— Расскажи, с чего всё началось.
— Наркотики я начал принимать, когда мне было тринадцать. Сейчас мне двадцать один, и за эти восемь лет я перепробовал практически все — постоянно хотелось чего-то нового, по-сильнее. Вот и дошло до иглы. Здесь в Ульяновске у нас была большая компания — человек 50. Мы тогда все на игле сидели. Снимали квартиру и жили там по несколько дней, кололись. Все использовали разные препараты: я, например, четыре года сидел на «винте». А страшнее «винта» ничего нет. Он в 20 раз сильнее кокаина. После 15 суток его употребления от человека практически ничего не остается: вместо тела — скелет, вместо лица — череп с натянутой на него кожей. Становишься живым зомби, да еще вдобавок постоянные галлюцинации и навязчивые идеи появляются.
Но никто из нас бросать не собирался. Деньги на наркотики многие воровали. Я некоторое время работал в Москве. Зарабатывал очень много, но сразу все просаживал на кайф. В общем, просто жил и получал удовольствие от жизни.
— А ты знал тогда о ВИЧ-инфекции?
— Раньше считал, что в Ульяновске нет ВИЧ-инфицированных. В крайнем случае 2-3 человека. Но теперь, когда сам с этим столкнулся, вижу, что все обстоит гораздо сложнее.
Это случилось примерно год назад. Возможно, что и раньше — точно определить срок заражения невозможно. Как заразился — этого тоже никто сказать не может. Может быть, и не из-за наркотиков. Может, и половым путем, когда в Москву работать ездил. Но только пока я был очередной раз в столице, у многих моих друзей в Ульяновске обнаружили ВИЧ-инфекцию. В случайность я не верю. Шприцы-то у нас были, как у всех, общие.
— Как случилось, что ты попал в СПИД-Центр?
Обнаружили у меня ВИЧ-инфекцию в прошлом году. Я устраивался на работу и надо было для справки сдать анализы. Анализы сдал, а чуть позже приходит мне повестка из Центра по борьбе со СПИДом. Это меня просто ошарашило: не может быть, чтобы я заразился! Как известно, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Так и каждый из нас: мол, со мной этого никогда не случится, поэтому буду делать все, что хочу. А когда это случается, то думать уже поздно. Сдал я кровь на анализ. Через некоторое время вызывает меня врач и торжественно так объявляет: «У вас положительный результат на ВИЧ-инфекцию» Сказала, как штамп на похоронной поставила. А в кабинете в это время по радио музыка какая-то радостная играла. Такое чувство, как будто посмертно награду какую-то вручили. И бумажку дали: «На, читай, подписывай» — о том, что, мол, знаю, что ВИЧ-инфицирован и несу полную уголовную ответственность за все вытекающие отсюда последствия. Прочитал, подписал. Спасибо, говорю. И пошел.
Этим все мое общение со СПИД-Центром и закончилось. Присвоили мне там порядковый регистрационный номер и больше обо мне не вспоминали
— Как ты смог жить с этим дальше?
— В работе мне сразу же отказали. А я тогда вышел из центра просто никакой, взял героина и вмазался. Не то, чтобы мне все равно было или не осознал я еще. Просто решил вообще обо всем происшедшем забыть. Потому что если дать себе послабление и начать задумываться о своей дальнейшей судьбе, о том страшном, что тебя ожидает, то так и в петлю влезть можно. Многие особенно интеллигенты, узнав о том, что они ВИЧ-инфицированы, не выдерживают психической нагрузки и накладывают на себя руки либо умышленно передозируются. Я же никакой психической нагрузки не ощущаю и поэтому никогда о самоубийстве не думал. Только вот как «винтом» вмажусь, так через полчаса начинается депрессия, мысли нехорошие в голову лезут. Поэтому я решил не доводить до греха и с «винтом» завязать. Бросил сразу, в один день, потому что если бы сразу не получилось, то и надеяться было бы не на что. От желания начать снова отвлекал себя, как мог. Устроился на работу и пахал так, что приходил домой и падал от усталости. Времени, да и желания больше ни на что не хватало. А в пятницу, бывало, сходишь в баньку, попаришься — тоже отвлекает. Жить стало как-то лучше.
