75 лет назад, в 1934 году, начал работу Союз писателей СССР, деятельностью которого, как принято считать, руководили из ЦК. О том, как это происходило на самом деле, обозреватель «Власти» Евгений Жирнов расспросил бывшего заведующего сектором художественной литературы отдела культуры ЦК КПСС, а затем заместителя заведующего отделом Альберта Беляева.
«И тогда Брежнев перестал отвечать на письма Симонова»
Альберт Андреевич, так как же вы руководили советской художественной литературой?
Взаимодействие писателей с властью имело намного более сложную структуру. Большую роль в главном вопросе для любого пишущего человека — публикации его произведений — играла цензура — Главлит. А известные писатели по волнующим их вопросам нередко обращались, минуя отдел культуры ЦК, к секретарям ЦК и членам Политбюро. Поэтому в отдельных случаях вопросы о произведениях или литературных журналах рассматривались на Секретариате ЦК. Затем, кто бы и что ни говорил, мнение руководства Союза писателей в ЦК всегда учитывалось и внимательно рассматривалось. Надо сказать, что в процесс выпуска произведения в свет иногда вмешивались влиятельные организации или люди со связями в высшем политическом руководстве и добивались запрета книг даже самых видных писателей, несмотря на то что отдел культуры ЦК не возражал против публикации.
Например?
В 1966 году в журнале «Новый мир» готовилась к печати первая часть фронтовых дневников Константина Михайловича Симонова «Сто суток войны. Памяти погибших в сорок первом». Главлит насторожили его комментарии к записям 1941 года. В них Симонов пытался осмыслить причины происшедшей тогда трагедии, критически анализировал поведение Сталина.
Но это ведь было вполне в духе времени. Принято считать, что в 1966 году «культпросвет» — просвет между культами — еще продолжался.
В 1966 году он уже заканчивался. Я вышел на работу в отдел культуры ЦК в 1962 году, и уже тогда дух XX съезда с его негативным отношением к Сталину у многих в руководстве страны вызывал неприятие.
Но формально решений XX съезда о культе личности никто не отменял…
Главлит быстро сориентировался и начал тормозить все, что не соответствовало новым установкам, включая дневники Симонова, согласие на публикацию которых цензоры сами же давали. Возмущался Симонов, приезжал к нам, просил помочь. Возмущался главный редактор «Нового мира» Александр Трифонович Твардовский. Почти весь тираж журнала отпечатали, а Главлит все остановил.
Насколько я помню, Симонова ценил Брежнев. Кажется, он даже сопровождал Леонида Ильича в поездках по местам сражений.
Брежнев брал Симонова с собой в Волгоград в 1965 году, на празднование
Главпур был настолько силен?
Он действовал на правах отдела ЦК, что было немало. Он выражал мнение генералитета. А ссориться с генералами и маршалами руководство ЦК КПСС опасалось. Симонов переживал и даже в речи на съезде писателей в 1971 году, говоря об истории, сказал, что нельзя выковыривать из нее изюминки, как пятилетний ребенок из булки.
И все же его дневники опубликовали.
В 1974 году, когда Симонов приехал ко мне, рассказал о готовящейся публикации дневников
Вы рассчитывали на то, что министром обороны назначили друга Брежнева — маршала Гречко и теперь Леонид Ильич уже меньше опасается военных?
Так и получилось. Через некоторое время я передал в Главлит указание генерального секретаря не препятствовать публикации военных дневников Симонова.
Знаете, получается немного странная картина. Вы были поставлены партией «держать и не пущать», а из ваших слов следует, что вы были едва ли не заботливым гувернером писателей?
Я не пытаюсь выглядеть лучше, чем был и есть. Например, Твардовский говорил обо мне: «Он был полон сочувствия к нам». Но я мог действовать только в жестких рамках установок свыше. Я подчинялся партийной дисциплине. Бывали случаи, когда добиться публикации произведения не удавалось несмотря ни на что. Так получилось с романом Александра Бека «Новое назначение». Его должны были опубликовать в «Новом мире» в 1965 году. На радостях Бек напечатал отрывок в газете, давал читать рукопись знакомым. Из рук в руки роман попал к вдове наркома черной металлургии Тевосяна, послужившего прототипом главного героя Онисимова. Вдова потребовала немедленно запретить публикацию романа. Ее поддержали руководители Минчермета, написавшие Брежневу, что Бек очерняет Тевосяна и советских металлургов.
