Ко Дню учителя поздравления в Ивановский интернациональный детский дом имени Стасовой приходят со всех уголков планеты. Интердом распахнул свои двери в 1933 году. Здесь жили и учились дети борцов-антифашистов, чьи родители вели подпольную работу, оказались в тюрьме или погибли.
За почти 85-летнюю историю через Интердом прошли около 5 тысяч воспитанников из 85 стран. Информация о многих из них в детдомовских формулярах была засекречена, детям меняли имена. Здесь нашли приют сыновья Мао — Аньин и Аньцин, сын Георгия Димитрова — Митко, сын Тито — Жарко… Они общались между собой на русском и называли друг друга братьями. Сейчас в Интердоме, который имеет международный статус, воспитываются дети-сироты из разных уголков России, ближнего и дальнего зарубежья. Побывав в знаменитом «Доме на Талке», спецкор «МК» узнала, как сложилась судьба его воспитанников.
«Мы не сдаемся, мы идем!»
Интернациональный детский дом был построен на окраине Иванова в 1933 году. Здание было выполнено в новаторском тогда стиле конструктивизма, в виде скрещенных серпа и молота. Рядом шумел сосновый бор, протекала тихая речка Талка. Около главного здания на постаменте стоял гипсовый пионер с горном, а вход в вестибюль «охраняли» два чучела медведей.
Город Иваново для строительства Интердома был выбран не случайно. Он считался промышленным гигантом — русским Манчестером, «городом красных ткачей», «кузницей пролетарских кадров», родиной первого Совета. Общество старых большевиков и предложило создать большой детдом для детей зарубежных революционеров. Одновременно с этой же инициативой на заседании Центрального комитета Международной организации помощи борцам революции (МОПР) выступила и Елена Дмитриевна Стасова. Ее именем впоследствии и был назван Интердом. Каждый воспитанник знал ее биографию. Дворянка, прекрасно образованная, она окончила гимназию с золотой медалью, знала 9 языков. Познакомившись с Надеждой Крупской, стала революционеркой, впоследствии была награждена 4 орденами Ленина.
Первые воспитанники приехали в Интердом в августе 1933-го. Из вагонов поезда с нехитрым скарбом выгрузились 140 ребят 26 национальностей. Встречать их собрались тысячи ивановцев.
— Младшему было 3,5 года, старшему — 16. Это были дети немецких, болгарских, французских, австрийских, итальянских антифашистов, — рассказывает София Ивановна Кузнецова, которая отдала Интердому 49 лет: сначала работала здесь пионервожатой, потом стала заместителем директора по воспитательной работе, а теперь заведует школьным музеем. — Впервые в истории собрались дети разных национальностей, объединенные одной бедой.
Девизом воспитанников стали строки из немецкой песни: «Мы не сдаемся, мы идем!». В Интердоме работал орган самоуправления — детсовет, а также ученический комитет, который следил за успеваемостью. К неуспевающим прикреплялся «общественный буксир» — один из ребят-отличников.
В распоряжении интердомовцев была шикарная библиотека, на полках стояли книги на разных языках.
— Над Интердомом шефствовала вся страна. Из Москвы и Ленинграда воспитанникам присылали одежду, с Поволжья — инструменты для мастерских, из Средней Азии — фрукты, — рассказывает София Ивановна. — Текстильные фабрики Ивановской области выделяли со складов ткани, на Большой ивановской мануфактуре для интердомовцев шили постельные принадлежности.
В музее сохранились простыни красного цвета с оттиском ИДД, октябрятские звездочки, обтянутые тканью, матерчатые конверты с вензелем «Л», которые вышивала Элизабет Дитте. Став поваром, она завела немецкий порядок. В матерчатый конверт воспитанники складывали свои ложку и вилку. У каждого были свои приборы.
