Истинность выражения «от тюрьмы и сумы не зарекайтесь» неизменно доказывает нам жизнь. Успешный бизнесмен Игорь Владимиров собственными руками заработал своей семье средства на безбедную жизнь в роскошном коттедже в легендарном подмосковном поселке литераторов. Однако после того, как 86-летний столичный толстосум оформил дарственную на все имущество на приемного сына, пасынок «заточил» отца в психиатрическую клинику. Абсолютно здорового человека продержали среди буйных пациентов полгода. А после выхода из клиники для умалишенных выяснилось, что доживать свой век мужчине остается только на улице...
В советские годы Игорь Николаевич служил на подводном флоте на Камчатке и Кольском полуострове, побывал в «горячих точках» на Кубе и во Вьетнаме и дослужился до должности капитана атомной субмарины. Затем 17 лет отработал в команде Лужкова в правительстве Москвы. А впоследствии стал успешным бизнесменом. Владимиров занимался строительством торговых точек в переходах метро, а затем сдавал их в аренду. Львиную долю заработанных средств предприниматель вкладывал в недвижимость. Еще два года назад он жил в элитном трехэтажном коттедже с лифтом и люксовым интерьером, приобретенном в свое время у олигарха Березовского.
С первой женой, Раисой Федоровной, Игорь Николаевич прожил большую часть жизни, они поженились еще в молодости. По состоянию здоровья женщина не могла иметь детей, поэтому супруги решили усыновить грудного младенца — так в семье появился наследник, которого в честь отца назвали Игорем. Растили, пестовали, души в нем не чаяли. Когда супруги были уже немолоды, Раиса Федоровна убедила мужа на часть имущества оформить дарственную на единственного сына, чтобы ему не пришлось после их смерти заниматься наследственными хлопотами. В 2011 году, уже после кончины жены, Владимиров переписал на него и всю оставшуюся недвижимость.
«Я тогда чувствовал себя очень одиноко, и мне мучительно захотелось продемонстрировать сыну свои любовь и доверие, — объясняет он. — Конечно, даже в кошмаре не могло привидеться, как он со мной впоследствии обойдется».
В итоге во владение сына перешел коттедж стоимостью около 130 млн рублей, таунхаус в Красной Пахре за 15 млн, две московские квартиры общей стоимостью около 15 млн на улице Введенского и в Ясеневе, 200 тысяч долларов на счету в Греции и 50% доли в фирме, занимающейся сдачей в аренду торговых площадей в переходах метро с ежемесячной прибылью в 250 тысяч рублей.
Еще до подписания последней дарственной Владимиров договорился с сыном, что тот обязуется выплачивать ему содержание в размере 190 тысяч рублей из доходов с аренды недвижимости и прибыли фирмы в месяц, а также что отец останется жить в коттедже. На протяжении пяти лет данная договоренность неукоснительно соблюдалась. Однако, как только вышел срок обжалования дарственной, поведение сына резко изменилось.
Подарил имущество — закончи жизнь в психушке
В конце января 2016 года минуло ровно пять лет, как Игорь Николаевич подарил все свое имущество сыну.
— В то время у меня уже были проблемы с ногами, сложно было передвигаться самостоятельно, — рассказывает Владимиров. — Сын приехал ко мне и сообщил, что нашел прекрасную клинику с отличным лечением. Хотя до того два года мы практически не общались. Я согласился лечь на обследование, и меня сразу же повезли на «скорой» в данное учреждение. Единственное, меня сразу насторожило, что вместе с санитарами около дома стоял наш участковый; судя по всему, он тогда и подтвердил, что я пьяница и больной на всю голову. В результате таким вот обманным путем я был доставлен сначала в частную клинику для принудительного лечения алкоголизма, которого у меня отродясь не было. В знак протеста я объявил голодовку, поэтому через 5 дней меня вынуждены были выписать из данной конторы. После выписки оттуда меня вновь забрал Игорь, ему удалось и во второй раз запудрить мне мозги — путем обещания на этот раз наконец отвезти в лучшую больницу Москвы широкого профиля №1. В результате самая лучшая клиника оказалась психушкой. Ведь даже в приемном покое я и представить себе не мог, что ГБУЗ ПКБ №1 им. Н.А.Алексеева — это широко известная в народе Кащенко.
