Ричард Грант никогда не пьет алкоголь из-за аллергии, чувствует себя на «Оскаре» как в музее восковых фигур и плачет, уезжая на съемки. Об этом звезда «Игры престолов» и «Аббатства Даунтон» рассказал «Известиям» после завершения работ над новым эпизодом «Звездных войн». В девятом эпизоде «Скайуокер. Восход», который появится на экранах в декабре, Грант сыграл одного из главных злодеев, генерала Первого ордена Прайда.
— Какое самое сильное ваше впечатление от работы над «Звездными войнами»?
— Фотосессия у Энни Лейбовиц (великий американский фотограф. — «Известия»). Говорят, если актера фотографирует Энни, — значит, карьера идет вверх, как ракета. Мне 62 года. Самое время.
— Одна из центральных тем «Звездных войн» — взаимоотношения главного героя Люка со своим отцом. У вас ведь тоже были непростые отношения с отцом?
— Мой отец был алкоголиком и в пьяном состоянии был жесток, необуздан, просто опасен. Так что я, как и Скайуокер, испытал от отца много плохого. Но было и хорошее. Папа был министром образования Свазиленда, сам получил блестящее образование в Британии. Он научил меня уважению к Свазиленду — стране, где я родился и вырос и где мы были всего лишь гости. Он заставил меня выучить местный язык свати. И я ходил в первую в стране школу, где белые и черные дети учились вместе. Среди моих одноклассников были дети политических диссидентов из Южной Африки, в том числе дочь Нельсона Манделы. Благодаря этому опыту я не вижу разницы между расами.
— Вы сами не употребляете алкоголь из-за аллергии. Это действительно физиологическая реакция или скорее моральное неприятие, вызванное воспоминаниями о поведении отца?
— Нет, это действительно аллергия. Всё тело покрывается сыпью и чешется, как от блошиных укусов. Но мне никто не верит. Люди так любят алкоголь, что не понимают, как можно без него обходиться. Берите пример с меня: я пил в жизни дважды. Первый раз — на школьном выпускном, тогда я и обнаружил эту странную реакцию на коже. И второй раз — на съемках фильма «Уитнэйл и я».
Мой персонаж Уитнэйл по сюжету постоянно пьян. Во время работы со мной над ролью режиссер Брюс Робинсон предложил мне немного выпивать перед каждой съемкой, чтобы выглядеть более естественным. Я сказал: «Извините, но я не пью». Вся группа решила, что я выделываюсь — никто из них еще не встречал человека с аллергией на алкоголь. Брюс дал мне бутылку водки и добавил: «Или ты ее выпьешь, или я беру другого актера». Я решил: будь что будет, но я не могу себе позволить вот так запросто потерять работу. И выпил. Тогда все увидели, что мне действительно очень плохо: я покрылся красной сыпью, вся кожа у меня словно горела. В общем, они поняли, что я не прикидываюсь, и роль мне, конечно, оставили.
— Тем не менее вы неоднократно играли забавных алкоголиков. Последний пример — в фильме «Сможете ли вы меня простить?», за который вы даже получили номинации на «Оскар» и «Золотой глобус».
— Да! И, что самое замечательное, с возрастом для исполнения роли алкоголика я даже перестал нуждаться в гриме — морщины добавили моему лицу «испитости».
— Вы имели возможность наблюдать за поведением выпившего человека всё свое детство. Помогает ли вам это в работе над такими образами?
— Все британцы-экспаты в нашей колонии в Свазиленде очень много пили от безделья и тоски. И это было отнюдь не смешно. Так что это не те герои, которые помогали бы мне работать над ролями. Единственное, что мне понадобилось из наблюдений детства, — та комичная сосредоточенность, с которой все алкоголики пытаются держаться на публике, чтобы доказать окружающим, что они трезвы как стеклышко. У них в глазах появляется такое особое напряжение — это я подсмотрел у отца и соседей.
— Уже став известным актером, вы вернулись из Англии назад в Свазиленд, чтобы снять о своем детстве фильм «Уау-уау». Почему вы решили взяться за этот проект?