— Тетя Лиза, легендарная Элизабет, много лет — до самой пенсии — проработала поваром в Интердоме, вышла замуж за лучшего водителя, стала Кузьмичевой. Воспитанники разных поколений потом всю жизнь вспоминали ее булочки «с присыпочкой», — рассказывает София Ивановна.
Старожилы вспоминали, что Интердом был окружен высоким глухим забором, а ворота плотно закрыты. Учебное заведение считалось закрытым, ведь среди воспитанников были дети известных революционеров, руководителей зарубежных компартий.
«Ты ел хлеб, пил молоко, а теперь попробуй шаньбэйскую чумизу»
В Интердоме сохранилась одна из шелковых подушек, принадлежавших сыновьям «великого кормчего» Мао Цзэдуна.
Братьев переправили в Ивановский интердом в 1937 году. Аньин получил имя Сережа, а Аньцин стал Колей.
— Дети успели хлебнуть немало горя, — рассказывает София Ивановна. — Жену Мао Цзэдуна Ян Кайхуэй вместе с детьми бросили в тюрьму. После казни матери 8-летний Аньин, которого в Интердоме звали Сережей, вместе с младшими братьями-погодками бежал в Шанхай. Дети обитали в трущобах, долго бродяжничали. Один из младших мальчишек, Аньлунь, умер от дизентерии, а Аньина и Аньцина подпольная организация в пароходных трюмах окольными путями переправила в Советский Союз.
По воспоминаниям учителей, мальчики были очень разные. Сережа — очень способный, хватал все на лету, был лидером, его избирали секретарем комсомольской организации. А Коля заметно отставал в учебе от брата. Его мучили головные боли, было расстройство слуха. В детстве он попал в руки гоминдановцев, которые его сильно избили.
— Закадычным другом Сережи был сын антифашистов Фриц Штраубе, — рассказывает София Ивановна. — Он учил Сережу немецкому языку, а он Фрица — китайскому. Вместе они изучали философию, перечитывали Гете, Шиллера, причем после отбоя, спрятавшись за шкаф в китайском классе.
Когда началась война, стремясь попасть на фронт, Сережа написал несколько писем Сталину. И в мае 1942-го был направлен на курсы сержантского состава в Шуе. Потом поступил в Военно-политическую академию имени Ленина в Москве, был назначен замполитом танковой роты и отправился на фронт. Никто из сослуживцев, кроме комдива и начальника особого отдела дивизии, не знал подробностей его жизни. Многие считали его бурятом. Капитана, который был на самом деле Мао Аньин, звали Сергеем Маевым.
Незадолго до окончания войны его отозвали с фронта. Сережа был принят Сталиным, который подарил ему именной пистолет.
— А его друг Фриц Штраубе был на фронте переводчиком, присутствовал при опознании тела Гитлера. Прожил долгую жизнь, стал известным ученым-историком, преподавал в Берлине, умер 4 года назад, — рассказывает София Ивановна.
Сереже судьба отвела только 28 лет. Вернувшись в Китай, он не нашел общего языка со своим знаменитым отцом. Мао Цзэдун приказал сменить ему форму советского офицера на старый ватник, сапоги — на матерчатые тапки. Чтобы сын узнал, чем живет простой китайский народ, отец отправил его батрачить к одному из сельских жителей.
Но и после «трудового университета», с мозолями на руках, Сережа продолжал спорить с отцом на политические темы. В 1950 году погиб на Корейской войне, куда отправился в составе корпуса китайских добровольцев.
Всего через Ивановский интердом прошли 115 китайских детей.
Их судьба сложилась по-разному. Многие достигли высоких постов, как, например, Ли Пэн, который возглавил кабинет министров Китая. Еще один воспитанник, Хуан Цзянь, которого в Интердоме звали Юрой, окончил Ивановский физкультурный техникум, а потом стал главным тренером сборной Китая по легкой атлетике.
В 1950 году, после провозглашения Китайской Народной Республики, вдруг поступило распоряжение отправить всех воспитанников-китайцев на родину.
