Проснулся.
Сделал солидную зарядку.
Взбодрился.
Посмотрел, сколько появилось новых читателей книги «Курить, чтобы бросить!». Порадовался: на 40% больше, чем в предыдущие дни.
Позвонил в офис, спросил, нет ли новых корпоративных солистов. Увы, нет.
Погоревал.
Вот таможня. Там всем это нужно. Подчёркиваю, всем! Организация полувоенная. Если начальник, Владимир Булавин, скажет использовать «СОЛО на клавиатуре» и обучить персонал, все как миленькие возьмут под козырёк и за полгода все научатся.
Автоматически все подразделения таможни начнут работать быстрее и лучше, эффективнее и при этом сотрудники будут меньше уставать. Казалось бы, все на таможне должны быть в этом заинтересованы. Увы.
Вспоминаю, как я был на одной из выставок ФТС, и главный руководитель таможенной службы Андрей Бельянинов мне клятвенно обещал: «Через неделю-другую займусь этим вопросом, всё сделаем».
Это он сказал, ибо видел, как мы пообщались с Валентиной Матвиенко, а мы друг друга знаем по Петроградскому району Ленинграда — она работала в райкоме комсомола, а я — в одной из школ Петроградского района. Пересекались, общались.
Вспомнил и как меня чуть ли не целовала сотрудница таможенной службы из Ульяновска.
— Я так рада вас встретить, — говорила она, — так рада! Я прошла «СОЛО на клавиатуре», набираю слепым методом, стала успевать в два-три раза больше.
— Мне приятно это слышать, но вы бы подошли к начальнику и сказали — пусть других людей научат, ваших коллег!
Юная сотрудница таможенной службы смутилась и перешла почти на шёпот:
— Ой, Владимир Владимирович, у нас так всё сложно, вы не представляете. Бюрократизм жутчайший. Меня неправильно поймут, если я что-то стану советовать начальнику. Каждый сверчок знай свой шесток.
С тех пор начальники в таможне поменялись дважды. Каждому я писал персональные письма. Ответы получал как под копирку: «Если будет нужно, объявим конкурс, вы сможете принять в нём участие. Пока ничего не нужно».
Подтекст у писем простой: не мешайте работать, не пишите, не отвлекайте от государственных дел.
Я всё понимаю: бюрократизм, он нужен, но нельзя же так всё забюрократизировать!
Что тут удивляться, что мы практически не растём, топчемся на месте, страдаем от низкой производительности труда. Всё закономерно: мы не хотим расти, мы боимся изменений. Большинство сотрудников устраивает нынешнее положение дел.
Президент России, мой полный тёзка, и председатель Правительства могут постоянно говорить, что бюрократизм нас душит, что с ним надо бороться, что необходимо учить и переучивать персонал, что пора переоснащаться и переходить на цифру… Да-да, они могут говорить постоянно об этом, и ничего (или почти ничего) не изменится.
В Белом доме, в основной штаб-квартире Правительства, 90% сотрудников, использующих компьютер, набирают одним-двумя пальцами, что и говорить о министерствах и ведомствах.
В четыре часа ко мне приехал Николай Сергеевич Черняев, и мы с ним поехали в офис. Горло у него болит, он знает одно хорошее лекарство, которое ему всегда помогает при этом заболевании — Панавир.
Заходим в одну аптеку, провизор сокрушённо разводит руками: «Оно редко бывает».
Заходим в ближайшую аптеку по соседству. Сотрудница долго искала, а потом с нотками сожаления произнесла: «Этого препарата нет, он слишком популярный. Но есть другие, не хуже».
Заходим в третью аптеку. Нас там встретили с улыбкой: «Увы, только что продали последнюю упаковку».
Четвёртая аптека оказалась закрытой на переучёт.
В пятую нас не пустили, потому что у них отключили электроэнергию и ничего не работает.
В шестую мы заглянули и поняли: и спрашивать не надо — в аптеке затеяли ремонт. Долго ждали, когда в торговом зале появится продавщица. Наконец она пришла. Раз шесть переспросила название лекарства. Мы раз шесть говорили: «Панавир». Она с радостью повторила название лекарства и с радостью ответила: «У нас его никогда не бывает».
Кончилось тем, что Николай Сергеевич по моей рекомендации купил спрей Люголь.
К шести часам вечера мы поехали на телевидение. Я хотел ехать в рубашке: жарко на улице.
Николай Сергеевич был неумолим:
— Вы должны быть в начищенных ботиночках, в лучшем костюме, обязательно в галстуке. Жарко? Потерпите.
Николай Сергеевич беспокоился, что мы не успеем на телевидение. Я ему долго объяснял: на телевидение опоздать невозможно. Нас просили приехать к шести часам вечера. Машину за нами прислали без десяти шесть. Обещали — в половине шестого.