— Я уехал из родительского дома в 18 лет. Но кошмары детства так долго преследовали меня, что я в конце концов вынужден был обратиться за помощью к психиатрам. Полтора года лечения мне не помогли. И тогда один хороший умный доктор посоветовал мне сделать фильм обо всем, что пришлось пережить. Так я и поступил. И это оказалось наилучшим лекарством. Я высказался — и меня отпустило.
— Как видно из фильма, ваша мать была балериной, и эта профессия в Свазиленде не пользовалась спросом. Она стала пить, гулять, а потом бросила вас и брата — оставила с отцом. После чего он стал еще больше пить и вскоре умер от рака легких. Мать сейчас живет одна в Йоханнесбурге. Видела ли она этот фильм?
— Нет, не видела. Но я был у нее, и мы объяснились. Мне было десять лет, когда я увидел мать занимающейся любовью с лучшим другом отца на переднем сиденье нашего Mersedes. Я притворился спящим, но в тот момент мое детство закончилось. Я признался ей, что не спал тогда в машине, всё видел и слышал. И что потом был вынужден держать случившееся в секрете, чтобы не узнал отец. Эта тайна многие годы отравляла меня — словно яд по капле проникал всё глубже и глубже в мое сознание. И тогда мать просто упала передо мной на колени и сказала: «Пожалуйста, прости меня». Я смог ее простить, мы помирились, и теперь мы разговариваем с ней по скайпу каждые выходные.
— Это был единственный фильм, который вы целиком и полностью делали как продюсер и как режиссер. Почему вы больше не возвращались к продюсерству?
— Мне хватило (улыбается). Продюсирование — это только стресс и никакого удовольствия. Знаете, чтобы получить разрешение на съемки в Свазиленде, мне пришлось просить аудиенции у короля. Уверяю вас, это был не самый приятный опыт.
— Это тот самый диктатор Мсвати, который в прошлом году решил переименовать страну в Королевство Эсватини в честь самого себя?
— Да, именно он. Человек разграбил государственную казну ради обеспечения роскошной жизни для себя и своих 15 жен. В стране вообще не существует медицинского обслуживания. Несчастные люди мрут как мухи. Со мной, впрочем, он был исключительно любезен, когда я сказал, что сборы от фильма пойдут в его казну на обеспечение лечения людей. Правда, он искренне не понял, зачем его населению нужны больницы и врачи. Одни умирают — родятся другие. Давайте жить и веселиться!
— В этом фильме есть сцена, где ваш отец (его роль исполнил Габриэль Бирн) стреляет в вас из револьвера после того, как вы выхватили у него бутылку и вылили виски прямо в раковину. Но он промахивается — пуля пролетает в миллиметрах от вашей головы. Это правда так и было?
— Да. Всё в этом фильме абсолютная правда. Я сейчас разговариваю с вами только благодаря тому, что он промахнулся.
— Он как-то раскаялся после этого инцидента? Попросил прощения?
— Нет. Он ничего не помнил наутро.
— Вам никогда не хотелось сбежать из такого недоброжелательного родительского дома?
— А куда сбежишь в Африке? В пустыню ко львам и гиенам? Нет, я дождался совершеннолетия, окончил школу. И только тогда уехал в Кейптаун — поступил в университет на театральный факультет. Когда мне исполнилось 25 лет, я приехал в Лондон. Моей мечтой был театр, Шекспир. И я действительно сразу попал в театр — только не на сцену, а в буфет официантом.
— Но вы же дебютировали в кино в 27 лет — и сразу добились успеха.
— Это был локальный успех, только в Британии («Уитнэйл и я» занимает 29-ю строчку в списке 100 лучших британских фильмов за 100 лет по версии Британского института кино. — «Известия»). В континентальной Европе и в Америке картину не видели. Так что настоящего международного признания мне пришлось ждать еще 35 лет.
— Но это же были плодотворные 35 лет? Вы снялись в 100 фильмах, вели телевизионные шоу, опубликовали две книги, счастливо женились и вырастили замечательную дочь.