— 29 августа китайских детей подстригли, одинаково одели, выдали по фибровому чемодану и отправили в Китай, — рассказывает София Ивановна.
Коля — Мао Аньцин — работал переводчиком русского языка в ЦК Компартии Китая, умер несколько лет назад в возрасте 83 лет.
«Учил Зою Космодемьянскую немецкому языку»
Волна репрессий, которая прокатилась по стране в конце 1930-х, отразилась и на воспитанниках Интердома. Под маховик попали не только иностранные революционеры и антифашисты, но и их дети.
— Это страшная страница истории. У нас есть семь интердомовцев, которые были отправлены в детские лагеря НКВД, — рассказывает София Ивановна. — Один из них — поляк Юра Жарский. Его родители были объявлены «врагами народа» и расстреляны. Старший сын, бывший воспитанник Интердома Петя Жарский, круглый отличник, добровольцем отправился на фронт. Когда он был уже в эшелоне, отправил с вокзала в Интердом открытку со словами: «Всем, всем, всем! Я еду воевать с фашистами». А в графе «адрес отправителя» указал: «путь в будущее»...
Его младшего брата Юру поместили в спецдетдом в Чистополе, куда свозили детей «врагов народа». Еще не зная, что брат Петя погиб в первом же бою, Юра отправлял ему послания, в которых просил забрать его из этого страшного, совсем не детского учреждения.
В Интердоме хранятся письма Юры Жарского, написанные карандашом из этого спецдетдома, который был по сути лагерем. Как сложилась судьба мальчика, преподавателям Интердома выяснить так и не удалось.
В годы Великой Отечественной войны на фронтах воевали более 50 интердомовцев, 24 из них погибли.
Грека Георга Николаиди не брали на фронт, так как он не был гражданином СССР. Парень написал два письма — Сталину и Ворошилову, и его пригласили в областной военкомат.
— Он сидел на ступеньках военкомата несколько дней, мальчишки-интердомовцы носили ему картошку и хлеб, — рассказывает София Ивановна. — Георга вызвали и разрешили пойти на фронт. Он попал в одну из первых частей, которая из Иванова отправилась на передовую. Через 4 месяца Георг погиб.
Немец Курт Ремлинг воевал в одном отряде с Зоей Космодемьянской, учил ее немецкому языку. Парень сложил голову в Колюбакино, под Москвой.
Пали смертью храбрых и два воспитанника-кубинца. Альдо Виво попал на фронт, приписав себе лишних два года; погиб на Невском пятачке, прорывая блокаду Ленинграда. Энрике Вилар, который отлично освоил в Интердоме невиданные на Кубе лыжи, окончил школу снайперов, был одним из лучших курсантов, сражался на 2-м Белорусском фронте, погиб в Германии за 40 дней до Победы.
«Как же хорошо здесь кормят!»
Социальные потрясения в мире тут же отражались на национальном составе детей Интердома. В конце 40-х «Дом на Талке» принял детей из Ирана и Греции. А в начале 70-х, когда страны Африки боролись за свою независимость, в Интердоме появились воспитанники из Гвинеи-Бисау, Анголы, Мозамбика.
— Многие из ребят, несмотря на свой юный возраст, воевали в партизанских отрядах, — рассказывает София Ивановна. — Помню, как 11-летний Мануэль Инглиш, войдя в школьную столовую и увидев на столах в хлебницах нарезанный белый хлеб, воскликнул: «Как же хорошо здесь кормят!». Когда я, показывая мальчишке осенний парк в золотом уборе, спросила: «Нравится наш лес?» Он отрицательно покачал головой: «Не нравится, лес — редкий, когда будут бомбить — в нем не спрячешься». Этот мальчишка многое успел испытать. Когда брат во время бомбежки, подхватив Мануэля под мышку, стал скрываться в джунглях, мальчишка почувствовал толчок. В брата попала пуля, он умер у Мануэля на глазах.
