Пришёл Даня.
— Мама, звонит Ася, спрашивает, где полпирога с яблоками.
— Я съела, — беру трубку, — Асенька, ты что, забыла, как мы с Мариком вчера ели пирог? Ты кричала, — смотри, Аркадий, что они делают. Марик хватал мою руку с пирогом и вместе с моим пальцем заталкивал его в рот. Все радостно смеялись. Какие претензии?
— В следующий раз, — возражает моя красавица, — будем печь двадцать пирогов, может всем тогда хватит.
Слово «возражает» я вычитала у Тургенева. В смысле — «отвечает». Необычно и очень похоже на манеру моей романтичной дочечки излагать свои доводы.
Мы с ней сегодня обедали в ресторане «Русское подворье». Оставили нашего малыша с папой Аркадием и поели разных вкусностей, запивая их боржомом — «настоящим»! Взяли по пятьдесят граммов «Твиши». Я спросила официанта: «Настоящее „Твиши?“ „Обижаете“, у нас всё настоящее».
Пельмени да вареники с картошкой и грибами они делают отменно. Элегантная обстановка. Фонтан с утками. Танцевальный круг с оркестром. Обслуживают — большие, «в возрасте» мужчины. И — всё такое.
Фантазирую, что у ресторана есть ещё
Мысль:
Мой путь сейчас гладок и ровен.
После лекции я отправилась в театр «Школа современной пьесы». Спектакль назывался «Антигона в Нью-Йорке»: Дворжецкий, Васильева, Глузский…
Я сидела в директорской ложе и обескуражено смотрела, как на сцене прекрасные, известные артисты-аристократы изображали американских бездомных. Что я делаю здесь? Пришла в театр, чтобы посмотреть на дырявую одежду, хлам, свалку? Чтобы послушать ругань, грязные слова? Хлопать не хотелось. Вымученность задуманного, наверное, ещё в догорбачёвское время спектакля, — раздражала.
А