А Брежнев сам по образованию был металлургом…
И в окружении его было много выходцев из черной металлургии. Поэтому никакие попытки спасти роман не удались. Бек внес изменения и вписал сцену, где Онисимов приходит на прием к наркому Тевосяну. Публикацию поддержал Союз писателей и отдел культуры ЦК. Ничего не помогло. В СССР «Новое назначение» увидело свет только в 1986 году, в перестройку, уже после кончины Бека.
А существовал ли какой-нибудь беспроигрышный прием в борьбе вокруг спорных публикаций?
Постановление ЦК КПСС. Если вопрос выносился на Секретариат ЦК и принималось положительное для автора решение, всем приходилось снимать возражения. Последнее слово во всех вопросах всегда, до самой его смерти оставалось за членом Политбюро Михаилом Андреевичем Сусловым. Его не зря называли главным идеологом. Исключения из этого правила случались очень редко.
Но все-таки случались?
В 1981 году очень тяжело шел в печать роман Евгения Евтушенко «Ягодные места». Главлит возражал, писал об очернительстве советской действительности. Но Евтушенко внес правку, мы получили решение ЦК с разрешением на выпуск романа в свет, а заместитель начальника Главлита Фомичев продолжал выдвигать контрдоводы. Я пошел к секретарю ЦК по идеологии Михаилу Васильевичу Зимянину и рассказал о ситуации. Он посоветовал позвонить начальнику Главлита Павлу Константиновичу Романову и сказать, что Главлит превышает свои полномочия, пытаясь поправить решения ЦК. Как только я сказал это Романову, он тут же ответил, что, видимо, произошло
«Ни Евтушенко, ни Вознесенский, ни Окуджава,
С Евтушенко, надо полагать, вам приходилось непросто?
Со всеми творческими талантливыми людьми работать непросто. А Евгений Александрович — человек импульсивный, склонный к неожиданным поступкам. Одно их перечисление займет не одну страницу. Его прорабатывали в Союзе писателей, используя самые нелестные выражения. А потом случалось какое-нибудь новое происшествие с Евтушенко, дерзкое и раздражавшее многих, но увеличивавшее его популярность. В 1965 году он выступал на вечере, посвященном
Получается, что Евтушенко поучаствовал в борьбе, которая шла вокруг выдвижения Павлова на руководящую должность в ЦК. Вам не кажется, что это довольно странно для диссидентствующего интеллигента?
Ни Евтушенко, ни Вознесенский, ни Окуджава,
А почему ему не дали желанный пост?
Главный кадровый принцип сформулировал тогда Суслов — стабильность в кадрах, стабильность в стране. Он предпочитал работать с проверенными годами главными редакторами.
Но при этом редактора «Нового мира» Твардовского затравили и сняли с поста.
Александр Трифонович продолжал и после снятия Хрущева проводить линию на публикацию правды о прошлом, несмотря на смену курса. Твардовский вольно или невольно становился центральной фигурой в литературном процессе, вокруг которой группировались борцы со сталинизмом, борцы за правду в литературе. Журнал «Новый мир» становился собирателем этих настроений. Главлит постоянно снимал материалы, задерживал номера. Журнал набирал популярность. А это не нравилось Суслову. В 1968 году, после обсуждения очередного остановленного цензурой номера, Секретариат ЦК принял решение укрепить редакцию, что означало отстранение Твардовского от должности. Одновременно секретари ЦК договорились не принимать Твардовского и не отвечать на его письма. Так же решили в ЦК незадолго до самоубийства Александра Фадеева.
Твардовского хотели довести до самоубийства?