...Мануэль, Умберто, Теодор. Трое мальчишек из Анголы в ватных пальто, жующих булки, — они так и стоят у Софии Ивановны перед глазами. Мануэль после учебы в Советском Союзе создавал на родине мемориальный музей Агостиньо Нето. Его друг Умберто учился в Интердоме как одержимый, не стесняясь сидеть за партой рядом с малышами. После окончания ивановского текстильного техникума работал в Анголе на хлопчатобумажном комбинате, стал его директором, а сейчас возглавляет министерство легкой промышленности Анголы. Третий в закадычной троице — Теодор Куарто. Живя в Интердоме, он сыграл роль в фильме «Сокровища пылающих скал». По сюжету в него попадает отравленная стрела. Когда преподаватели спросили, что было самым трудным, мальчишка ответил: «Изображать, что я не знаю русский язык». Потом он окончил Университет дружбы народов имени Патриса Лумумбы, работал в министерстве образования Анголы и ЮНЕСКО.
Амилкар, Домингуш, Пансау, Ромеш, Араш, Абдулай, Марьям… Преподаватель русского языка и литературы Елена Львовна Парфенова помнит всех своих учеников.
— Я пришла работать в Интердом в 1986 году. Смотрю — во дворе гуляют темнокожие ребята, спросила у них, как пройти в кабинет директора, мальчишки поздоровались и повели меня по школьным лабиринтам. Я подумала тогда: «Надо же, говорят по-русски», — делится с нами преподаватель. — Работать было интересно, я сидела занималась с ребятами и после уроков. Упорства им было не занимать. Я помню девочку из Сирии, которой во втором классе все помогали, а в старших классах одноклассники уже списывали у нее задания по русскому языку.
На первомайских демонстрациях интердомовцы шли первыми. Им по традиции доверяли открывать шествие.
— Были воспитанники, которым наши демонстрации казались «странными», — рассказывает София Ивановна. — Например, один из парней-канадцев, Стивен Вир, отправляясь на праздничное шествие, набил карманы камнями. Когда ребята вернулись в Интердом, он не мог скрыть разочарования. Стивен привык, что полиция разгоняет демонстрации, а те, кто идет в колоннах, в ответ закидывают «копов» камнями.
В 1980-х годах в Интердом стали приезжать палестинцы.
— С мальчишками-палестинцами пришлось труднее всего, — признается София Ивановна. — Женщины в арабских странах не могли быть учителями у мальчиков. Они нас сначала просто не воспринимали. Но постепенно тяга к знаниям победила предубеждения. Наши умницы учителя смогли завоевать авторитет у мальчишек.
Нелегко детям было привыкнуть и к незнакомой еде.
— Когда приносили суп, ребята-африканцы брали мякиш от хлеба, крошили его и в суп, и в компот. А потом все это ели с аппетитом. Палестинцы, наоборот, мякиш отдавали соседям по столу, а сами корочкой от хлеба ели и пюре, и рис. Воспитанники из далеких латиноамериканских стран, когда на завтрак давали сыр, опускали его в стакан с горячим чаем. Когда кусочки подтаивали, с наслаждением отправляли их в рот. Яблоки, поданные на полдник, они ели, посыпая ломтики солью.
«Ставят характер, как музыкантам ставят руки»
Интердому удалось выстоять в тяжелые военные и послевоенные годы. Здесь выхаживали детей как из блокадного Ленинграда, так и из Чернобыля. Но уникальное учебное заведение чуть не уничтожили в начале 2000-х годов. Администрация Ивановской области из-за отсутствия финансирования предложила перепрофилировать Интердом в Суворовское училище. И это в то время, когда там находились 426 воспитанников.
