Наверно, с этого нужно было когда-то и начинать, но... этот проклятый вопрос в России задавали мне так часто, он был вторым после ненавистного здешнего «откуда вы?», и я возненавидела его тоже и старательно вытеснила из своей памяти туда, куда ни один Фрейд телят не гонял, — словом, он там и валялся за ненадобностью.
А недавно вот опять вспомнился.
Напомнила о нем, разумеется, ехидна, которая, занимаясь исключительно своими профессиональными обязанностями, то есть редактированием моих текстов, принялась шипеть и фыркать: что-то ты все с обобщениями, «у нас в Турции то», «все турецкие женщины се», а вспомни, как сама...
Ну, я и вспомнила.
Вопрос преследовал меня с постоянством сексуального маньяка, описанного в толстом криминальном романе. Стоило случайно обмолвиться, что сами мы не местные и проживаем, в основном, в Турции, как проклятущий вопрос вспыхивал в глазах собеседника... ехидна научилась засекать этот блеск еще до того, как звучало сакраментальное: «Ну и как? И какие они — турки?»
Мужа, в свою очередь, спрашивали: «А какие они, русские-то?»
Раньше, лет двадцать назад, когда в железном занавесе образовалась лишь небольшая щель, это, пожалуй, еще имело смысл — Колумба, наверно, тоже доставали. И оно понятно: не всем же удалось пересечь океан и посмотреть на экзотических аборигенов.
И тех аборигенов, которые съели Кука, тоже, конечно, спрашивали: «Ну и как? Какой он... был на вкус?» Представляю, как те, кому достался хоть кусочек, отжигали: не проверишь же, какой он был, молчит наука!
Мой муж однажды принялся совершенно серьезно, с доверительной интонацией произносить в ответ примерно следующее: «Русские?.. Ну, как вам сказать... разные попадаются. У некоторых, как у нас, две руки, две ноги, одна голова; у некоторых две головы... говорят, с тремя тоже бывают, но редко, и я лично пока не встречал».
Слушатели раскрыли глаза и рты и какое-то время внимали и вникали, напоминая неуловимого Снарка, у которого были аналогичные проблемы: очень с юмором плохо, ну как вам сказать... если шутку он где-то услышит — как жучок, цепенеет, боится понять... и четыре минуты не дышит.
Да, примерно минуты через четыре все принялись радостно дышать и веселиться: «Ну, ты отжег! Ха-ха, три головы — прекрасно! Ха-ха, две головы — ужасно!.. А что... и правда, бывают?..»
А что вы хотели услышать, интересно?
Выведенную эмпирическим путем общения и тщательного наблюдения универсальную формулу?
Мне эти вопросы всегда напоминали детскую песенку моих древнесоветских пионерских времен: «Из чего же, из чего же, из чего же сделаны наши девчонки?»
Зверский вопрос, вам не кажется? Если бы про Кука, то хоть логично...
Преследующие меня вопросы были не настолько людоедские, однако что-то вроде универсальной формулы турка от меня, похоже, ожидали.
И вот мы с ехидной подумали: а что, если?..
Ведь мы хотя бы живем в гуще изучаемого явления, наступаем друг другу на горло, дабы избежать субъективной необъективности; держим ехидну впроголодь, чтобы добровольно выполняла и функции политкорректора и волком выгрызала всякий закравшийся переход на личности и прочую пакость; мы... твари мы дрожащие или право имеем?
А то еще, чего доброго, найдутся другие желающие — без внутреннего редактора и политкорректора, повидавшие виды Турции на рекламных постерах и встретившие не более десятка подопытных экземпляров изучаемого вида на своем жизненном пути... а что?.. это у нас запросто!
Видел одного турка — смело пиши: вот они все какие! Увидел второго... а это, наверно, не турок вовсе, ибо не вписывается в формулу.
Словом, принялись мы с ехидной за исследовательскую работу.
И вот вам некоторые результаты ума холодных наблюдений и сердца горестных замет.
Приступим.
Турки как таковые (выражение советует применять ехидна для придания нормальному тексту налета наукообразности — очень хорошо, говорит, воздействует на не закаленные древнесоветской школой злословия мозги!) бывают двух видов.