Каким образом вопреки российским законам и всякому здравому смыслу здорового человека смогли продержать полгода в психиатрической клинике, доподлинно до сих пор неизвестно. В соответствии с законом о психиатрической помощи перед госпитализацией Владимирову должны были дать на подпись документ утвержденной формы о том, что он понимает, на какое лечение поступает, и дает согласие на это. Иначе такие действия могут расцениваться как нарушение норм госпитализации.
— За время нахождения в данном лечебном заведении мне ни разу не давали никаких лекарств по профилю учреждения. Даже согласие на госпитализацию подписал не я, а мой сын, что противоречит закону, — возмущается Игорь Николаевич. — По сути, считаю, меня обманным путем фактически лишили свободы. В тюрьме ты хотя бы знаешь свои статью и срок, а в психушке можно остаться навечно. Причем в качестве диагноза было указано общее заболевание, с которым лечат в обычной больнице, а не в психушке. За полгода нахождения в заточении я похудел на 20 килограммов и приобрел два новых недуга, специалистов по которым в клинике не было.
Первые три месяца, проведенные Владимировым в закрытом учреждении среди тяжело больных психически, в том числе и буйных, пациентов показались мужчине вечностью. В конце апреля после бесконечных жалоб и обращений пациента к руководству по его вопросу была создана врачебная комиссия, которая не нашла никаких оснований удерживать Игоря Николаевича в больнице. Однако никакой выписки за этим не последовало, мнимого больного просто перевели в другое отделение. Там собрали другую комиссию, которая признала Владимирова душевно больным.
— Как я узнал позже, на основании решения данной комиссии сын подал в суд для получения опеки надо мной, — рассказывает Игорь Николаевич. — К счастью, через некоторое время после моего исчезновения мои друзья, ветераны-подводники, стали бить тревогу и разыскивать меня с помощью полиции. Через них мне удалось передать из больницы свое заявление в прокуратуру. После ее вмешательства я был поспешно выписан в тот же день прямо в больничной пижаме и тапочках, положенную по закону одежду выдать мне никто не удосужился. Хорошо, на дворе стояло лето. При этом в выписке напротив диагноза был прочерк, то есть это доказывает, что держали меня там незаконно. (Все документы имеются в распоряжении «МК». — Авт.). К тому же всех пациентов психиатрических клиник ставят на учет в психдиспансере, со мной этого тоже не произошло, ввиду отсутствия доказательств моего психиатрического диагноза. Также впоследствии выяснилось, что основанием для моей госпитализации стало липовое направление, полученное якобы накануне помещения меня в психушку, в тот день, когда я находился «на лечении алкоголизма» в частной организации. Эта бумажка представляет собой якобы официальное назначение опять же из частной клиники, без подписи врачей и печатей, где написано, что после осмотра психиатра мне рекомендована госпитализация в клинику для душевнобольных.
После выписки мужчина на такси прямо в тапках и пижаме отправился в свой коттедж, где жил до госпитализации. Но ворота оказались наглухо закрытыми, и дверь никто не открыл. Еще в одной из квартир, где Игорь Николаевич был зарегистрирован долгие годы, из-за двери ему грубо ответили новые квартиранты. У Владимирова была банковская карточка, на которой оставалась достаточная сумма денег, чтобы снять номер в гостинице, но и она оказалась заблокирована сыном. Игорю Николаевичу пришлось несколько дней спать в подвалах и незапертых подъездах, пока его не нашли и не приютили друзья-подводники. Совместными усилиями приятели мужчины собрали нужную сумму денег и устроили Владимирова на временное проживание в частный приют для престарелых в Химках. Сюда же приехала Евгения, его подруга, которая, как и друзья, не могла найти любимого во время его пребывания в психиатрической клинике.
Ищите женщину
Здесь необходимо вернуться в прошлое и рассказать, как обстояла личная жизнь Владимирова-старшего в последние десять лет.
