90 лет назад, в начале 1929 года, в СССР впервые со времен Гражданской войны ввели продовольственные карточки. Почему это событие радикально изменило новейшую историю нашей страны, став преддверием Великого перелома? Зачем Сталин перехватил идеи своего противника Троцкого и ограбил русскую деревню? Как ему удалось сломить сопротивление крестьянства? Почему история о разорительной и жестокой коллективизации до сих пор не вошла в пантеон нашей национальной памяти? Обо всем этом «Ленте.ру» рассказал кандидат исторических наук Кирилл Александров.
Великий перелом
«Лента.ру»: И в такой системе бухаринские идеи изначально были обречены на неудачу?
Кирилл Александров: Конечно. Бухарин не понимал, что самостоятельные и материально независимые от государства крестьяне-производители представляли огромную опасность для номенклатуры ВКП(б). По мнению одного из коммунистов, в середине 1920-х годов оживился «кулак, у которого революция обрезала крылья», еще более «свирепый враг», чем «буржуй». Хлеборобы, обеспечивавшие продовольственную безопасность СССР, добивались представительства на политическом уровне и конкурировали с большевиками.
Сталин уничтожил миллионы крестьян России и Украины. Он просто боялся войны
В 1925 году в Самарской и Тамбовской губерниях, Северо-Кавказском и Сибирском краях развернулась острая борьба на выборах в сельские Советы. Крестьяне требовали уравнять их в избирательных правах с рабочими, разрешить свободную агитацию, отменить монополию внешней торговли, снять ограничения для кооперативной деятельности, реабилитировать политзаключенных и «лишенцев». В избирательную кампанию вмешались органы ОГПУ. Как следствие новых внутренних конфликтов в СССР резко возросло количество терактов: с 313 в 1924 году до 902 в 1925 году.
Так что и во время нэпа ситуация не выглядела безмятежно, а хлебозаготовительные кризисы 1927–1928 годов наглядно показали Сталину: лучше превратить крестьянина в колхозного раба, прикрепленного к государственной земле, чем ждать, пока хлеборобы спровоцируют массовые бунты в столичных центрах, и тем более в Красной армии. Наконец, не следует забывать, что за границами СССР существовала миллионная — и в массе своей непримиримая — русская эмиграция: со своими политическими деятелями, программами, многочисленными военными кадрами. Эмигранты внимательно следили за процессами, происходившими на родине, а угроза возможного слияния «офицерской» и «кулацкой» контрреволюции пугала большевиков с 1919 года, когда Ленин из-за наступления белых армий решил отложить первую попытку коллективизации крестьянских хозяйств.
Советский агитационный плакат конца 1920-х годов. Фото: Александр Лыскин / РИА Новости
Иными словами, «бухаринская альтернатива» — политика компромиссов и уступок трудолюбивой части деревни — поддерживала сельских производителей продовольствия, и объективно способствовала ослаблению большевистского монополизма. Поэтому у нее не было будущего.
Какую роль в «Великом переломе» 1929 года сыграли внешние факторы — например, «военная тревога» 1927 года из-за разрыва дипломатических отношений с Великобританией или вооруженный конфликт с Китаем на КВЖД в 1929-м?
Не определяющую. Внешние конфликты влияли на обострение внутриполитической ситуации в СССР, способствовали активизации противников большевиков и в городе, и в деревне, о чем свидетельствуют донесения органов ОГПУ руководству ВКП(б). Однако наибольшую опасность для «коллективного Сталина» представляли не англичане или «белокитайцы», а бурлившая деревня (особенно на Украине, в Поволжье, на Дону и Кубани, в Сибири), возмущенная очередным витком насилия в 1927–1928 годах. Поэтому создание «второго крепостного права» становилось главной целью сталинской политики независимо от внешних конфликтов.
