Шёл на фильм «Жила-была одна баба», уже прочитав многое из того, что было написано о работе Андрея Смирнова и сказано им самим в многочисленных интервью. Вместе с режиссёром обиделся на жюри Монреальского кинофестиваля, которое почти всех участников конкурса хоть как-то наградило, а нашу «Бабу» никак. Тут, правда, несколько запутался, потому что, по мнению режиссёра, фильм не может понравиться коммунистам и фашистам – неужели они оккупировали Канаду? В другом интервью зацепило сетование Андрея Сергеевича на то, что фильм зрители принимают или не принимают, но никто не говорит о его художественных качествах. Потому, устроившись поудобнее в кресле полупустого (странновато для премьерного показа) кинотеатра «Пионер», отрешился от «хвалы и клеветы» и приготовился не «принимать или не принимать», а получать потрясение от искусства…
МОТИВЫ ВЫМЫСЛА Андрей Смирнов, не снимавший 30 лет, говорил о том, как теперь, в отсутствие цензуры, работать было непривычно и радостно. Режиссёр вспомнил вопиющий случай. Советские церберы заставили его переснять финальную сцену «Белорусского вокзала»: надеть майки на голых по пояс ветеранов и беспощадно переснять… Но стоп, стоп, вы видели голый торс Евгения Леонова? А вдруг редакторы поступили правильно – непрезентабельная, отчасти юмористическая физиология жировых складок полуголых дядек могла увести в сторону и смазать мощный песенный финал картины?.. Кстати, говоря о «Белорусском вокзале», часто забывают человека, без которого никакого «кина бы не было», – автора замечательного сценария Вадима Трунина. И совсем некстати: «зверства советской цензуры» не страшнее диктата продюсеров в Голливуде – искусству коммерческие препоны преодолевать даже сложнее, чем идеологические.
Однако обратимся к началу начал, к сценарию «Одной бабы». Андрей Смирнов, увлёкшись ещё в 1987-м темой антоновского восстания, писал его много лет. Наконец закончил, дал почитать предпринимателям Абрамовичу, Вексельбергу, Коху, а также Чубайсу, Гозману, Сердюкову, Слиске и другим влиятельным киноманам. Они сценарий одобрили и помогли режиссёру, судя по высказанной им «особой благодарности», его экранизировать… Смею утверждать, что в стране докоха-слисковского периода, когда ещё существовали какие-то творческие критерии и огромную роль играл институт редактуры, сценарий не был бы принят на уровне худсовета любой киностудии, и именно (отложим в сторону политику) по художественным причинам.
Нет Истории. Ни одной из ключевых фигур и коллизий «русской Вандеи»: ни Антонова, ни Токмакова, ни Тухачевского, ни большевиков, эсеров – зачем автор столько лет провёл в архивах? Революция, комбеды, развёрстка даны в фильме на уровне обозначений. Но главное, нет человеческой истории. А та, что есть, вызывает множество вопросов.
История же, в которой, надо полагать, должна была отразиться трагедия русского крестьянства, случайна, схематична, выдумана в худшем смысле слова. Героиня с говорящим именем Варвара покорна и безропотна – то ли человек, то ли домашнее животное. Сочувствие ей, постоянно оскорбляемой, возникающее вначале, вскоре замещается досадой и гадливостью. Зачем сценаристу понадобилось так часто и грязно насиловать своё создание? Как Варвара может жить с мерзким Малафеем (талантливый Алексей Шевченков уже не в первом фильме пользует жирную краску: отвратительную гнилозубую улыбку)? Непутёвая сексуальная жизнь героини венчается тем, что она встречает наконец мужчину (Алексей Серебряков), который её удовлетворяет. Она хочет ещё и ещё, называет себя сучкой жадной… От долгожданных оргазмов перейти бы к любовной истории, развить, одухотворить интригу, и тогда Варвара после казни сексуального партнёра не формально почернеет (хорошая работа операторов – Николая Ивасива и Юрия Шайгарданова), а оправданно, как солнце в «Тихом Доне». Но нет, автор засовывает героя в конец сценария и вскоре расстреливает.