— Так вышло, что у моей первой жены был врожденный невроз, который лишь прогрессировал с годами. Я всю жизнь с этим мирился, но в конце концов на старости лет все же окончательно устал и решил уйти, — рассказывает Владимиров. — В 2005 году я был в командировке в Приморском крае, там познакомился с прекрасной девушкой Женей, с которой у нас, несмотря на разницу в возрасте в 52 года, вспыхнули взаимные чувства. Я вернулся в Москву, но мы продолжали переписываться. В 2008 году я ушел от жены, и мы стали жить с Женей вместе.
Возможно, именно после того, как его отец бросил мать, Игорь-младший и затаил на него обиду. Приемный сын с детства был больше привязан к ней, чем к Владимирову-старшему. К тому же через два года после ухода мужа Раиса Федоровна скончалась.
— Мне кажется, что сын просто мстит отцу за мать, — считает Евгения Владимирова. — К тому же в период наших отношений с Игорем Николаевичем он купил мне квартиру в Троицке и во Владивостоке, а также подарил достаточно дорогие ювелирные украшения, которые впоследствии остались в коттедже во владении сына. Правда, в 2011 году нам с Игорем Николаевичем пришлось временно расстаться, во Владивостоке у меня умер отец, и я надолго уехала, чтобы поддержать свою маму. К тому же я понимала, что наша разница в возрасте слишком велика, пыталась начать другую жизнь и забыть любимого, но из этого ничего не вышло.
Воссоединилась пара лишь в 2016 году после выхода Владимирова из психиатрической клиники, в том же году они официально расписались.
— Несмотря на то что меня не было в Москве, все эти годы мы с Игорем Николаевичем созванивались, несколько раз я приезжала к нему в гости, — вспоминает Евгения. — Когда он пропал, я несколько раз звонила его сыну, с которым была знакома, чтобы выяснить, что случилось. Игорь-младший говорил мне, что отец находится в санатории, он в депрессии, не хочет никого видеть и слышать. Лишь после того, как весь этот кошмар закончился, Игорь Николаевич позвонил мне из приюта, я сразу же прилетела к нему. Мой муж очень гордый человек, поэтому не соглашался переезжать в подаренную мне квартиру в Троицке. Он всеми силами, в том числе и в суде, пытался заставить сына исполнять свои обязательства: разрешить вернуться в коттедж и возобновить положенные выплаты. Все вещи, в том числе одежда, лекарства, инвалидное кресло остались там.
Интересен еще тот факт, что Евгения стала не единственной женщиной, которой Владимир Николаевич подарил квартиру, сыну об этом факте было известно, он даже попытался использовать это в суде, где просил признать отца недееспособным.
— Спустя некоторое время после того, как Евгения уехала во Владивосток, я зашел в парикмахерскую и познакомился с девушкой, которая меня стригла, по имени Шаха, — объясняет Владимиров. — Я пригласил ее поработать у меня домработницей, впоследствии она 3 года была моей гражданской женой. В знак благодарности я купил Шахе квартиру в Ватутинках, тогда я уже подарил все имущество приемному сыну, но кое-какие средства оставались у меня на личных счетах. Этот шаг крайне не понравился сыну, впоследствии справку о покупке он предоставил в суде в качестве доказательства, что я веду разгульный образ жизни и неразумно трачу выделяемую им компенсацию.
Родственный террор
Около полугода после выхода из психиатрической клиники Владимиров-старший вместе с молодой женой прожил в частном приюте для престарелых, куда его устроили друзья. Затем сын, чтобы выгородить себя перед судом, все же разрешил ему вселиться в самую дешевую из своих квартир — площадью около 40 метров на улице Введенского, в которой Игорь Николаевич был официально зарегистрирован еще с 80-х годов. Однако денежные выплаты приемному отцу до сих пор не поступают, а сын просто уклоняется от общения с Владимировым и не отвечает на его телефонные звонки.