Нет. Ему давали понять, что разговоры окончены и надо уходить. Но, учитывая популярность Твардовского, руководители ЦК КПСС хотели, чтобы его освободило от должности руководство Союза писателей. Но там тоже никто не хотел брать на себя такую миссию. Секретарь Союза писателей Георгий Мокеевич Марков приезжал в ЦК, доказывал, что
А с остальными писателями руководство Союза писателей справлялось?
С видными литераторами и в союзе, да и нам в отделе культуры ЦК, приходилось непросто. Шолохов, к примеру, вообще не считался с руководством Союза писателей, он появлялся только на съездах. И с руководством ЦК КПСС у него не складывались отношения, особенно с Сусловым. А когда по указанию Суслова «исправили» главу из «Они сражались за Родину», которую Шолохов предложил «Правде», и напечатали новый текст, не показав автору, Шолохов вышел из себя, уехал в Вешки и сжег все рукописи романа. Леонида Максимовича Леонова побаивались. Я познакомился с ним в 1966 году, когда готовился писательский съезд. В разговоре со мной он сетовал и на новые политические условия, и на свое материальное положение. Говорил, что на литераторов денег жалко, а сколько миллионов долларов Корее дали? А эфиопскому королю Хайле Селассие за что пятьсот миллионов долларов отвалили? А за труд писателя платят гроши. Вот, говорил, недавно ввели новое авторское право. А нас даже и не спросили, чего и как надо было менять и улучшать. У нас платят одинаково и Кассилю, который левой ногой в год по книге выдает, и мне, Леонову. А я не могу халтурить. Я пишу долго и трудно, оттачиваю каждую фразу. Я писатель с мировым именем, так вы хоть подороже нас продавайте, дифференцируйте. А то и Кассилю и Леонову одинаково платите за печатный лист.
А вам
Нет. Выступать с речью на съезде писателей Леонов отказался. А в следующий раз мне дали задачу гораздо трудней. В марте 1968 года отмечалось столетие Горького. Леонова уговорили произнести доклад на торжественном заседании. Леонид Максимович написал текст и отдал его в Союз писателей. Там секретари его прочитали, и у каждого нашлись
«Я иногда думал, что Союз писателей — ненужная надстройка»
Леонов был тщеславен?
А кто из писателей не тщеславен? Леонову, например, очень хотелось быть избранным в Академию наук СССР, как Шолохов и Федин. Но его провалили на выборах в 1968 × 1971 годах. Тогда в 1972 году ЦК КПСС по предложению нашего отдела выделил дополнительную ставку академика с целевым назначением — для Леонова. Президент Академии наук Мстислав Всеволодович Келдыш, с которым состоялся специальный разговор в ЦК, говорил, что уговорить 250 академиков будет непросто. Но Леонова избрали.
А чем удовлетворялись другие?
Главный редактор «Литературной газеты» Александр Борисович Чаковский больше всего хотел стать членом ЦК КПСС. Но шел к своей цели постепенно, брал нас измором. Человек он был умный, хитрый, циничный и осторожный. Перед XXIV съездом КПСС он не раз заходил ко мне. Заводил разговор о том, что вот он уже десять лет как главный редактор «Литературной газеты». Все партийное начальство хвалит газету. Он сам активно работает по заданиям руководства ЦК КПСС, выполняя их ответственные поручения за рубежом и в стране. А вот при формировании выборных партийных органов его фамилию забывают… Многие писатели в разные руководящие органы партии избирались, а некоторые и не раз, а вот Чаковский ни разу не попадал в эти списки… Ведь им же нужен в составе ЦК КПСС для представительства хоть один правоверный еврей-писатель? А более преданного делу партии еврея, чем Чаковский, они не найдут же… Я соглашался, что, конечно, не найдут и рано или поздно изберут и его. Так и случилось. На XXIV, XXV, XXVI съездах КПСС Чаковский избирался кандидатом в члены ЦК КПСС, а на XXVII съезде — членом ЦК КПСС. Его избирали в Верховный совет СССР на протяжении пяти созывов, он получил Ленинскую и две Государственные премии, звание Героя Социалистического Труда, четыре ордена Ленина и другие ордена.