В финале поток уносит всех поголовно, выбрался из пучины только парень-даун, видимо, сценарист спас его из соображений политкорректности – но тем не менее мечту нациста Розенберга о нечистых народах он в фильме практически осуществил. «Деревню Гадюкино смыло». Метафора в лоб, однако она не имеет отношения к реальности: ведь и тамбовская губерния выжила, дети тех самых крестьян победили розенбергов в 45-м. Да и Россия сейчас, как её ни «умывают», а всё жива. И заливало-то как раз не нас, а Японию, Флориду; на днях Бангкок, Италию в прямом смысле чуть не смыло, а фигурально экономики и Евросоюза, и США тонут, Смирнов же топит Россию…
АНДРОИДЫ Размышляя о сценарии (по мотивам произведений Лескова, Чехова, Бунина и Шмелёва), нельзя, конечно, не вспомнить «Тихий Дон». И время, и среда схожи, но… У Шолохова герои – люди (со страстями, характерами, сложными отношениями), в «Одной бабе» – сказочные (оттолкнёмся от имени автора) андроиды, нелюди, придуманные Андреем Смирновым. Народ-скот, грязный, пьяный, беспутный, который к тому же таким, как он полагает, был всегда. Русское крестьянство (уникальный случай, когда в именовании сословия заложена его христианская вера) Андрей Сергеевич изобличил пуще Владимира Ильича с его «идиотизмом сельской жизни».
Режиссёр как-то жаловался, что на Тамбовщине, кого он ни спрашивал, никто не помнит об антоновском восстании. Думаю, дело тут в незнании им менталитета народа, о котором снималась «народная драма». Крестьяне не станут абы кому что-то рассказывать. Нужно было заслужить их доверие, а о том, что на Тамбовщине хорошо помнят свою историю, свидетельствуют многие отклики в Интернете и письма в нашу газету («Скотский хутор», № 42). Автор фильма не учёл, что действительно бóльшая часть зрителей в отличие от него во втором, третьем поколении деревенские и знает о сельском быте и трагедиях начала века больше, чем он.
В сценарии один приличный человек – Давид Лукич, местный «Живаго», он ни с красными, ни с белыми, ни с зелёными, но и тут автор сценария не удерживается, заставляя героя утопить в лошадином дерьме подвернувшегося красноармейца.
Чтобы вернуть отнятую кобылу.
Все – звери.
Режиссёра упрекают в клевете на русский народ, но тут я решительно протестую. Тот убогий сброд, что изображён в фильме, к великороссам отношения не имеет.
В «Одной бабе» заняты хорошие актёры, однако с самого начала раздражает разнобой в исполнении. Нина Русланова играет изумительно точно, замечательно «незаметно», задавая камертон правды, но ему почти никто не следует. Роман Мадянов смачно «лепит образ» купца-самодура из Островского, талантливейшие Евдокия Германова и Агриппина Стеклова, почему-то неаккуратно измазанные гримом, «дают типа» под Салтыкова-Щедрина… Вообще вся семейка Баранчика, в которую попала несчастная героиня, настолько диковато подла, что доверие к фильму убывает от кадра к кадру. И растут вопросы… Если семья зажиточная, то почему так скученно живёт? Когда они работают, если всё время пьют?.. Непонятен муж Варвары в исполнении Влада Абашина, манера его игры правдиво-натуралистичная, но кто его герой, зачем его женят? Почему на Варваре? Он любит другую, или – только водку, или всё дело в его хронической импотенции?.. Тема мужского бессилия, непонятно почему, сквозная в фильме. Очарованный странник-убивец в исполнении Максима Аверина был бы очень хорош, но его таинственно-романтическое явление с отсылами к Китеж-граду вдруг обрывается. Как и пребывание в фильме мужа Варвары. Обрывки, обрывки, история с переломанным хребтом...