Убийство генерала Кутепова
Историк Алексей Раков в интервью «Ленте.ру» на эту тему говорил, что «крестьяне боролись отчаянно» и активно сопротивлялись коллективизации, ставшей новой гражданской войной между советской властью и деревней.
С этим я согласен.
Однако мы знаем множество примеров начала 1920-х годов, когда разрозненные крестьянские выступления против большевиков в любом случае оказывались обреченными на неудачу — это, например, восстания на Тамбовщине, в Поволжье и на Урале, в Западной Сибири. Разве тут могло быть как-то иначе?
Вряд ли. Без поддержки регулярных сил извне любое крестьянское восстание обрекалось на неудачу — в первую очередь, из-за нехватки боеприпасов, вооружения и командных кадров. Немногочисленный, но организованный и вооруженный до зубов противник всегда имел абсолютное техническое превосходство над безоружными народными толпами. Однако это обстоятельство никак не дезавуирует исторической ценности и морального значения повстанческой борьбы.
Кадр из фильма «Хлеб — имя существительное». Кадр: фильм «Хлеб — имя существительное»
Немецкий народ, например, принял национал-социалистический режим спокойно, а многие немцы и вовсе приветствовали его с искренним восторгом. Большевикам же потребовалось пролить потоки крови, чтобы покорить преимущественно крестьянское население завоеванной России. Очень значительная часть нашего народа большевизма не хотела, не принимала его и отчаянно сопротивлялась партии Ленина – Сталина, несмотря на то, что крестьянские и казачьи повстанцы почти не имели шансов на успех.
К вопросу о русской эмиграции. Вы действительно считаете, что чины Русского Обще-Воинского союза (РОВС) на самом деле готовили высадку на черноморском побережье СССР в первом полугодии 1930 года, когда коллективизация только разворачивалась?
Такие намерения существовали — это бесспорный факт.
Неужели белогвардейцы всерьез верили, что на втором десятке лет советской власти они смогут поднять крестьян на борьбу с ней, да и еще извне?
Белоэмигрантам не требовалось «поднимать крестьян» на борьбу с большевистской властью. По данным органов ОГПУ, без всякого участия зарубежных белогвардейцев по СССР в 1930 году состоялись 13 453 массовых крестьянских выступления (в том числе 176 повстанческих), 55 открытых вооруженных восстаний. В совокупности в них участвовали почти 2,5 миллиона человек — в 2,5 раза больше, чем в Белом движении в 1917–1922 годах.
Максимальное количество выступлений произошло на Украине (4098), в Поволжье (1780), на Северном Кавказе (1467), в Центрально-Черноземной (1373) и Московской (676) областях, в Сибири (565). Чекисты зарегистрировали за год 13794 низовых теракта и 5156 случаев распространения «контрреволюционных листовок». Объектами учтенных терактов и покушений стали более десяти тысяч советских активистов. Высадка русских эмигрантов только бы повысила шансы повстанцев.
Есть ли основания считать, что похищение и гибель генерала Александра Кутепова от рук чекистов были связаны именно с этими планами РОВС?
Георгиевский кавалер, генерал от инфантерии Александр Кутепов — начальник РОВС, объединявшего за рубежом десятки тысяч чинов белых армий и представителей эмигрантской молодежи — за несколько дней до своего убийства чекистами 26 января 1930 года приказал одному из своих ближайших сотрудников, поручику Михаилу Критскому, приступить к планированию высадки на Кубани. У Кутепова были контакты, информация и связи, о которых знал только он сам — слишком опасный и непримиримый враг, чтобы оставлять его в живых.
Убийство Кутепова в Париже, аресты чекистами «военспецов» и бывших офицеров по так называемому делу «Русского национального союза», начавшиеся 27 января в Москве, постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января о «ликвидации кулачества», наконец массовые аресты и депортации «кулаков» с 5–6 февраля — все это звенья одной цепи событий, произошедших зимой 1930 года в связи с началом сталинской коллективизации.
