Для каждого из нас первые отношения всегда особые. Они могут вдохновить, научить или разбить.
Они формируют нашу модель поведения в будущей личной жизни. В юношестве парни делятся на два типа.
Те, кто терпеливо ждут свою первую любовь и отношения.
И те, кому отношения вообще не нужны, хочется внимания от как можно большего количества сверстниц.
Я относился к первой категории. Меня всегда больше привлекала одна любовь и надолго.
Парадокс в том, что влюбиться мне было сложно, хотя меня окружали достаточно симпатичные девушки. Первый раз это случилось в 16 лет.
Я влюбился в девочку из параллельного класса. Ее звали Аня. Шатенка с большими каре-зелеными глазами.
Ее лицо было живым, точно передавая каждую эмоцию. Аня была из достаточно обеспеченной семьи. Это отражалось в ее вкусе и одежде, но никак не проявлялось в поведении.
Она знала меня лучше, чем я ее, подруги Ани часто со мной общались.
С ней же мы никогда не контактировали. Лишь изредка встречались взглядами.
Во дворе нашей школы было солидное футбольное поле, на котором мы частенько играли после уроков.
Иногда туда приходила и Аня с подругами, они сидели на скамейке рядом с полем.
Тогда Аня не вызывала у меня никаких эмоций. Я не замечал ее.
С ней общался мой друг Слава. Длинный и худощавый блондин. Не слишком умный, но достаточно красивый.
Через какое-то время они начали переписываться, но симпатии друг к другу не испытывали. Просто Слава любил, когда у него было много подруг, а мотивы Ани мне неизвестны.
Прошло около месяца их общения. Был выходной. Мы со Славой гуляли возле нашей школы. И наткнулись на Аню с подружками.
Из двух компаний мы слились в одну и продолжили гулять вместе. На улице холодало, пора было расходиться.
Аня сказала, что можем пойти к ней домой. Родители улетели в отпуск.
У нее была отличная квартира. Сделанная со вкусом.
Минималистичный темно-серый дизайн, встроенные в стены шкафы и светлая кухня.
На которой мы и сидели всей толпой. В какой-то момент речь зашла о брате Ани. Он был хоккеистом.
Играл в «Витязе». Меня и Славу она позвала в комнату брата, показывала его кубки, джерси.
В тот момент ко мне медленно подкрадывалось осознание того, что Аня мне нравится. Я пытался гнать от себя эти мысли, но они крепко держались в моей голове. Мы зависли в этой комнате на весь вечер.
Сначала говорили о ее брате, а потом обо всем. Время стало декорацией, и было абсолютно неощутимо.
Всю дорогу домой я думал об Ане. И уже смирился с тем, что все-таки я влюбился. Мы каждый день общались в школе, но не контактировали после.
До момента, пока Аня мне не написала. Мы переписывались сутками, перерывы были только в школьные часы, там мы общались вживую.
Спустя 2 недели мы начали встречаться.
Всё было прекрасно, мы идеально понимали друг друга и уважали. Были гармоничны, как катод с анодом.
Так продолжалось около 3-х месяцев.
Пока не вскрылась одна деталь. Узнал я о ней совершенно случайно.
Мы сидели в столовой с подругой Ани и обсуждали тему, которая тогда (уверен и сейчас тоже) была безумно популярной среди девочек — булимия.
Подруга Ани, ее звали Настя, была веселой, смелой, одним словом — пацанкой. Она рассказала, что страдает булимией. Пьет таблетки, после каждого приема пищи бежит в туалет и пытается вызвать рвоту.
Наверное, мне стоило поддержать ее. Тогда я этого не сделал, сказал, что нужно быть тупой, чтобы заниматься этим бредом.
Настя мне ответила: «Тогда у тебя тупая девушка». Я сделал вид, что не придал значения ее словам.
На деле, весь день я проходил с этой мыслью. Но особо не верил. Мне казалось, что Настя просто хотела пырнуть меня острым словом в ответ.
За все месяцы наших отношений с Аней, я не замечал ничего подозрительного.
Постарался забыть про этот диалог и жить дальше.
Когда я уже вот-вот забыл про него окончательно, я пришел к Ане домой.
Пока она готовила на кухне горячие бутерброды, я неумело стучал по клавишам синтезатора в ее комнате.
Во время того, как пытался найти одну из клавиш, задел сумку Ани.
Из нее вывалились учебники, ручка, косметичка, а за косметичкой таблетки.
Те самые таблетки. Паззл в моей голове сошелся. В тот день я не смог переступить через себя и поговорить на эту тему.
Я быстро собрал все в сумку, убрал улики, поел бутербродов и уехал домой.
Спустя два дня, когда мы гуляли по Битцевскому лесу, я аккуратно поднял эту тему:
— Прикинь, недавно с Настей сидели, разговаривали, она сказала, что у нее булимия.
— Она что, сама тебе рассказала?
Я увидел в лице Ани страх, которого не видел раньше.
— Ну да... А что?
— Ну, я думала, что это секрет, я давно об этом знаю.
— И что думаешь по этому поводу?
— Конечно, это не прикольно, я за нее переживаю и хочу, чтобы она перестала этим заниматься, но я ее не осуждаю, это сложная тема.