Андроиды в отличие от крестьян общины начала века всё время пьют, курят и морды бьют, и вдруг – великолепная эпическая картинка покоса, но она в фильме единственная, очень короткая и находится в непримиримом противоречии со всем остальным, сумрачным и нечистым… Никакой духовной жизни автор героям не оставил. Батюшка в исполнении Всеволода Шиловского странно невнятен, но, как и все, грязноват, как и все, сочувствия не вызывает. Зачем он дует самогон с красноармейцами? Почему те палят из пулемёта по толпе – разве кто-то бунтовал? Всё не по-взаправдашнему. И расстрелы у стен храма. Антоновцы – красных, красные – антоновцев. Ни тех, ни других не жалко.
ДРУГАЯ ТЕМА В русской культуре совершена попытка переворота (к счастью, неудачная): впервые художник ставит крест на целом народе, бывшем в начале прошлого века, и само собой – на теперешнем, не менее униженном, неустанно оскорбляемом и развращаемом… Такой вот «подвиг разведчика», профинансированный господами, упомянутыми в начале статьи, при поддержке Федерального агентства по культуре и кинематографии. Однако, несмотря на мощнейшую рекламную кампанию, по высказанным причинам народ фильм проигнорировал…
И вот о чём стоит задуматься – сам Андрей Сергеевич надоумил, с энтузиазмом вспоминая о революционном съезде кинематографистов 86-го года, его огромном вкладе в демократизацию, борьбу Горбачёва и Яковлева за свободу и гласность… Некстати опять, убийственный парадокс: совершив демократическую революцию в кинематографе, революционеры либо не сняли вообще ничего, как выдающийся советский режиссёр Элем Климов, либо что-то, ни в какое сравнение не идущее с тем, что ими же было создано при «кровавом режиме». Бились за свободу и добили отечественную киноиндустрию. А творческой свободы стало больше? А просто свободы? А хороших фильмов?
Отвечая на вопрос о том, как бы отнёсся к фильму его отец (замечательный советский писатель Сергей Смирнов – его книга о Брестской крепости и телеальманах «Подвиг» на многих из моего поколения произвели жизнеопределяющее воздействие), сын ответил, что, скорее всего, из идеологических соображений отрицательно.
И вот наконец – интереснейшая тема для драматического художественного исследования.
Сын предаёт отца – во время революции сплошь и рядом, про это в фильме ничего нет, а в жизни детей лауреатов ленинско-сталинских премий было? У нас же тоже произошла революция – антисоциалистическая. Трагичнейшая коллизия – отцы воспитали сыновей, чтобы те угробили дело их жизни.
Звонкие имена: Алексей Учитель, Павел Чухрай, Дмитрий Светозаров (сын великого режиссёра Иосифа Хейфица), Алексей Герман, братья Михалковы, Виктор Ерофеев, Александр Миндадзе, Марат Гельман и Андрей Смирнов, не так давно интересно сыгравший старшего Кирсанова в «Отцах и детях»…
Необходимо понять диалектику отрицания, приведшую к гибели великой страны… Отцы, может быть, были наивны, в чём-то заблуждались, совершали ошибки, но у них была цель – построение справедливого общества, они служили, как могли, не Мамоне, а отечеству, народу, социализму, искусству… А дети – чему? Кому? Во имя чего?
В заключение возвращаю режиссёру слоган «Одной бабы» «Те, кто не помнит прошлого, обречены переживать его вновь…» – святая правда, но одно дело – прошлое далёкое, крестьянское, которое режиссёр, как выяснилось, не помнит, не понимает и извращает, другое дело – совсем недавнее прошлое.
Почему никто из мэтров кино не хочет снять честный фильм о подвиге и предательстве советской интеллигенции, разобраться в современном трагическом конфликте поколений?
Покуда, отталкиваясь от другого афоризма того же Джорджа Сантаяны, можно сказать: окончательно утеряв цель, они врут с удвоенной силой.
Александр КОНДРАШОВ