А глава Союза писателей дважды Герой Социалистического Труда Марков? Ходили слухи о его невероятно высоких гонорарах.
На гонорары он не жаловался. Но Георгий Мокеевич более всего ценил свое положение в Союзе писателей и время от времени, после возникновения слухов о его замене, приезжал в ЦК и начинал нервно выяснять, оправданны ли разговоры о его замене. Каждый раз его успокаивали и говорили, что никаких планов на его замену в ЦК нет и он может работать совершенно спокойно. Побаивался он и критики, поскольку некоторые представители этого жанра жаждали с пристрастием разобрать его произведения. Зная о таких настроениях, мы сдерживали пыл критиков. Но и о материальной стороне дела Марков не забывал. В 1976 году вышла вторая часть его романа «Сибирь», и Союз писателей РСФСР, который возглавлял Сергей Владимирович Михалков, тут же выдвинул ее на соискание Ленинской премии. Получалось все не очень красиво. Марков сам был председателем комитета по Ленинским и Государственным премиям и прекрасно знал, что книги выдвигались на премию год спустя после выхода в свет. Все это разъяснили Михалкову, он попытался поговорить с Марковым, но тот ответил, что такие случаи уже были и что «если захотят дать премию — дадут». Комитет проголосовал за «Сибирь», а ЦК утвердил это решение.
А насколько обоснованны разговоры о том, что почти вся писательская среда была пронизана духом стяжательства?
Я считаю, что это преувеличение. Благодаря предоставленным руководством страны льготам писатели жили лучше, чем обычные советские люди. Союз писателей СССР в те годы имел в своей собственности 22 дома творчества и пансионата, в том числе 4 — в Подмосковье: Переделкино, Внуково, Голицыно, Малеевка. Были построены современные высотные дома творчества в Пицунде и в Дубултах. Каждый год на деньги Литфонда возводились десятки, а порой и сотни квартир для писателей. 33 центральных издательства и 130 издательств в республиках, областях и краях выпускали около 10 тысяч названий книг общим тиражом почти миллиард экземпляров. Союзы писателей СССР и РСФСР имели и собственные издательства: «Советский писатель», «Литературная газета» и «Современник». Раз в 2 года присуждались 7 Ленинских премий, ежегодно 22 Государственные премии СССР, 21 Государственная премия РСФСР, 13 премий Ленинского комсомола и ряд других. Для материальной поддержки особо талантливых писателей ЦК КПСС принял решение «Об издании прижизненных собраний сочинений и избранных произведений со стопроцентной оплатой авторского гонорара». Но некоторые хотели много больше установленных благ.
Например?
Многолетний главный редактор «Огонька» Анатолий Владимирович Софронов использовал служебное положение в личных целях. Публиковал в журнале огромные статьи о своих поездках за границу, да еще и в нескольких номерах, с продолжением. Выписывал себе за это огромные гонорары и умудрялся не заплатить с них партийные взносы. Были и другие отклонения. Комитет партийного контроля объявил ему строгий выговор. Но Софронов написал письмо Брежневу. Его доложили в хороший момент, и генеральный секретарь дал указание выговор снять. Софронов тут же решил заработать на Брежневе. Он спешно написал откровенно халтурную пьесу «Малая Земля» и начал проталкивать ее в театры, используя все свои возможности. Пришлось вызывать его в отдел и вести разъяснительную работу. А когда его попросили освободить должность главного редактора, он пытался выторговать взамен престижную должность в Союзе писателей.
Получается, что руководство Союза писателей было синекурой для особо преданных партии писателей. Нельзя ли было вообще без него обойтись?
Занимаясь делами писателей и их организации почти четверть века — в 1986 году меня назначили главным редактором газеты «Советская культура», я иногда думал, что Союз писателей — ненужная надстройка, без которой всем было бы легче. Но потом, особенно когда взялся за воспоминания, понял, что в тех условиях, когда он создавался, при той идеологии, которая господствовала в стране и подчиняла себе все, без подобного объединения пишущих вряд ли бы удалось обойтись.