— Мы два года обращались во всевозможные инстанции. Нас поддерживали Анатолий Карпов, Евгений Примаков, Аркадий Вольский, Людмила Зыкина, Жорес Алферов, Василий Лановой. Но 19 ноября 2002 года было принято правительственное постановление об Ивановском суворовском училище, — рассказывает Галина Ивановна Шевченко, которая возглавляет Интердом с 2001 года, уже 16 лет. — Видя тщетность наших усилий, десять наших воспитанников объявили голодовку. Меня и наш педагогический коллектив потом укоряли: «Не так воспитываете детей». Жизнь показала, что воспитали как раз так, как надо! Без посыла взрослых дети проявили свою гражданскую позицию.
Общими усилиями Интердом удалось отстоять. Сейчас здесь воспитываются дети, попавшие в трудную жизненную ситуацию, из 52 регионов России, стран дальнего и ближнего зарубежья.
— У кого-то вообще нет родителей или те лишены родительских прав. Есть ребята из неполных семей, из семей, где есть инвалиды, а также из отдаленных сел и деревень, где закрылись школы. У каждого здесь своя судьба, — говорит Галина Ивановна.
В Интердом попадали дети, которые не знали, как пользоваться ложкой и вилкой, потому что выросли на теплотрассах. Теперь у них есть возможность учиться и участвовать в одной из 36 секций, которые работают на базе Интердома.
Здесь также преподают китайский язык, причем носители языка, педагоги китайских вузов. И каждый год двое лучших воспитанников отправляются на учебу в Чунцинский университет.
Гордятся в Интердоме и своими медико-биологическими классами, которые были открыты на базе школы совместно с Ивановской медицинской академией.
Преподаватель химии Светлана Владимировна Буйневич в свое время недобрала балла в медицинский институт, пошла учиться на вечернее отделение химико-биологического факультета Ивановского университета. Одновременно работала лаборантом в Интердоме. Зато теперь ее воспитанники, ставшие врачами, работают по всему миру.
Учителям Интердома по-прежнему приходится учитывать национальные особенности воспитанников.
Преподаватель русского языка и литературы Ирина Владимировна Пикалова рассказывает, как готовила двух братьев и сестру, приехавших из Сирии, к началу учебного года:
— В семье, бежавшей от войны, говорили только на арабском. Ребята быстро выучили буквы, а вот с чтением возникли проблемы. Дело в том, что в арабском алфавите нет гласных букв, они обозначаются определенными значками. Когда сирийские дети видели, что в слове стоит ударение, они воспринимали его как букву «а». Пришлось искать детские книги, где не проставлено ударение. Так и учились. Вскоре я заметила, что девочка Ола, даже когда знала ответ, молчала. В силу традиций она не могла говорить, если старшие братья не знали ответа. Пришлось их рассаживать.
Судьба ребят сложилась благополучно. Братья, Абдуль-Рахман и Амр, а потом и Ола поступили в Ивановский архитектурно-строительный колледж.
— Главная уникальность Интердома — в результатах работы, какие отсюда выходят дети, — подчеркивает директор Галина Ивановна Шевченко. — Наша цель — не только дать хорошие знания, но также воспитать ребенка как личность, чтобы он смог потом постоять за себя, не пропасть в этой жизни. Потому что судьба у всех складывается по-разному.
Вот и Серра Жузе из Португалии говорит: «В Интердоме ставят характер, как музыкантам ставят руки».
Выпускники со всего мира приезжают в Интердом вместе со своими женами и детьми. Входя в ворота, опускаются на колени, целуют землю и говорят: «Если бы не Интердом, нас бы не было в живых».
В музее Интердома хранится искусно вышитая тюбетейка. Ее прислали в подарок две девочки — воспитанницы из Ирака. Отца у сестер казнили, мама умерла, но еще до смерти успела передать дочерям эту тюбетейку, которую сама вручную вышила.
— Девочки окончили Первый медицинский институт в Москве, сейчас живут в Швеции, работают врачами, у них уже свои семьи, — рассказывает София Ивановна. — Когда они приехали к нам в гости, я предложила им забрать тюбетейку как память о маме, но они сказали: «Нет, такие вещи должны лежать дома».
