Военная коллегия переехала со Спиридоньевки в дом 23 на Никольской ул. (тогда ул. 25-го Октября) в начале 1930-х гг. и размещалась там до конца 1940-х.
Как раз на этот период приходится пик государственного террора и массовых расстрелов. Военная коллегия в этих событиях играла одну из центральных ролей. Именно она на протяжении многих лет выносила приговоры наиболее известным деятелям, будь то артисты или ученые, военные или руководители промышленности, священнослужители или адвокаты.
Среди приговоренных Военной коллегией к расстрелу (только в Москве) — писатели И.Э. Бабель, И.И. Катаев, Б.А. Пильняк, С.М. Третьяков, Б. Ясенский, режиссер В.Э. Мейерхольд, маршалы М.Н. Тухачевский и А.И. Егоров, маршал авиации С.А. Худяков, крупнейшие ученые Н.Д. Кондратьев, Е.Д. Поливанов и Р.Л. Самойлович, члены политбюро Н.И. Бухарин, Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев, С.В. Косиор, А.И. Рыков, В.Я. Чубарь, полный состав правительства Монголии, 25 союзных наркомов и 19 республиканских, 13 командармов, 43 комкора, 85 комбригов, свыше 100 профессоров, более 300 директоров ведущих предприятий… Здесь были приговорены к расстрелу родители О. Аросевой, А. Збруева и многих других наших знаменитых соотечественников.
В этом доме в 1937 г. заседало Особое присутствие по «делу Тухачевского», здесь же в 1948-м судили адмирала Н.Г. Кузнецова (ему повезло, и он смог сам написать об этом «суде» в мемуарах).
Всего Военной коллегией (по ее собственным отчетам) с 1934-го по 1955 год осуждены 47 549 человек, из них за период с 1 октября 1936 года по 30 ноября 1938-го осуждены к ВМН 31 456 чел., к лишению свободы — 6857.
Конечно, это не очень большая часть от общего числа репрессированных по политическим мотивам (более миллиона расстрелянных и свыше четырех миллионов отправленных в лагеря). Но Военная коллегия в эти годы была центральным узлом механизма репрессий.
С одной стороны, она придавала репрессиям видимость законности. «Рассмотрение» дела занимало не более 10—15 минут. С точки зрения юридической эти приговоры практически не отличались от постановлений внесудебных троек и решений Особого совещания.
С другой стороны, Военная коллегия была главным исполнителем решений Политбюро ЦК ВКП(б) и НКВД. В годы массового террора большинство приговоров Военной коллегии предварительно — до рассмотрения дел — утверждалось Сталиным и приближенными членами Политбюро по спискам, составленным НКВД. Фактически Военная коллегия не выносила приговор, а оформляла решение высшего руководства страны. И дальше уже на бланках с адресом «ул. 25-го Октября, д. 23» за подписью Ульриха оформлялось предписание на расстрел. По крайней мере до сентября 1937 года приговоры приводил в исполнение комендант Военной коллегии; на таком же бланке он писал и направление в крематорий на сожжение трупов.
Многие тысячи людей воспринимают дом на Никольской как место, где оборвалась жизнь их отцов, матерей, дедов. К сожалению, документы о местах расстрелов в Москве до сих пор выявить в архивах не удалось. О том, что дом Военной коллегии был одним из мест расстрелов, заговорили уже в 1950-х годах, существует и несколько мемуарных свидетельств. Но в любом случае бесспорно, что приговоры выносились именно Военной коллегией.
По воспоминаниям Льва Разгона, самый страшный ответ, который можно было услышать в справочной НКВД на Кузнецком мосту, — это «справочная Военной коллегии». Справочная помещалась в том же доме на Никольской, и здесь тысячи людей получили лживый ответ: «десять лет без права переписки».
Следует отметить, что среди всех зданий в Москве, которые связаны с репрессиями, бывший дом Военной коллегии занимает совершенно особое место. Вряд ли в обозримом будущем станет возможно говорить о музеефикации главного здания бывшего НКВД на Лубянской площади не по политическим причинам, а просто из-за того, что освобождение этого здания чрезвычайно сложно технологически (так же, как и затруднительно высвобождение какого-либо помещения в Кремле). Другого же здания, сопоставимого с домом на Никольской по историческому значению, просто не существует.
Необходимо учитывать и общий контекст, связанный с сохранением памяти о трагических страницах советской истории в Москве и в России в целом. До сих пор в России не существует ни одного музея или памятника федерального значения, посвященного жертвам репрессий. В то же время общенациональные мемориалы и музеи созданы не только в Прибалтике, но и в Казахстане и Узбекистане, в ближайшем будущем такой музей появится в Украине. Россия же, пострадавшая от репрессий никак не меньше любой другой из бывших республик СССР, такого мемориального комплекса не имеет.
Представляется необходимым:
1) безусловно сохранить бывший дом Военной коллегии как исторический памятник, не имеющий аналогов;
2) предложить правительству Москвы и правительству России рассмотреть вопрос об организации в этом здании музея истории репрессий, компенсировав убытки сегодняшним владельцам здания;
3) в кратчайшие сроки установить на здании мемориальную доску в память о жертвах коммунистического террора.
P. S. В конце апреля 2006 года экспертной комиссией Москомнаследия дом ВКВС признан вновь выявленным памятником истории. Таким образом, удалось предотвратить предполагавшееся разрушение дома. Однако вопрос о создании в нем музея или хотя бы мемориальной зоны до сих пор не решен.
P. P. S. В конце 2019 года разразился новый скандал. Стало известно, что государственная экспертиза разрешила приспособить помещения, где проходили суды и расстрелы, под ресторан. Это вызвало возмущение и протесты общественников и родственников погибших. С осуждением этих планов выступил Мемориал, Архнадзор, директор Музея истории ГУЛАГа Р. В. Романов.
Ян Рачинский,
сопредседатель Историко-просветительского,
правозащитного и благотворительного общества
«Московский мемориал»
Опубликовано 2 февраля 2016
