«В комнате на стене висит портрет. Вася сказал отцу:
– Папа, расскажи мне про него.
– А ты знаешь, кто это?
– Знаю. Это Ленин.
– Да. Это Владимир Ильич Ленин. Наш любимый, родной, наш вождь. Ну слушай. Был я молод. Плохо жилось тогда нам, рабочим. Работа была тяжёлая. Работали мы с утра до поздней ночи, а жили впроголодь…»
Так писала в своё время Надежда Крупская. Это был не просто очерк, а символ веры, адаптированный для первого знакомства. В этом жанре потом работали Антонина Голубева – «Мальчик из Уржума», Мария Прилежаева – «Жизнь Ленина», другие советские авторы. Ну а теперь политическую пропаганду в школьной среде ведёт Мариэтта Чудакова – с восторгом ретуширует портрет Егора Гайдара.
Женщины влюбчивы. И оказывается, сверхпламенная патетика возможна и в наш насмешливый век. К нам обращается неистовый автор, буквально одержимый своим героем. Чудакова горит желанием наставлять, воспитывать. Не просто так книга отрывками печаталась в журнале «Семья и школа».…
Автор горит и не помнит: именно при Гайдаре школу освободили от воспитательной функции, и просветители оказались в безвыходном положении.
В атмосфере ельцинско-гайдаровских реформ из каждого киоска звучал Шуфутинский, из каждого окна вещал свои мудрости Лёня Голубков. Они – примадонны того времени, они заглушали всех. «У моей подружки розовые ушки» – вот и вся культурная политика новой России. Потомственный интеллигент Гайдар положил начало эпохи контрпросвещения, а теперь Мариэтта Чудакова сражается за честь этих реформ…
Так давайте вспомним, что это были за реформы. Рынок вместо развития, вместо цивилизации. Ни к чему новой России своя наука, свои инженеры, рабочие. Ведь так легко жить чужим умом! Нужно только трудоустроить нашу замечательную потомственную либеральную элиту. Лучше бы где-нибудь за рубежом.
Волшебник Гайдар спас страну от голода! – уверяет автор. Но никто не может оспорить, что в 1992-м мы столкнулись с обвальным спадом производства – в том числе в сельском хозяйстве. Как же при этом «накормили страну»? Во-первых, снизился уровень потребления. Во-вторых, это была (как и в последние два года правления Горбачёва) жизнь взаймы, под ростовщические проценты. В-третьих – транжирились стратегические запасы. Других оснований для гордости 1992 год нам не даёт. Сгорели честные банковские вклады, зато преступные валютные накопления подпольных дельцов сохранились и легализовались. Либерализация внешнеэкономических связей сыграла на руку крупным зарубежным монополиям, с которыми «новые» русские не могли вести дела на равных. Всего этого в «Егоре» нет.
История Отечества требует аналитической широты. А в «Егоре» Чудакова пренебрежительно отвергает всех критиков Гайдара. Не нужны.
Почему Ельцин тогда выбрал Гайдара? Чудакова объясняет неожиданный для всех выбор так: «Ельцин устал от тех, про кого в России говорят – «мужик»: «отличный мужик», «настоящий мужик». Устал от их мата, густо покрывающего поле любой беседы… И вот перед ним был тот, к кому слово «мужик» совсем не прилипало»… Вот, оказывается, кто кругом виноват и за всё ответит – мужик, чумазый и косноязычный! Не такой, как МЫ.
В своём сословном высокомерии, в физиологическом отвращении к «другим» наша интеллигенция зашла так далеко, что впору писать новые «Записки охотника». Интеллигенция создаёт себе кумира «по образу и духу своему». И влюбляется в собственное произведение. Вот он, социально близкий, настоящий Периклес. А главное – речь, как у пытливого доцента, с московским говорком. Как тут не умилиться? Любовь к Гайдару нашей интеллигенции – всего лишь подвид самовлюблённости.
Но у Ельцина, конечно, были другие резоны. Он мечтал явить избирателям «экономическое чудо» – в противовес горбачёвской болтовне. А Гайдар посулил колоссальную помощь от МВФ. Этот блеф и был основным козырем Гайдара в публичных выступлениях. Реформаторы не сомневались: снизив расходы на нерентабельные отрасли, сократив почти до нуля оборонный заказ, отменив донорскую функцию России для республик СССР и обнулив помощь международному коммунистическому движению, мы быстро повысим уровень жизни.
Чудакова в своей книге «для смышлёных» рукоплещет и восторгается: «В советское время главнейшим критерием при выдвижении человека на должность министра был достаточно большой «опыт руководящей работы». Всё остальное – второстепенно. Гайдар круто поменял критерии… Некоторые его министры не имели ни малейшего «бюрократического» опыта – никогда и ничем не «руководили». А откуда было взяться такому опыту? Во-первых, в недавнем «брежневском» прошлом невозможно было представить себе на посту любого руководителя – да хоть бы баней или прачечной – человека тридцати лет. А все гайдаровские министры в те годы как раз и были «моложе». А во-вторых, «приличные люди», то есть те, кто хотел сохранить уважение к самим себе, начиная примерно с конца 60-х, уже не могли себя представить в среде советского «начальства». И соответственно не нажили опыта руководства чем бы то ни было». Это правда: в советском правительстве работали опытные профессионалы, а вот с гайдаровских времён рулевыми у нас стали баталёры – так на военном судне когда-то назывался унтер-офицерский чин, заведующий обмундированием, продовольствием и выдачей вина. Баталёры пришли практически во все отрасли.
