Моего деда, Соколова Василия Егоровича, в деревне все любили. Он был добрым человеком. Поэтому его предупредили о том, что завтра семью придут раскулачивать.
У деда было пять дочерей и три сына. Почти все они к тому времени женились или вышли замуж и жили отдельно. У многих уже были свои дети. Дед всю жизнь много работал. Летом вставал вместе с солнышком и ложился, когда оно уже заходило за горизонт. Детей тоже приучал к труду с малолетства. У всех в доме были свои обязанности: кто на кухне, кто на хозяйстве, кто в огороде, кто при живности. Были у него коровы, лошади. В страдное время он нанимал людей для помощи по хозяйству. Хозяином он был крепким. Выращивал чеснок, равному которому в округе не было. Знал он, когда сажать надо, земля прогрелась, когда собирать, чтобы луковицы не сгнили, а были крепкими всю зиму. Вот такого хозяина и решили раскулачить. Как потом объясняла мне мама, всех, у кого была хотя бы одна лошадь или корова раскулачивали.
Делать нечего. Собрал он свой скарб. Взял жену, да детишек и в ночь поехал в Москву, к своему старшему сыну, Никифору Васильевичу.
Отец мой, Никифор Васильевич, уехал из деревни за два года до описываемых событий. Устроился работать извозчиком на лошади. За это ему дали комнату 10 квадратных метров в старых конюшнях. После войны к конюшне сделали пристройку для вдовы погибшего солдата с тремя детьми. Находилась конюшня на улице Гаврикова, теперь там проходит третье транспортное кольцо. В эту комнату потом приезжали все его сестры и братья. Так как комнатка была небольшая, и расположиться там всем было трудно, то дед решил купить дом. Ему понравился один в Люберцах, на берегу пруда, на другой стороне которого стояла церковь. Этот дом раньше принадлежал кузнецу. Здание кузнецы было неподалеку, около пруда. Дом купили на двоих. У деда было две маленькие комнатки, и у его соседа тоже две. Печка стояла по середине дома. В этом доме, в Люберцах, семья Василия Егоровича прожила до войны. Теперь пруд осушили. В том месте, где была церковь, теперь стадион. Кузнецу разрушили, а дом деда еще стоит. Его после войны продали.
Так, потихоньку, всех любящих и знающих как ухаживать за землей, чтобы она давала щедрые урожаи, крестьян изгоняли из деревни.
Результат мы видим сейчас. Деревни вымирают. Своего сельского хозяйства в России практически нет. В деревне, в основном, остались те, кто сильно пьет, остальные разъехались по городам.
Об этом рассказала мне моя мама, Шатрова Валентина Никифоровна, внучка Василия Егоровича Соколова, одним из летних подмосковных вечеров, когда работы на огороде закончились, на улице стемнело, а я продолжала закреплять навыки по слепому набору текста.
