Государственная дума 16 февраля приняла в первом чтении законопроект о пытках, подготовленный сенатором Клишасом и депутатом Крашенинниковым. Можно было бы говорить, что подготовленный «законодательными тяжеловесами» проект — шаг вперед в борьбе с пытками. И мы, правозащитники, так и говорили, пока не развернули «красивую упаковку». А внутри — пустота. Пшик. Законопроект не положит конец пыткам, а только будет создавать иллюзию борьбы с ними.
Представьте, что тяжелого пациента на каталке привозят в реанимацию. Ему в глаза светят хирургические светильники и реанимационные лампы, над ним склоняются доктора (и даже главный врач всей больницы пришел посмотреть на ситуацию). А потом на пороге реанимации появляются два человека в белых халатах и протягивают гомеопатическую таблетку: «Вот! Это поможет! Операции не надо!»
Примерно то же самое происходит сейчас с пытками. Еще никогда эту тему не поднимали на столь серьезный уровень, она на контроле у главы государства. Более того, вышло поручение Президента РФ, где говорится, что должны быть внесены изменения в законодательство. И вот первыми успели сенатор Клишас и депутат Крашенинников.
Законопроект они представили в конце декабря 2021 года, буквально за считаные часы до того, как свой вариант, тщательно подготовленный при участии правозащитного сообщества, хотела озвучить сенатор Людмила Нарусова. Но на ее законопроект не было получено заключение правительства — оно пришло только 14 февраля. Эксперты заговорили, что документ Клишаса–Крашенинникова «спойлеровский» по отношению к проекту Нарусовой (вроде как оттягивает на себя внимание и шансы на победу). Затем разными правозащитными организациями были представлены еще три законопроекта, из которых в итоге сделали один. Назовем его для удобства «объединенный».
Итак, на сегодняшний день есть три законопроекта о пытках, но рассматриваться в первом чтении будет только первый — Клишаса и Крашенинникова. Как точно заметил в прошлом выдающийся судья, в этом документе есть только один плюс — административный ресурс его авторов. Что скрывать, у подготовленных этими парламентариями проектов завидная проходимость.
Но что в итоге пройдет?
Пытки не станут отдельным составом преступления, они будут квалифицирующим признаком к другим преступлениям: «превышение должностных полномочий» и «принуждение к даче показаний». Это кажется нелогичным с точки зрения закона и чисто по-человечески несправедливым. Это все равно как судить за кражу, где отягчающее обстоятельство — убийство.
Уважаемые господа Клишас и Крашенинников, ну как же вам еще объяснить, что пытки — это намного страшнее, чем превышение должностных полномочий? Вы же оба доктора юридических наук, вам ли не знать, что пытки не разрешены ни при каких условиях, в том числе в военное время! Из чего следует: пытки — это даже не тяжкое, а особо тяжкое преступление.
Если будет принят этот законопроект, окажется, что Россия не соблюдает международные обязательства. Хотя в поручении президента четко сказано: понятие «пытка» должно соответствовать Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Превращение пыток в квалифицирующий признак, а не в самостоятельную статью УК не позволяет утяжелять ответственность за них, а именно: учитывать групповой характер преступления или его совершение по предварительному сговору. А ведь пытают именно так! Очень согласованно, методично, распределяя между собой роли, придумывая новые формы унижения и мучений… Не позволит законопроект и наказывать преступников за старые дела (сроки давности истекут).
А самое печальное: предлагаемое Клишасом и Крашенинниковым определение пыток исключает ответственность тех, кто давал указание мучить, с чьего молчаливого согласия или попустительства пытки совершаются. То есть ответственность понесут лишь исполнители. Так какой эффект от этого законопроекта? Гомеопатический?
Разумеется, законопроект приняли. Можно дипломатично сказать, что вот хорошо бы его поправить ко второму чтению. Скорее всего и поправят. Но снова в гомеопатической дозе.
…Пациент в реанимации медленно умирал. Два человека в белых халатах пожимали плечами: ничего не поделаешь, болезнь неизлечима.
Ева Меркачева