Увы, многие наши мыслители судят об эпохе застоя по качеству вставных челюстей у правителей. Но спросите у специалистов, что такое министр Непорожний для энергетики, Афанасьев – для космического «средмаша», Козловский – для геологии, Костандов – для химической промышленности… Долго можно продолжать этот список личностей, в тени которых Гайдара и разглядеть мудрено. Впрочем, они, пожалуй, «мужики» и потому заслуживают, согласно классификации Чудаковой, лишь пренебрежения. Правда, один такой мужик, знавший толк в нефтянке, миллион Гайдаров прокормил на десятилетия вперёд.
Гайдар же усердно стимулировал деградацию специалистов. Научно-исследовательские институты, худо-бедно создававшие технологии, закрывались за ненадобностью или переходили на подножный корм. Зато каждый болтун «про рынок» или «про электорат» получил по институту. И таких архитектурных излишеств – бессчётно. Гайдаровский рынок оказался куда более расточительным хозяйством, чем командно-административная система. Мы сегодня способны что-либо построить только при колоссальных затратах.
До Гайдара у нас была безалаберность в пользу равенства, и даже мошенники не могли себе позволить нескромных запросов. После Гайдара – безалаберность в кубе, но в пользу элиты, которая защищена от нечистой публики полчищами ЧОПов.
Скажут: при чём здесь Гайдар, лично он никогда не жил, как раджа. Но если мы признаём его генеральным конструктором современной России, тут и ответственность генеральная. Кстати, уже в 2007-м Егор Тимурович вполне благосклонно оценивал политику правительства и гордился собственным влиянием на экономическую стратегию Путина–Фрадкова.
Книга Чудаковой – пламенная песнь о Гайдаре. А ведь он и сам был непревзойдённым чемпионом по самовоспеванию! Десяток книг посвятил Егор Гайдар одной благородной цели, которую можно определить репризой из бородатого анекдота: «Вали всё на предшественников!». Целые институты и фонды работали на репутацию Гайдара, подбирали факты, находили выгодные для Егора Тимуровича ракурсы. А теперь на эти агитационные афишки опираются как на объективный материал.
Только один-единственный эксперт утверждал, что уровень жизни в 1992–1993-м не снижался, – это Андрей Илларионов, который нынче с таким же азартом критикует Гайдара – вплоть до намёков на шпионскую подоплёку многих решений правительства в те годы.
У Чудаковой Гайдар – деловитый, вдохновенный, энергичный, как инженер Сайрус Смит из фантастики Жюля Верна. Что же его вдохновляло? Гайдар был счастлив, когда увидел из окна автомобиля такую картину: «Зажав в руках несколько пачек сигарет или пару банок консервов, шерстяные носки или варежки, бутылку водки или детскую кофточку, прикрепив булавочкой к своей одежде вырезанный из газеты «Указ о свободе торговли», люди предлагали всяческий мелкий товар… Если у меня и были сомнения – выжил ли после семидесяти лет коммунизма дух предпринимательства в российском народе, – то с этого дня они исчезли».
Человек, который радуется, что на улицах с рук торгуют сомнительной водкой, может оказаться приятным партнёром по преферансу, но государственным деятелем – никогда.
Это было осознанное одурманивание. Водка? Дёшево, круглосуточно и в шаговой доступности от любого жилья. Наркотики? Снова – дёшево, как никогда. От этой политики – миллионы преждевременных смертей, тысячи убийств…
«Егора», судя по всему, хотят «внедрять» в школах. Но пусть тогда в учебниках истории крупным красным шрифтом будет написано, сколько человек погибло от гайдаровской водки. А рядом – весёлая цитата из книги маэстро про «дух предпринимательства». Сам Егор Тимурович ох как не любил статистику! «Совершенно удивительно, в книжке нет цифр, нет анализа экономических материалов. Работа, которая претендует на обоснование экономических реформ, начисто лишена экономического фундамента», – изумлялся критик, листая программную книгу Гайдара. Гайдаровцам не нужны аргументы. Это если не секта, то рыцарский орден святого Егория.
В народе – ох, эти неблагодарные мужики! – годину Гайдара окрестили коротко – «Бардак!». Хаос стал тогда обыденной средой обитания – и это одно из бесспорных исторических свершений Гайдара. В бардаке лихо удаются авантюрные комбинации. Кормилицей для многих удачливых авантюристов стала чеченская война – крайнее проявление гайдаровской криминальной реальности. Гайдаровцы войну не одобрили. Они призывали к мирным соглашениям на самых невыгодных для России условиях. Предлагали швырнуть знамя в грязь. Суетились. И, конечно, не считали себя виноватыми в чеченской катастрофе. Но Дудаев мог сколотить армию только в условиях гайдаровского административного хаоса! Врага вооружили, приучили к безнаказанности, пополнили ему казну. Внутри России появилась армия, неподконтрольная Москве.