Одни непрерывно курят (курят, курят!) в закрытых и открытых помещениях и вне всяческих помещений; они курят за рулем и в лифте; они курят в романтической лодочке с парусом одиноким, потемневшим от их дыма; они курят, не спросив ничьего разрешения и презрев все писаные и неписаные законы... курят и все! Мне лично доводилось наблюдать, как относящийся в этому типу тип (черт бы побрал наукообразие!) выходил из моря, а ему навстречу бежала заботливая жена, нет, не с полотенцем, как вы, наверно, подумали, отнюдь — с заботливо зажженной сигаретой.
Чтоб не умер от длительного некурения.
Другие (и это тоже турки как таковые) не выносят даже вида и запаха сигарет, борются с курением всеми доступными способами — от детских страшилок до принятых на государственном уровне законов. Они вывешивают плакаты с почерневшими от дыма скелетами; они слоняются где ни попадя и агитируют; они повествуют, какие они молодцы, что вот сколько лет назад уже бросили эту заразу, и призывают всех следовать их примеру... или уж куда подальше.
Ехидна вот тут шепчет, что есть еще третий вид турок как таковых: это нормальные на вид типы, иногда курящие в отведенных для этого местах, всегда спрашивающие разрешения закурить, курящие с перерывами между сигаретами... они же... никакие, говорит она, куда ты их денешь?
А никуда: как опытный исследователь, заявляю, что они погоды не делают, ибо узок круг этих несчастных... мимо, мимо... к делу, к формуле!
Турки как таковые бывают еще вот каких видов.
Одни толстые и постоянно едят, и любят очень это дело, и в свободное от курения или борьбы с курением время только и делают, что едят; они постоянно говорят о еде, смотрят телевизор о еде, они знают все нюансы о еде и иногда очень вкусно готовят сами; они едят за рулем и в лифте; они едят в романтической лодочке, вытирая руки о многострадальный парус; они едят в открытых и закрытых помещениях, вне всяческих помещений... едят и все! Их жены на берегу моря всегда держат наготове бутербродик и стаканчик с чаем.
Другие интересуются здоровым питанием, непрерывно (иногда вслух, в свободное от курения или от борьбы с курением время!) считают калории и килограммы; они знают все обо всех диетах и их последствиях, ибо испытали большинство на себе; они слоняются где ни попадя и агитируют, они повествуют, какие они молодцы, что вовремя бросили питаться неправильно, и призывают всех следовать их примеру... или уж куда подальше.
Ехидна уверяет, что есть и третий тип этих ужасных типов: они нормальны на вид, едят с интересом, но не все подряд; они не толстеют и не одержимы манией похудения и борьбы с фаст и всяким другим фудом; они едят с перерывами между едой... они же... совсем как мы — куда же ты их припишешь?
А никуда... пусть себе... как хотят!
Турки как таковые бывают... делим строго по науке — на два.
Одни даже не посмотрят на женщину без паранджи или, на худой конец, тюрбана, ибо так завещал пророк наш Мухаммед и как бы чего не вышло, если посмотришь; они сторонники наличия различий между полами и сурового домостроя в том числе; они признают за женщиной право на существование только в закрытых помещениях; они... жуткие совершенно типы, хватит о них.
Другие — в свободное от курения и еды или борьбы с ними время — заглядываются на разрезы в юбках и юбки без разрезов; они утверждают, что женщина тоже человек (и друг человека, и даже лучше человека, если красивей!); они борются с введением моды на тюрбаны и хиджабы; они заглядываются на женщин, будучи за рулем и едучи в лифте, в закрытых и открытых помещениях и вне всяческих помещений; они донжуанисты сверх меры, галантны и любвеобильны; они сторонники свободы женщин кокетничать с ними... или идти уж мимо и не носить юбок с разрезами...
Ехидна уверяет... ну да, да!.. есть и третий тип этих типов: они заглядываются не на всех женщин, а преимущественно на любимых; они не интересуются фасонами ни юбок, ни тюрбанов; они общаются с женщинами, не прикрывая глаз, как повелел Мухаммед, но и не вытаращиваясь на них, как повелел основной инстинкт... нормальные такие типы... куда их?
