, чтобы здание было именно на этом месте. Так случилось, но это знак.
— Ну а еще что в жизни интересует, кроме театра?
— Все!
