VII
В 1964 году, в первый год моей работы в Московском институте усовершенствования учителей, проводилась большая проверка знаний учащихся по литературе. Я предложил для сочинения тему: «Какое произведение современной советской или зарубежной литературы мне больше всего понравилось и почему». Я тогда не знал, что идут последние месяцы оттепели, и до того уж прихваченные заморозками. Но ощущение исторической значимости времени было, и мне казалось важным увидеть, как оно отразилось на восприятии литературы.
Два месяца читал я тысячу сто тридцать девять сочинений, стараясь понять, чем определен выбор учащихся, каковы принципы их отношения к современной литературе. Написанная мною справка легла в основу моей статьи в журнале «Литература в школе». Через несколько лет редакция получила из США два экземпляра большой книги «Читательские интересы детей и подростков». Советский Союз был представлен в ней моей статьей, которая, как оказалось, была опубликована на английском в одном из западных журналов.
Большинство авторов того сочинения привлекли книги, которые, по их мнению, открывают им мир во всей его полноте. Чаще всего в сочинениях встречалось понятие «ПРАВДА». Несколько примеров: «Роман „Живые и мертвые“ привлек меня тем, что в нем прямо и честно, без всяких прикрас описана трудная для советского народа пора». «Один день Ивана Денисовича» Солженицына тяжело и страшно читать, и не хочется верить, что так было когдато. Но в томто и сила этой книги, что в ней до конца веришь всему — от первой до последней страницы«.
И вот 36 лет спустя я читаю, что пишут о правде и лжи в своих сочинениях по пьесе Горького «На дне» мои одиннадцатиклассники.
«Правда нужна, любая правда, даже жестокая». «Нам нужна правда, только правда, потому что уже достаточно навешали лапши на уши!» «Ложь — это цепи, которыми заковывают и приковывают тебя, мешая быть свободным». «Ложь с экрана телевизора, со страниц газет не только страшна, но и губительна». «Почему от нас так долго скрывали, что произошло с ребятами на „Курске“?» «В наше время вроде бы все хотят, чтобы их не обманывали, хотят знать истину без прикрас. Живо еще то поколение, которое помнит времена железного занавеса и репрессий, восхваления идолов и полного неведения».
Но намного больше оказалось тех, кто думает поиному. «Правда нужна не всегда и не везде». «Истина нужна не всегда и не всем». «Человеку не нужна правда, которая расходится с его интересами». «Я считаю, что правда должна быть такой, какой ее хотят видеть люди». «Правда не нужна. Зачем нам правда? Человеку в жизни и так живется очень несладко». «Зачем говорить правду всегда? Зачем делать мир еще ужаснее, чем он сейчас?» «Человек живет надеждой! Так зачем же говорить ему правду, если он от нее будет страдать?» «Правда — жестокая, бесчеловечная, причиняющая смертельную боль людям — не нужна, им и так несладко живется. И мне хочется закончить свое сочинение словами Луки: «И… чего тебе правда больно нужна… Подумайка! Она, правдато, может, обух для тебя…»
Многие писали о средствах массовой информации. «Для меня удобнее смотреть на мир через розовые очки. Иногда до слез расстраиваюсь, когда смотрю новости по телевизору. Конечно же, когданибудь придется окунуться в реальность, но пока такой момент не настал, я предпочитаю оставаться в своем тихом, мирном, прекрасном мирке». «Нужно ли знать всю правду? Во многом нужно, но иногда так хочется переключить монотонный голос диктора новостей на какуюнибудь мелодраму, пусть даже заведомо глупую, или мультик, или передачу «Угадай мелодию». «Я считаю, что в теперешней жизни в некоторых ситуациях целесообразная ложь важнее правды. Многие люди сейчас, видя на каждом шагу горькую правду, хотят слышать по телевизору, читать в прессе не только страшные истины о повседневной жизни, но и чтонибудь нереальное, но зато утешительное для сознания. Люди спасаются от правды посредством мыльных опер или различных фантастических книг. Они не способны воспринимать правду как она есть, и им это не нужно». «Сегодня, в период всеобщей гласности, кажется, что ничего невозможно утаить. Правда обрушивается на нас с экранов телевизоров, со страниц периодических изданий. Но и в этом нет ничего хорошего. Потому что показывают и пишут только о негативном. Стоит произойти какой%ADнибудь катастрофе, как по всем каналам начинают как можно подробнее описывать трагедию. Показывают самое ужасное: обгоревших людей, даже фрагменты тел, лужи крови, даже родных и близких, оплакивающих погибших. Правдиво. Но бесчеловечно». «Мне кажется, что телевидение и радио не должны рассказывать о всех трагедиях в красках. Не нужно делать шоу из трагедии. Конечно, необходимо сообщать, что и где произошло, а остальные подробности должны знать только те, кого это касается. Зачем из каждой катастрофы раздувать истерию? Телевизор смотрят люди и с больным сердцем, и с неуравновешенной психикой. И никто не знает, к чему все это может привести». О трагедии «Курска» написали еще четверо. Но подругому. «Что мы получим, если узнаем, что „Курск“ погиб по другим, более печальным обстоятельствам, чем нам говорят? Ведь ни нам, ни погибшему экипажу это не поможет». «Мне кажется, что трагедия, случившаяся с „Курском“, не должна была так подробно описываться в средствах массовой информации, потому что все это лишние страдания для матерей тех подводников, которые служат на других кораблях, и, более того, для самих моряков». «Родственники, конечно, должны знать правду о гибели их близких, но зачем это знать всем остальным, ведь эта лодка была лучшей в мире и являлась военным достоянием России, а также зачем знать людям чужое горе? Правду необходимо знать определенному кругу людей, которые имеют непосредственное отношение к правде, а остальным это не надо. Правда будет сеять панику и сомнение». «Во время спасательных работ водолазы проникли внутрь подводной лодки, нашли там несколько членов экипажа, у одного из них была записка, из которой было ясно, что подводники не погибли в первые минуты взрыва, а остались живы и пытались спастись. И я не понимаю, зачем надо было обо всем этом говорить матерям и женам погибших? Зачем? Сказали и не подумали о чувствах бедных женщин, о том, что они разрывают им сердце уже второй раз. Почему нельзя было оставить все, как есть? Пусть бы они думали, что их мужья погибли сразу».
Что за всем этим? Действительные принципиальные просчеты средств массовой информации? Неприятие горестных впечатлений окружающего бытия? Неприятие безнадежности, бесперспективности, бескрылости и безотрадности? Стремление к опорам, к тому, что помогает выстоять, к свету надежды? Тоска по идеалу, по положительному, позитивному?
И здесь я хочу вернуться к сочинениям о современной литературе, написанным в феврале 1964 года. Старшеклассники особо выделили тогда книги, рассказывающие о честных, мужественных, благородных людях. В первую десятку вошли «Судьба человека» Шолохова, «Иду на грозу» Гранина, «Тишина» Бондарева, «Коллеги» Аксенова, «Живые и мертвые» Симонова, «Один день Ивана Денисовича» Солженицына, «До свидания, мальчики» Балтера, повести Айтматова, «Честь» Медынского, рассказы Паустовского. Даже в горькой правде ближе всего им было позитивное, утверждающее человека начало.
Ну а что мы можем сегодня предложить «юноше, обдумывающему житье, решающему, делать жизнь с кого». Зря мы издевались над этими словами Маяковского, ведь они так достоверны педагогически применительно к юности.
Лев Айзерман