А никуда! Наука делит на два и все!
И по науке турки как таковые бывают, как было, и неоднократно, сказано, двух видов... чтобы не запутаться.
Одни необразованны (пять классов в домике в деревне не в счет!), не знают, где находится Россия или любая другая Голландия, они никогда ничего не читают и, возможно, уже помнят не все буквы — зачем им?
Другие имеют прекрасное образование и знают несколько языков; они много — в свободное от курения, еды, женщин или борьбы с ними время — читают и слышали, что и кому говорил Заратустра... ну да, есть еще третьи — совсем как мы с вами: учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь, наверстывают упущенное, читают... а иногда много работают по специальности и читают только газеты, но они погоды не делают, ну их совсем!
Все-таки наукой занимаемся, выводим формулу, да?
Турки как таковые бывают...
Одни ленивы и нелюбопытны до крайности, с трудом дотягиваются до пульта, чтобы выключить уже сериал и уснуть, — другие до такой же крайности трудолюбивы, и если уж возьмутся строить или чего ремонтировать... то ни кофе около них попить спокойно, ни передохнуть от курения, еды, женщин и чтения газет. Да все понятно, что третьи вменяемы и то работают, то ленятся... так то и мы с вами, а то... формула!
В формуле третий лишний.
По формуле и науке турки как таковые: одни обожают детей и заботятся о единственном чаде изо всех (оставшихся от курения, еды, работы или борьбы с ними) сил, чтобы избаловать его как можно лучше и надежней; другим на них наплевать, и они (в свободное от курения, еды, работы, чтения или борьбы с ними время!) заводят их штук по десять — проще же, чем контрацепция.
Да, знаю, есть и третьи... с чувством меры: детей у них можно пересчитать по пальцам одной руки, дети эти, в отличие от вышеперечисленных, не наводят ужас на учителей... но формулу они не интересуют, ибо и не-турки такие же, а тогда — какой смысл формулировать-то?
Еще группы, классы и типы бывают... конечно, только два, сама знаю! Никаких больше третьих: третьего не дано! Развели тут... терминологию!
Только «одни» и «другие» — и никаких!
Одни честны и порядочны — другие легко могут обмануть или схалтурить; одни непробиваемо восточны и авторитарны — другие насквозь европейцы, до полного демократизма и личной скромности. Одни вспыльчивы и шумны — другие молчаливы и шумят исключительно в закрытых для этих целей помещениях: ругаясь с женой или смотря футбольный матч.
Одни не пьют алкоголь вообще, ибо так велел пророк наш Мухаммед, и борются с инако на эту тему мыслящими — другие с удовольствием, в закрытых и открытых помещениях, в свободное от еды, курения, работы, жены, борьбы с ними и всего остального время, ибо ни один Заратустра лично им не говорил ничего подобного, выпьем за его здоровье... да, черт, опять эти третьи!
Которые могут и выпить, а могут и нет — как в закрытых, так и в открытых помещениях, ни с кем не борются и живут себе... как бы так сформулировать формулу-то, а?
А еще вот: одни турки как таковые жгучие брюнеты, а другие — да, бывают, сама видела! — натуральные блондины и блондинки... третьи (черт, опять не-формат!) шатены и каштанки... и лысые бывают тоже.
А какого черта, спрашивается, эта ехидна прицепилась ко мне со всякими формулами?!
Кто нас просил?! Ах, все спрашивали... да они... да наплевать и забыть!
Они же все разные — турки-то!
Они такие же разные, как русские, американцы, грузины, французы... ну нет никакой формулы турка и не может быть никогда!
Как нет формулы мужчины, женщины, профессора, шофера, старика, подростка, пресловутой блондинки...
Есть только отдельные, чем-то похожие друг на друга и чем-то отличающиеся личности — а когда их нет, то есть безликая толпа, и никого больше.
И единственная формула и единственно возможный ответ на этот проклятый, невозможный вопрос: «Какие они — русские и турки?» — это спокойное и веселое: «Они, как и мы, все — разные!»
А на любого злостно обобщающего всегда найдется своя ехидна!