Приехали на телевидение, и там нам сообщили — придётся немного подождать, ещё не закончили снимать предыдущий выпуск передачи.
Мы пошли гулять. Раздавали открытки с приглашением на сайт, визитки про курение. Зашли в симпатичное кафе. Там и кафе, и гастроном одновременно. Персонал сверхлюбезный, чистота стерильная, меню обширное. Я заказал себе салат, бутылку минеральной воды и порцию фруктов. Только начал есть — звонок:
— Ой, скорее идите, скоро начало!
— А можно, я доем?
На том конце трубки замешательство.
— Доедайте, но только побыстрее.
И мы постарались побыстрее. Николай Сергеевич отказался от горячего.
Пришли в павильон. А там всё тихо и спокойно. Сонно ходят по павильону телевизионные сотрудники. Запись передачи началась через час десять. Зачем нас торопили?
Передача «Пусть говорят», тема — Вольф Мессинг. Меня пригласили, ибо я достаточно хорошо был знаком с Вольфом Григорьевичем. Гвоздь передачи — странный человек среднего возраста, который объявлял, что он незаконнорожденный сын В.Г. Мессинга.
Вёл передачу Дмитрий Борисов. Точен, мягок, ироничен, обаятелен и приветлив.
— Я рад вас видеть, — сказал он, обращаясь ко мне. — До сих пор помню ваши презентации на станции метро «Проспект мира», где вы продвигали «СОЛО на клавиатуре».
Спасибо Дмитрию Владимировичу Гаеву. Этот человек руководил в то время московским метрополитеном. Несколько лет прошло с тех пор, как мы перестали устраивать презентации, а время от времени мне о них кто-нибудь всегда напоминает.
Помню, многие реагировали на эти презентации неверно:
— Что же вы так опустились — в метро рассказываете о «СОЛО»?
Я на это отвечал:
— Мы не опустились, мы поднялись. В метро рассказываем о «СОЛО»!
Конечно, это произошло и потому, что меня поддерживали Владимир Платонов и Юрий Лужков.
Юрий Михайлович многое сделал для меня. Юрию Лужкову я многим обязан. Да и не только ему.
Кстати говоря, позавчера звонил ему. Он в Калининграде. Занимается фермерством, и всё у него получается. Он человек неутомимый. Он человек дела. Ему скоро исполнится 83 года. Он энергичен, ироничен, деловит, полон планов и желаний. Так и надо жить. На обиженных, как говорится, воду возят. Лужков не из этих.
Запись телепрограммы прошла странно. Оказывается, парень, который объявил себя внебрачным сыном Мессинга (его зовут Дима), переписывался со мной на сайте знакомств. Трудится Дима разнорабочим на кладбище, где похоронен Мессинг.
И тут я вспомнил: действительно был парень на «Мамбе», который всё время писал мне, что он сын Мессинга. Зная, что никакого внебрачного сына у Мессинга не было, решил с этим странным собеседником с «Мамбы» не переписываться — что зря время терять!
После того как отсидел всю запись, усталый мечтал только об одном: скорее приехать в офис.
Нас сняли для передачи, и к нам потеряли интерес. С трудом нашли человека, который помог нам определиться с машиной для отъезда.
Это удивительно: пока ты нужен, тебе улыбаются. Как только перестал быть нужным — тебя не замечают.
Многим телевизионщикам мы раздали визитки с приглашением посмотреть онлайн-книгу «Курить, чтобы бросить!»
Домой я приехал в первом часу ночи. Сегодня было больше, чем обычно, регистраций, оплат и писем по книге «Курить, чтобы бросить!»
Получил письмо: женщина сообщает, что после того как она прочла второй выпуск «антикурительной» книги, она перестала курить и благодарит меня за это.
День закончился традиционно: я рассматривал фотографии новых солистов.
Ваш Владимир Владимирович Шахиджанян
P.S. Вспомнил, как Григорий Львович Рошаль мне давал читать все произведения Дюма, и потом инспектировал — требовал пересказа. Я читал и составлял конспект. И честно рассказывал. В то время я ещё заикался, и Рошаль проявлял чудеса выдержки, не останавливая меня и не перебивая.
Посмотрел сегодня очередные выпуски Дудя и Солодникова. Невероятно интересно. Телевидение отстаёт от YouTube. Телеведущие проигрывают Дудю и Солодникову. Рождается новый жанр.
Если ты провел день в добрых делах, вечером ты всегда будешь испытывать радость.
Фома Кемпийский (1380-1471), немецкий католических монах, каноник, переписчик, писатель и мистик.