Солдаты и офицеры шли в бой, а столичная интеллигенция гоготала им вслед. Бизнесмены и политики – обогащались. А Егор Тимурович Гайдар в белоснежных манжетах проклинал войну. Герой!
Чудакова сожалеет, что у 90-х в современной России дурная репутация, что «родители и бабушки» прививают детям ностальгию по СССР. Но ведь нынешним бабушкам в начале реформ было под тридцать – это поколение, на которое Гайдар сделал ставку. Нашим «приличным людям» удобно думать, что ностальгию по совку культивирует нынешняя «чекистская» власть. Вот уж иллюзия, так иллюзия. Половина блокбастеров и телесериалов путинского десятилетия – это яростная антисоветчина. За уважение к советской власти не дают премий и орденов, все просоветские проекты рождались вопреки официальному тренду. Нынешние власти если и поругивают 90-е, то в щадящем режиме.
«Не верьте, что деньги – это главное… Те, кому дано делать что-то важное для всей своей огромной страны России, – это самые счастливые на свете люди», – пишет Чудакова, и эти слова вполне вписались бы в любую советскую хрестоматию. А вот в книгу о Гайдаре не вписываются. Егор Тимурович поддерживал рынок и частное предпринимательство, а на рынке у всех одно стремление: «Чтоб побольше взять и поменьше дать». Любой ценой выжать личную прибыль – из покупателя или наёмного работника. Связывать эту деятельность с пафосом бескорыстного служения – слишком уж запутанное фарисейство. Зато вполне уместен в «Егоре» сюжет о валютчике 60-х Рокотове, которого Чудакова представила мучеником, страдальцем за идею и предтечей новой веры. Рокотов и Файбишенко действительно пострадали за идею – за идею личного обогащения. А вы говорите, «деньги не главное».
Перед нами – попытка увлечь школьников легендой о великом человеке. Сам по себе просветительский порыв заслуживает уважения. Но история проводит жестокий отбор в герои. Вспомним великих администраторов России – самых-самых «эффективных менеджеров». Потёмкин – это Новороссия, которая станет и кормилицей, и кузницей империи, это лучшая армия Европы. Киселёв – это эволюционное решение крестьянского вопроса. Вознесенский – тыл Великой Отечественной, победа в индустриальном противостоянии. Косыгин – это ленинградская Дорога жизни, это освоенная Сибирь…
Как и в случае с Гайдаром, фамилией мы всякий раз определяем деятельность команды управленцев и сумму сложившихся обстоятельств. Что же Гайдар? Его старания помогли народному просвещению, массовой школе? Никак нет. Может быть, есть успехи в освоении Сибири и Дальнего Востока? Укрепилась армия, а вместе с ней – наукоёмкое производство? Выросли темпы и качество жилищного строительства? Нет, нет, нет. А ведь это главные стратегические показатели.
Автор «Егора» скажет: Гайдар сломал страшную советскую систему. О да, ломать – не строить. При Гайдаре не расстреляли бы Рокотова! – убеждают нас. Но в 1992–1995 годах шустрых молодых людей каждый день взрывали в автомобилях и расстреливали из автоматов. Гайдар несёт такую же ответственность за те убийства, как Хрущёв – за расстрел Рокотова и Файбишенко. Ожидаемая продолжительность жизни за полтора–два года работы Гайдара в правительстве сократилась на три-четыре года. Только в 2008 году мы приблизились к догайдаровским показателям. Сверхсмертность 1990-х сравнима с военными временами. Россия скукоживается.
Уничтожены целые отрасли, надолго пресеклись перспективы развития науки и техники. И что же, после этого – «Салют Мальчишу!»?
Началась приватизация. Разбитные ребята становились миллионерами, крупными собственниками, а облапошенные вкладчики Сбербанка от правительства ни одной парикмахерской не получили, ни одной точильной мастерской!.. Этим маневром Гайдар надолго отбил у русского человека охоту работать созидательно. Отныне – только ловкачество или апатия.
Команда Гайдара чувствовала себя рыцарским орденом в завоёванной стране, из которой выжимались соки «на вывоз». Реальность проступает сквозь ретушь – и у страстного, пристрастного, талантливого живописца не получился привлекательный портрет государственного человека.
Мстительность ещё никого не сделала счастливым. Не нужно проклинать прошлое, даже такое бесславное, как гайдаровская шоковая терапия. Гайдар был незаурядным исследователем и публицистом, добрая память о нём живёт в мемуарах друзей. Но высокие пьедесталы, но пантеон всенародных героев, но канон воспитательной доктрины… Пристрастные книги соратников, гранты, фонды не помогут туда попасть. Нас ведь и русская литература, и советская традиция приучали почтительно относиться к понятию «демократ», а после Гайдара это слово в России стало ругательством.
Арсений ЗАМОСТЬЯНОВ
