Уважаемый Дмитрий Анатольевич!
До показа по Первому каналу моего фильма «На краю стою» я не позволял себе высказываться по поводу состояния дел в российском кинематографе. Но теперь вряд ли кто-то скажет, что эта картина сделана чужестранцем. Сразу три приза фестиваля военно-патриотических фильмов «Волоколамский рубеж» дают мне право поделиться своим пониманием ситуации.
В 2007 году меня проняла простая мысль Андрея Плахова, который написал: «Кино сыграло роль национальной идеи несколько раз в истории и географии: в неграмотной послереволюционной России, в охваченной экономической депрессией Америке, в послевоенной Италии, в советской Грузии, в фундаменталистском Иране. Каждый раз это были особые условия и почти никогда — стопроцентно рыночные. Французы предлагают сузить права рынка в целях поддержки не национального продукта, а искусства. Поскольку мы ко всякому опыту идем с опозданием, то можем прийти к этой мысли тогда, когда уже нечего будет поддерживать: экономический подход убьет все, включая национальную идею».
В этой цитате сразу несколько тем, достойных диссертаций. Но я не пишу диссертаций, поэтому — коротко. Где современные «Баллада о солдате», «Чистое небо», «Летят журавли», «Андрей Рублев», «9 дней одного года», «Я шагаю по Москве», «Живет такой парень»? Куда подевался российский национальный кинематограф как выразитель «загадочной русской души»? Почему пронзительно-душевный фильм Владимира Хотиненко «Поп» прошел в пустых кинозалах? Почему «Остров» Павла Лунгина потряс телезрителя, но «не достал» кинозрителя? Почему кинопрокатчики напрочь отказались от «На краю стою», а Константин Эрнст поставил его в прайм-тайм и получил более 30% телеаудитории?
Мне скажут: спрос определяет предложение. А кто определяет спрос? Двадцать лет назад 99% кинотеатров страны попали в руки частников, которые поначалу использовали их как мебельные салоны и склады, а потом нащупали другую золотую жилу — голливудский ширпотреб. За эти 20 лет они прикормили им молодежь, отучив понимать и чувствовать свой кинематограф.
Поясню на простом примере. Я родился за несколько лет до войны, и моя тетя работала тогда на Бакинской кондитерской фабрике. Поэтому в детстве я каждый день получал шоколадку, и не одну. А моя сестра родилась в 1942 году в сибирской эвакуации и сроду никаких конфет и даже сахара не пробовала. И когда в 1944-м наша мама привезла нам из Иркутска по конфете-сосульке, я мгновенно засунул свою конфету в рот, а сестра попробовала точно такую же и... выплюнула!
Успешно сопротивляясь размещению американских баз в странах бывшего СССР, Россия без всякого сопротивления сдала Голливуду все до единого кинотеатра. В результате за двадцать лет оккупации выросло поколение, не желающее смотреть свое кино. Воспитав зрителя на лекалах зарубежного шоу и Comedy Club, прикормив его к импортному кино-попкорну, российские прокатчики теперь и сами видеть не хотят, и показывать отказываются российское. Из ста фильмов, которые мы ежегодно делали до кризиса, до широкого проката доходило максимум 5–8, да и то лишь те, которым прорыв к экрану обеспечивали финансовые и рекламные возможности крупнейших телеканалов.
Сегодня все население страны можно разделить на две категории: кинозрители в возрасте от 13 до 27 лет и телезрители (все остальные). Причем первые идут в кино только как на шоу, и потому специально для них уже делают «Самый лучший фильм», а население старше 35–40 лет в кинотеатры практически не ходит (во многом из-за цены билетов), и для них мы делаем «Остров». Я специально упираю на эти два фильма, поскольку они определяют полюсы нравственного пространства нашего кинематографа: за все время своего кинопроката фильм «Остров» собрал у молодежи порядка двух миллионов долларов, а на «Самый лучший фильм» они в первую же неделю принесли $25 млн.!
Нужны ли еще доказательства потери целого поколения зрителя? Это просто какой-то «Кино-Гитлер капут»...
Между тем есть страны, которые отстояли свое культурное пространство. Сразу после войны президент де Голль наложил на всю голливудскую продукцию, хлынувшую в освобожденную Францию, 13%-ный оброк в пользу французского кинопроизводства. С каждого билета, проданного в кинотеатре на иностранный фильм, 13% уходит в Фонд развития французского кино. Поэтому, например, в 2008 году во Франции на поддержку кинематографа было потрачено 1,5 миллиарда евро, и на эти деньги сделано 240 художественных фильмов. А поскольку эта программа уже больше сорока лет помогает противостоять голливудизации вкусов зрителя, эти фильмы увидела вся Франция!
К сожалению, в России все наоборот. Миллиардными донорскими вливаниями спасая от кризиса банки и госкорпорации, автопром и металлургию, государство прекратило поддержку производства новых художественных фильмов. В прошлом году на их создание Минкульт не получил от государства ни-че-го. Десятки маленьких студий обанкротились, тысячи профессионалов оказались без работы. Создание новой правительственной структуры, которая, по словам министра культуры, будет впредь распределять почти 70% средств, отпускаемых государством на художественное кино, не решит главную проблему — возрождение потребности российского зрителя в национальном кинематографе. Да, возможно, раздача бюджетных слонов восьми нашим «киномэйджорам» позволит кому-то из них сделать нечто «эпохальное». Но кто будет это смотреть?
Госдума вводит в школьную программу изучение религии. Но давайте посмотрим правде в глаза: что сегодня больше формирует духовный мир подростка и, следовательно, будущий духовный мир нации — религия или кинематограф? И можно ли всю эту область отдавать на откуп прокату иностранных фильмов?
Да, я намеренно полемизирую проблему. Но суть ее не только в этом. А еще и в том, что, получая теперь от Минкульта лишь частичную финансовую поддержку и только на режиссерский дебют, российский продюсер будет стоять перед проблемой: а как найти дополнительных (частных) инвесторов? Как гарантировать этим инвесторам если не прибыль, то хотя бы возврат инвестиций, если без дополнительных 2–3 миллионов долларов на рекламу кинопрокатчики с вами даже разговаривать не станут? Кто и когда закроет наконец десятки подпольных заводов по производству пиратских DVD, которые в открытую грабят нас буквально назавтра после создания фильма? Кто и когда перекроет пиратское скачивание фильмов из Интернета?
Я далеко не первый, кто говорит об этом на страницах прессы. Читал на эту тему интервью с Шахназаровым, Тодоровскими, Плаховым... Но без настоящего лоббирования в правительстве возрождения российского кино эти выступления остаются голосами вопиющих в пустыне.
Уважаемый Дмитрий Анатольевич, я призываю Вас стать нашим лоббистом! Если де Голль спас французское кино для французов, то не можете ли и Вы спасти российское кино для россиян? Нужны законы, по которым владельцы кинотеатров будут обязаны часть вечерних сеансов отдавать российским фильмам с льготными ценами на билеты. Нужна программа не коррупционной, а эффективной поддержки национального кино. И вот я думаю: так ли уж «западло» нам перенять французский опыт и спасти наше кино их методом?
Не секрет, что у Вашего правительства есть и свой метод решения такого рода проблем: при острой необходимости всегда находится олигарх, который получает отпущение грехов (и налогов) методом спонсорского финансирования объектов сочинской Олимпиады или каких-то других строек. Так нельзя ли подобрать пару-тройку таких олигархов специально для возрождения российского кино? Со своей стороны, я готов даром положить в эту копилку десять готовых сценариев, интересных для молодежи.
Материал: Эдуард Тополь