— Это правда — с семьей мне действительно повезло. Я до сих пор не верю своему счастью и каждый раз, улетая из дома на съемки, вижу слезы в глазах провожающей меня жены и сам плачу.
— Вы играли в культовых проектах — «Игре престолов», «Аббатстве Даунтон», «Докторе Кто», снимались у Мартина Скорсезе, но при этом подчеркиваете, что среди актеров категории А вы оказались лишь временно. На церемонии вручения «Оскара» вы фотографировались с Брэдли Купером и Леди Гагой как простой фанат. Откуда такая скромность?
— Видите ли, я играю характерных персонажей, такая уж у меня внешность. То есть это всегда роли второго плана. Я нужен, чтобы поддерживать звезд. Когда я оказался на «Оскаре», в окружении мировых знаменитостей, то почувствовал себя словно посетитель в музее восковых фигур. В Британии я, например, не смог бы и близко подойти к Хелен Миррен или Джуди Денч. Они — элита общества, а я — просто актер.
К тому же с самого начала было понятно, что «Оскара» в моей номинации получит Махершала Али (за фильм «Зеленая книга». — «Известия»). Именно он был всеобщим фаворитом. Я просто присутствовал на церемонии в обычной для себя «поддерживающей» роли. Но при этом честно наслаждался каждой минутой этого великолепного спектакля.
— Ваш герой в «Игре престолов» Изембаро сказал очень умную вещь: маленьких ролей в театре не бывает.
— К сожалению, в театре бывают маленькие роли. И бывают актеры, которые всю жизнь их играют. Поверьте. Я знаю театр. Как сказал тот же Изембаро: «Не рассказывайте о театре человеку, который провел на сцене всю жизнь».
— Это правда, что вы с детства поклонник Барбары Стрейзанд?
— Абсолютная! Как я в нее влюбился мальчиком — так до сих пор у меня коленки трясутся при одной только мысли о ней. По-моему, мне было лет 12, когда я увидел ее в «Смешной девчонке». И сразу потерял покой и сон. Тогда же я прочитал в какой-то газете интервью с ней — она жаловалась на усталость. Я сел и написал ей письмо, где пригласил ее приехать отдохнуть к нам в Свазиленд. Пообещал, что она сможет плавать в нашем бассейне и наслаждаться захватывающими видами.
— И ответа, конечно, не получили?
— Получил! Только через 50 лет. Я повторил это письмо в Twitter и поставил свою фотографию, где я стою перед воротами ее дома в Малибу — это было как раз в преддверии «Оскара». Она ответила мне — тоже через Twitter.
— Но войти в дом не пригласила?
— Хорошо, что не вызвала полицию и не велела арестовать как надоедливого поклонника (смеется). Но через несколько дней мы встретились на «Оскаре», и я поцеловал ей руку. В июне я побывал на ее концерте в Лондоне — она меня лично пригласила. И я наконец вдоволь с ней наговорился. Спрашивал про ее детство, про семью — вот как вы меня сейчас спрашиваете.
— Вы снимались у Андрея Кончаловского в фильме «Щелкунчик и Крысиный король» в 2010 году. Какие впечатления от знакомства с русским режиссером?
— Самые хорошие. У него очень профессиональная команда. Да и фильм, по-моему, получился прекрасный. Не знаю, чем уж он не понравился американским критикам. Не могу судить. Я актер, моя задача произносить текст и не совать нос не в свое дело.
— Вы не только актер, но и отличный писатель. Ваш первый роман — комическая история о богатой паре, которая решила отречься от роскошной жизни и заняться благотворительностью, — стал бестселлером в Англии. Будете писать еще?
— Ни в коем случае. Я понял, что по натуре я очень общительный, веселый человек, и больше никогда не смогу заставить себя по полгода сидеть дома взаперти и писать. Мне нужны люди вокруг, суета, праздник, смех. Но так, чтобы при этом не нести никакой ответственности, как это приходится делать, когда сам снимаешь или продюсируешь. Короче, столько чистой радости может дать только профессия актера.
Елена Пальмер
