Если наши истории любви одна за другой заводят в тупик, значит, мы следуем бессознательному сценарию, который сложился еще с детства. Расшифровав его, можно сменить роль и начать историю со счастливым продолжением.
Она все время знакомится с мужчинами, не склонными к серьезным отношениям. Он постоянно сталкивается с эгоистичными женщинами, которые его используют. Повторение этих разочарований и неудачных романов порой создает впечатление, что вновь и вновь разыгрывается одна и та же пьеса, в которой меняются лишь актеры, а роли остаются прежними.
Некоторые из них легко узнаваемы. «Папик» — его любят, только пока он щедр; «кормилец» с утра до ночи занят обеспечением вечно недовольной семьи; «добрая самаритянка» спасает страдающих депрессией; «одинокая душа» безуспешно, но упорно пытается восполнить нехватку любви.
В последнюю категорию попадает, например, 30-летняя Альбина, редактор модного журнала. «Я прихожу в себя после трех страстных романов, которые случились один за другим. Каждый раз это была любовь, в которой сливаешься воедино с любимым человеком, и каждый раз она была обречена.
Это словно про меня сказано: «В любви нас никто не обманывает, кроме нас самих». При знакомстве с человеком что-то внутри меня словно заранее улавливает в нем способность доставлять неприятности». В любви больше, чем где-либо еще, мы — жертвы прежде всего самих себя, а не кого-то другого.
Не считать себя жертвой
«Главный урок истории — что мы не извлекаем из нее уроков, — размышляет транзактный аналитик Вадим Петровский. — Это высказывание в полной мере применимо и к нашим любовным историям. Мы склонны подбираться к краю обрыва, а то и прыгать с него, как если бы нас влекла неведомая сила.
Что это за сила такая? Психологи используют термин «сценарий». Он возникает в результате наших неосознанных решений, которые мы принимаем в детстве, до 13 лет. В основе сценария — наши отношения с родителями и отношения родителей между собой».
Видя, например, что отец и мать каждый день ссорятся, и не имея перед глазами других примеров, ребенок может сделать вывод, что взаимная враждебность нормальна для любой семьи, и решить про себя: я так не хочу, лучше уж пусть у меня совсем не будет семьи.
Если каждый перестанет считать себя жертвой, откажется от этой кисло-сладкой роли, то тяга к страданию ослабеет
«Есть и другие источники предрешенного разочарования, — продолжает Вадим Петровский. — Например, предательство близкого друга или подруги, которое было пережито в детстве. Внезапная смерть близкого человека. Не зависящие от нас расставания — например, отец получает назначение в другой город, семья переезжает, и разрываются дружеские связи.
Все эти события западают в сердце ребенку. И могут интерпретироваться так: «Не вступай в близкие отношения, все равно они кончатся крахом». Тогда, повзрослев, мы бессознательно станем выбирать партнеров, которые держат дистанцию, остаются эмоционально недоступными. И отношения вновь и вновь не будут складываться. Но мы не видим, какую роль играем в этом сами, и жалуемся: «Мне всe время попадаются одни и те же!»
Психотерапевт Мариз Вайан не признает такого детерминизма: «Если каждый перестанет считать себя жертвой, откажется от этой кисло-сладкой роли и признает — без самообвинений — себя отчасти ответственным за свои неудачи, то тяга к страданию ослабеет. Чтобы выбраться из бесконечного повторения, важно перестать бояться его. Оно может быть отрицательным опытом, но возможно также, что с его помощью мы готовимся к настоящей любви».
Встреча влюбленных — это как раз тот самый момент, когда два бессознательных встречаются, узнают и выбирают друг друга, получая возможность восполнить то, чего так мучительно не хватало каждому из них. Однако пока мы не осознаем того, в чем нуждаемся, от чего страдаем, смена партнера не имеет смыла: мы будем лишь воспроизводить те же самые сценарии и переживать неудачи.
По мнению психоаналитика Катрин Бержере-Амселек, даже хорошие отношения с родителями могут стать источником любовных разочарований в будущем: «Когда, уже став взрослыми, мы всe еще остаемся в плену своего эдипова комплекса, своей любви к отцу или матери, мы провоцируем неудачу в отношениях с партнером. Потому что в глубине души мы не стремимся по-настоящему встретиться с другим человеком. Напротив, мы пытаемся заново обрести ту связь с любимым родителем, которая у нас была в детстве, то есть такие отношения, которые нам уже знакомы и придают нам уверенности».
«Я никогда не умела правильно оценивать мужчин, с которыми имела дело, — подтверждает Альбина. — Мне хотелось, чтобы они меня держали на расстоянии, были достаточно сильны и независимы и в то же время достаточно слабы, чтобы во мне нуждаться». Позже она поняла, что на участие в этих не приносящих удовлетворения отношениях ее толкала нехватка материнской любви, которую она так сильно ощущает с детства. В отношениях с мужчинами она стремилась заново пережить это ощущение отсутствия — ведь у нее просто не было другого опыта любви.