— Конечно, вся эта ситуация обернулась для меня настоящей трагедией, — говорит Владимиров-старший. — Мы брали сына из дома малютки, когда ему было всего 3 дня... Пока я лежал в психушке, сын подал в суд на лишение меня дееспособности. Он, наверное, считал, что оттуда я уже не выйду и стану вечным узником, как Монте-Кристо. На заседании он рассказывал, что я бегаю голым по двору, вожу проституток и беспробудно пью. При этом я даже толком сам передвигаться по квартире не могу, мне 86 лет, на фоне всего этого кошмара появилась куча новых заболеваний. Но я, подобно герою Дюма, сбежал из плена и явился на суд. Когда судья увидела меня, еле двигающегося на ходунках по залу, то поняла, что все рассказанное — бред. К тому же на вопросы я отвечал абсолютно адекватно, поэтому в лишении меня дееспособности было отказано. Но и на этом сынок не угомонился. Выяснилось, что он каким-то образом вывел меня из учредителей моей же коммерческой фирмы, теперь он ее единственный владелец. У нас на руках есть экспертиза, что моя подпись поддельная, но на это всем наплевать. Кроме того, я не дарил сыну дорогостоящую мебель и предметы интерьера, оставшиеся в коттедже, таунхаусе и квартирах, получается, что он это захватил незаконно.
Как только Игорь Николаевич с женой переехали в «двушку» на Введенского, их стали преследовать бесконечные неприятности. То у машины во дворе ночью прокалывали колеса, затем выяснилось, что в квартире стоят «жучки» и таким образом можно прослушивать все, что происходит в доме.
— Еще пока мы были в приюте, мужу по телефону стал названивать участковый по месту его прописки с угрозами, — объясняет Евгения. — Мы писали заявление на эту тему в полицию, но адекватной реакции не последовало. Дальше начались новые проблемы. Один раз сын Игоря Николаевича неожиданно пришел к нам домой, и с его слов стало ясно, что он знает все, что у нас происходит, а потом мы нашли в квартире «жучки». Кстати, внутреннюю задвижку в квартире, когда мы были в отъезде, просто выломали, поэтому закрыть дверь так, чтобы она не открывалась снаружи, теперь мы просто не можем. В любой момент дня и ночи кто-нибудь может прийти и открыть дверь своим ключом. Уже был случай, когда Игорь-младший пытался вселить к нам в квартиру стороннего жильца, боюсь, эта история может повториться. Я бы с удовольствием увезла Игоря Николаевича к себе во Владивосток или хотя бы в троицкую квартиру, но он хочет продолжать борьбу: наказать психиатрическую клинику, где его незаконно удерживали, и призвать к ответу приемного сына. Правда, на все жалобы мужа в различные инстанции на действия врачей больницы им. Алексеева приходят отписки.
Богатые тоже плачут
Несмотря на пережитую боль, Игорь Николаевич Владимиров в душе еще надеется, что приемный сын одумается и перестанет издеваться над отцом. Однако все письма к сыну о досудебном примирении и просто взывания к его совести остаются без ответа. Не общается с дедом и внук Денис, сын Игоря-младшего.
Не захотел Игорь Игоревич Владимиров ответить и на вопросы корреспондента «МК», на протяжении нескольких недель в трубке раздавались лишь длинные гудки.
Казалось бы, приемные дети должны быть вдвойне благодарны родителям за то, что те воспитывали их как родных. Но самое ужасное в этой истории даже не отношение приемного сына...
Оказывается, что абсолютно здорового человека можно запихнуть на полгода в психушку и держать там без всяких оснований. При этом призвать за это к ответу виновных уже полтора года не представляется возможным. К сожалению, стариков в нашей стране власти, похоже, уже негласно приравняли к малолетним детям, на их заявления в соответствующие органы просто не считают нужным реагировать. Недаром несколько лет назад кто-то из депутатов Госдумы предложил законопроект, в соответствии с которым всех граждан РФ старше 70 лет следует признавать ограниченно дееспособными и разрешать им сделки с имуществом только с согласия младших родственников и органов опеки, якобы для их же блага. В ранг закона данная инициатива, к счастью, пока не перешла, но от этого 86-летнему Игорю Владимирову ничуть не легче.
Просим считать данную публикацию официальным обращением в Генеральную прокуратуру и Следственный комитет.
Автор: Светлана Цикулина