— Говорят, что ты стал совсем другим после посещения Центра...
— Да, я очень сильно изменился, потому что завязал с наркотиками. Связано ли это с тем, что мне сказали в СПИД-Центре? Наверное. Теперь я живу совсем по-другому. Сейчас я работаю на заводе, но скоро уволюсь — по прежнему не хочется постоянства. Хочется свободы: куда пожелаешь, туда и поедешь. Я так и делаю. Колоться вообще перестал. Со своими прежними друзьями не общаюсь. Живу как нормальный человек. О том, что я ВИЧ-инфицирован, знают очень немногие из друзей. Родителям я тоже сказал, только помнят ли они об этом, не знаю. Такие родители... А остальным знать и не надо.
Сейчас я могу сказать, что счастлив. Почему? Наверное, потому что для меня уже не существует таких проблем, какие есть у вас, здоровых. Главная ваша проблема — это излишняя серьезность, и она вас губит. Я же, наоборот, не строю никаких планов, просто проживаю свою жизнь и от этого даже выигрывают
— Таких, как ты, очень много. Вы как-то общаетесь?
— С моим другом, который тоже заражен и бросил колоться, мы решили создать «клуб» таких же, как мы. Узнаем, что у кого-то есть знакомый ВИЧ-инфицированный, и как-то втягиваем его в нашу компанию.
Постепенно в нашем «клубе» собралось очень много человек — сейчас это практически все ульяновские ВИЧ-инфицированные, бывшие наркоманы, которые опомнились и остановились. По большей части к нам приходит молодежь. Все они навсегда завязали с наркотой. Да она им больше и не нужна — у нас есть все, и мы ни в чем себе не отказываем.
Наш «клуб» собирается на какой-нибудь квартире, мы просто отдыхаем со своими девушками, выпиваем. Бывает, что случайно попадают в компанию и здоровые люди. Мы их не выгоняем, но ни один из них еще не заразился. Пока :
Стараемся и как-то духовно развиваться. Я иногда пишу стихи. Вместе мы занимаемся музыкой — собираемся и играем на гитарах. Все равно, что играть, главное, чтобы интрересно было. Потому что все таки лучше прожить остаток своей жизни интересно, хорошо и красиво.
— Ты не пробовал найти хоть какой-то выход?
— ВИЧ-инфекции не лечат, я уверен в этом. Недавно в Ульяновск приезжал какой-то корейский врач, говорят, даже вылечил четверых. Мне как-то не вериться: Покажите мне того, кто лечит, просто интересно будет с ним пообщаться. Потому что всё дело в том, что у меня нет желания лечиться. Я сейчас и так нормально живу. Да и никто из нашей компании, по крайней мере на словах, лечиться не собирается. Просто стараемся не думать о своей болезни. У нас даже не принято общаться на данную тему. А смерти я не боюсь, но и искать ее специально тоже не буду... Наверное, иногда я становлюсь оптимистом.
Безграничная тоска зазвучала в последних словах моего собеседника. Он как-то вдруг ушел в себя, на вопросы отвечал неохотно. Что увидел он там, впереди, известно только ему одному...
P.S. ОНИ всегда жили и будут жить среди нас. ИМ может стать ваш друг, сосед или любимая девушка. Но ОНИ скрывают свою болезнь, боясь стать изгоями. Ведь ВИЧ-инфицированные по-прежнему считаются у нас этакими прокажёнными, опасными для общества. Но опасность кроется далеко не в них, а в безалаберном отношении молодежи к своему здоровью, наркомании и беспорядочной половой жизни. Так что директор, который исключает из школы заражённого ребёнка, начальник, увольняющий работника за то, что у него СПИД, — это неправильно. Помните, что ВИЧ-инфицированный в любом случае остается человеком, хотя и одиноким в своем горе...
По материалам сайта www.medinfo.ru