«Не осознавая этого, мы воспроизводим свои самые ранние детские переживания, связанные с расставанием с матерью, — поясняет Вадим Петровский. — Родители всегда возвращаются, но потом вновь уходят, поэтому близость для ребенка всегда связана с расставанием. Спускаясь вниз по лестнице прошлого, мы непроизвольно восстанавливаем свое детское переживание. Альбина повторно проигрывала отношения по принципу «ближе–дальше» — своеобразный любовный Тянитолкай».
Повторение ситуаций может оказаться полезным для нас, если мы в конце концов осознаем его как закономерность
50-летний Павел, сотрудник коммерческого отдела, только что прошел через развод. Он признается, что сам разрушал все романы, которые у него случались. «Поначалу всe чудесно, но со временем я, словно кому-то назло, начинаю все портить и ничего не могу с этим поделать, — рассказывает Павел. — Я становлюсь замкнутым, скрытным, агрессивным».
Павел в конце концов заметил, что он воспроизводит ту неспособность к общению, которую в детстве наблюдал у своих родителей. «Я был поражен, когда понял, что воссоздаю всe ту же ситуацию — возможно, для того, чтобы однажды ее преодолеть. Но выходит всегда одно и то же — у меня не получается».
По мнению Катрин Бержере-Амселек, «многие из нас соотносят себя с родительской парой. Уже безотносительно к нашему эдипову комплексу мы можем попытаться воспроизвести такие же отношения, которые были между нашими родителями, если считаем их хорошими. Или идем от обратного: если отношения в родительской паре кажутся нам ужасными, нам иногда хочется поправить эту картину, воспроизвести несложившиеся отношения, чтобы затем попытаться их наладить.
Повторение ситуаций может оказаться полезным для нас, если мы в конце концов осознаем его как закономерность и сможем установить дистанцию между собой и этой ситуацией. В 20 лет и в 40 лет мы переживаем не одно и то же, и каждый этап открывает новые возможности.
Молодая актриса, 26-летняя Ксения попадает скорее в категорию «добрых самаритянок»: «Я часто влюблялась в мужчин, которые нуждались в помощи или страдали депрессией. Но я каждый раз была иной, и я повзрослела, помогая им. Ненавижу, когда мне говорят: «Подумай о себе, ты слишком уж добрая, перестань заниматься другими!» А что, если такое участие — помогать им — помогает мне самой? А что, если мне нравится такая роль «спасительницы»? Мне неприятна мысль о том, что нужно бороться со своей склонностью к повторениям в любви. Прежде всего потому, что никогда не получается повторить отношения в точности — каждая новая встреча уникальна. Какие-то из них продвигают меня вперед, пусть даже через боль. Так что же, обходить их стороной?»
«Отказываться от отношений не обязательно, но интересно было бы задать себе вопрос: почему я нуждаюсь в таких связях, которые причиняют мне боль?» — размышляет психотерапевт и сексолог Ален Эриль.
«Счастье, что существуют люди, готовые помогать другим, — уверена Мариз Вайан. — Что бы стало с этим миром, если бы он был населен одними эгоистами? Мне не нравится этот политкорректный штамп: чтобы любить другого, надо прежде всего любить самого себя. Скажите это по-настоящему великодушной женщине, и вы ее обидите. Хотя, конечно, на этом пути надо помнить и о себе».
«Наши несложившиеся романы говорят и о том, что мы страшимся удачного романа», — отмечает Ален Эриль. Для кого-то счастливая любовь, как это ни парадоксально, опрокидывает привычные с детства схемы отношений в паре. Ведь даже если эти схемы причиняют невыносимую боль, мы к ним уже привыкли.
Это невротические ориентиры, которые придают нам уверенности, и мы предпочитаем цепляться за них, вместо того чтобы идти навстречу счастливой любви. Некоторые готовы на все, чтобы только не пришлось пережить этот опыт, так они боятся потерять себя…
Если наше желание сделать роман успешным превращается в навязчивую идею, мы увеличиваем риск крушения
«Миф об идеальной любви стал частью нашей культуры, — отмечает Ален Эриль. — Знаменитый философ Античности Платон создал своего рода фантазию о слиянии: якобы где-то на земле есть наша вторая «половинка», которая могла бы нас дополнить и дать нам все то, чего недостает. Но как раз в том случае, когда нам не удается провести различие между собой и другим, любовь становится разрушительной. И пара превращается в оксюморон — в «нежное насилие».
Из этого следует довольно неожиданный вывод: если наше желание сделать роман успешным превращается в навязчивую идею, мы увеличиваем риск крушения. Потому что в этом случае любимый человек становится средством нашего собственного движения к совершенству, а для самой любви не остается места.
Вадим Петровский