— Ну не знаю... Мне кажется, только дура может этим заниматься. Я ей, кстати, так и сказал.
Аня напряглась.
— Почему дура-то, что ты такой жестокий, думаешь, она одна такая, знаешь, сколько девочек от этого страдают?
— Ну, значит все они дуры.
Конечно, я так не считал, мне хотелось посмотреть на реакцию Ани.
— А может, ты дурак, если не можешь принять проблему другого человека.
— Я бы принял, если бы это был близкий человек. Например, ты, я бы попытался помочь.
— Мне не нужна помощь.
— Не нужна помощь или нет проблемы?
— Какая разница?
— Вообще, большая.
Тут я решил прекратить спектакль и поговорить начистоту. Аня была на нервах, очевидно, что она все поняла.
— Я знаю, что ты тоже этим больна.
— С чего ты взял?
— Настя сказала, и таблетки в твоей сумке видел.
— Рылся в сумке... Ок.
— Я не рылся, она упала — таблетки выпали. Давно это у тебя?
Мы настолько погрузились в диалог, что не заметили, как дошли до другого конца леса. Увидели скамейку рядом с конюшней и присели.
С нее был прекрасный вид на лошадей. Он явно сглаживал омраченную обстановку.
— Год.
— А почему ты мне сразу не сказала?
— Боялась.
— Хорошо, ты пробовала бросать?
— Нет.
Я не мог злиться на Аню. Единственное, что мне хотелось, — помочь ей.
— Ну, давай попробуем.
— Хорошо, я сейчас выкину все таблетки и буду держаться.
— Давай, если что, рассказывай все мне, будем вместе решать.
Прошло 4 месяца. Казалось бы, эта история осталась воспоминанием позади нас. Не было ни намека на то, что Аня вернется к булимии.
Оказывается, она не могла вернуться, потому что Аня от нее и не уходила.
Она тщательно скрывала от меня таблетки и то, что заставляла себя вырывать после еды, врала мне.
Ее выдал внешний вид. Аня стала плохо выглядеть. Часто была бледной и худела с ненормальной скоростью.
Мы сидели в ее комнате. На этот раз поговорить спокойно не получилось:
— Ань, ты снова этой хренью занимаешься, я же вижу.
— Это мое дело.
— Если это касается меня, значит не только твое. Ты мне соврала.
— Что ты до меня докопался. Трагедия. Тебе не пофиг?
— Конечно мне не пофиг, я вообще не понимаю, для чего это нужно делать?
— Я не люблю себя, оттого и делаю. Мне противно от своего тела. Каждая девочка это делает именно поэтому.
— Ты больная, откуда у тебя вообще такие мысли, тебе что, любви мало или, может, внимания?
— Валер, ты понимаешь, что мне не важно, сколько у меня любви и внимания. Это психологическая проблема. Я сама себе не нравлюсь.
— Значит, иди к психологу. Что за бред, ты понимаешь свою проблему, но не хочешь ее решать.
— Да, не хочу.
— Тогда решу я.
Я собрал все таблетки и выкинул их в окно. Не знаю, правильно это или нет, но и сейчас я бы поступил так же.
— Что ты творишь, ты думаешь, я себе новые не куплю.
— Не знаю, купишь или нет. Я надеюсь, что ты включишь мозг и поймешь, что это тебя убивает, и я хочу как лучше.
— Да что ты пристал ко мне. Что за контроль, ты папа мой что ли, я буду делать то, что я хочу.
— Я тебе все сказал, выбор за тобой.
После этих слов я молча ушел. Через два дня мы помирились. Но наши отношения уже не были прежними.
Мы отдалились друг от друга, в воздухе постоянно царило напряжение и недоверие.
Так мы продержались еще два месяца. Последней каплей стала ситуация, свидетелем которой я стал по случайности.
После тренировки я поехал к Славе домой, на ночевку.
Он жил рядом со школой и домом Ани. До конца пути мне оставалось всего ничего.
Проходя мимо футбольного поля, я вижу, как на трибунах сидит подруга Ани, два парня и еще какая-то девушка, которую один из парней обнял одной рукой.
Мне было не разглядеть, кто это. Я подошел ближе.
Этой девушкой оказалась Аня. С сигаретой в зубах (до этого я никогда не видел ее курящей).
Она смеялась и радовалась жизни, не подозревая, что в метрах ста от нее мой мир рушился на части.
От той Ани, в которую я влюбился, не осталось и следа. Я видел потерявшегося человека, который не в состоянии бороться с собой.
Я остался незамеченным. На следующий день я пришел к Ане и не рассказал напрямую, что я видел.
Сказал, что нам нужно расстаться и, намеком, подарил ей пачку сигарет. Ее взгляд дал отчетливый знак, что Аня все поняла.
Так и закончилась наша история. Разлюбить мне оказалось так же тяжело, как и полюбить. Но футбол помог мне в этом.
Тренировался сутками, чтобы забыть ее. Но побочным эффектом первых отношений до сих пор осталось недоверие.
Мне стало еще сложнее кого-то любить, к кому-то привязываться, доверять.
Лишь спустя полтора года после расставания Аня взяла себя в руки и смогла победить булимию. Повзрослела.
Валерий Погосов
