70 лет назад, 23 декабря 1953 года, Специальное судебное присутствие Верховного Суда СССР приговорило Лаврентия Берию и шестерых его бывших подчиненных к высшей мере наказания - расстрелу с конфискацией личного имущества. И в отношении лидера "группы заговорщиков" приговор до сих пор не пересмотрен, не изменен. Хотя прошедшие семь десятилетий прояснили дело Берия достаточно для того, чтобы утверждать, что шито оно теми же самыми, белыми, нитками, что и дела, которые стряпали сами подсудимые.
Приговор был оглашен в 18 часов 45 минут 23 декабря 1953 года. А уже через час начал приводиться в исполнение. Первым расстреляли Берию - в 19 часов 50 минут. Как говорится, не отходя от кассы, там же, где шел суд, в штабе Московского военного округа, располагавшемся тогда - и вплоть до начала 2000-х - в историческом здании Кригскомиссариата (современный адрес: Москва, Космодамианская набережная, дом 24). Но, понятно, в другом помещении.
Заседания Специального судебного присутствия, председателем которого был маршал Конев, проходили на втором этаже штаба МВО, в кабинете генерала Пронина - члена военного совета округа, главного окружного политработника. Для справки: процесс шел шесть дней - с 18 декабря по 23 декабря. В закрытом режиме и "в порядке, установленном законом от 1 декабря 1934 года", принятом после убийства Кирова.
Это означало, что: 1) обвинительное заключение вручается подсудимым за сутки до начала рассмотрения дела в суде; 2) дело слушается без участия сторон, то есть без государственного обвинителя и защиты; 3) кассационное обжалование и подача ходатайств о помиловании не допускаются; 4) приговор к высшей мере наказания приводится в исполнение немедленно.
Кстати, в том же кабинете Пронина допрашивали низвергнутого главу МВД во время предварительного следствия по делу. А держали его в эти полгода - арестован Берия был 26 июня 1953-го - в бункере штаба, расположенном во внутреннем дворе. В бункере и расстреляли.
Подельники - Всеволод Меркулов, Владимир Деканозов, Богдан Кобулов, Сергей Гоглидзе, Павел Мешик, Лев Влодзимирский - прожили на полтора часа дольше шефа, до 21 часа 20 минут. Задержка, вероятно, объясняется тем, что в этом случае место казни другое. Какое именно - точно неизвестно. Но скорее всего, расстреляли бериевцев там же, где их держали под стражей во время суда и откуда их привезли на последнее заседание - в Бутырской тюрьме.
В тот же вечер трупы шестерых бериевских "приспешников" были подвергнуты кремации - о чем был составлен соответствующий акт. О том, что сделали с трупом самого Берии, в материалах дела ничего нет. По крайней мере - в известных нам материалах. Неизвестно также, где сжигали его подчиненных и куда дели останки.
По наиболее распространенной и наиболее правдоподобной версии, тела всех семерых были кремированы в Донском крематории, там же, поблизости был захоронен и прах - на территории Нового Донского кладбища, в одной из трех общих могил, где погребались невостребованные прахи и пепел жертв политических репрессии. Вот уж воистину: не рой яму другому...
Тайны следствия
Но существуют и другие версии. По одной из них, прах Лаврентия Берия был развеян над Москвой-рекой. По другой, еще более экзотической, останками Берия и бериевцев были удобрена клубника, произраставшая в одной из теплиц подмосковного Совхозе имени Ленина. А потом-де созревшую клубничку отправили в Кремль, порадовать руководителей партии и правительства.
И как бы абсурдно ни звучали такого рода предположения, противопоставить им ничего. Впрочем, белые пятна присутствуют не только в концовке этой истории. Она, можно сказать, ими испещрена. Достаточно сказать, что не все историки, занимавшиеся этой темой, уверены, что Берия вообще дожил до суда. Что он вообще был, этот суд, что его материалы - не плод фальсификации. И почва для конспирологии действительно имеется.
Дело Берии по-прежнему засекречено. Что может показаться странным в виду обилия опубликованных документов, имеющих к нему отношение - протоколы допросов фигурантов, обвинительное заключение, приговор... Все вроде бы уже ясно, все исследовано. Всё - да не всё. Что касается, скажем, приговора, то в руках у историков побывала лишь его копия. Да и та не вполне, так сказать, полноценная - без подписей судей.
А опубликованные протоколы допросов вообще взяты не из дела: это копии, направлявшиеся генеральным прокурором Романом Руденко, который руководил следствием, главе правительства Маленкову. В том же статусе и текст обвинительное заключение - широкой публике он известен в виде проекта, представленного тем же Руденко тому же Маленкову.
Какие тайны остаются для нас скрытыми, сколько "открытий чудных" готовит полное рассекречивание дела - когда и если оно, наконец, произойдет? Гадать бесполезно. Однако и уже рассекреченные материалы дают возможность сделать вывод, что предъявленные Берии обвинения следствие и суд в должной мере не доказали. Да и вообще не стремились что-либо доказывать.
"Судебным следствием установлено, что, изменив Родине и действуя в интересах иностранного капитала, подсудимый Берия сколотил враждебную Советскому государству изменническую группу заговорщиков, - утверждается в решении Специального судебного присутствия. - Заговорщики ставили своей преступной целью использовать органы Министерства внутренних дел против Коммунистической Партии и Правительства СССР, поставить Министерство внутренних дел над Партией и Правительством для захвата власти, ликвидации советского рабоче-крестьянского строя, реставрации капитализма и восстановления господства буржуазии".
В вину самому Берии вменялись деяния, предусмотренные пунктом "б" статьи 58–1 УК РСФСР (измена родине, совершенная военнослужащим), статьями 58–8 (совершение террористических актов, направленных против представителей Советской власти), 53–11 (организация государственных преступлений), 58–13 (действия против рабочего класса и революционного движения на ответственной или секретной должности у контрреволюционных правительств в период Гражданской войны), а также части 2-й Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 января 1949 года (изнасилование несовершеннолетней).
Теоретически можно, наверное, допустить, что какие-то убойные, железобетонные аргументы остались, так сказать, за кадром, в нерассекреченной части материалов. Но вот мнение человека, который, можно не сомневаться, был знаком с делом во всей его полноте - Александра Катусева (1939-2000), военного юриста, занимавшего с 1989-го по 1991-й пост главного военного прокурора СССР.
"Надо сказать, что заговор с целью захвата власти является наименее исследованной юристами формой измены Родине, потому что практика - достаточно сослаться на громкие процессы тридцатых годов - не дала правовой науке того материала, который был бы пригоден для обобщений и аргументированных выводов, - писал Катусев в комментарии, опубликованном в книге Кирилла Столярова "Палачи и жертвы" (издана в 1997 году). - Однако не вызывают споров три обязательных признака заговора: 1) наличие двух или более лиц; 2) наличие соглашения между ними относительно совместной деятельности; 3) наличие цели захвата власти в центре и на местах.
Так вот, со всей ответственностью берусь утверждать, что в деле Берии и других есть лишь первый признак, тогда как оставшиеся два не подкреплены сколько–нибудь вескими доказательствами, подразумевая под этим не только намерение реставрировать капитализм в СССР, но и само стремление захватить власть путем переворота. Какого числа, в каком месяце и в каком году Берией намечался день мятежа? Кто готов был участвовать в нем? Какие силы собирались для этого использовать? Не ищите ответов на названные вопросы - в материалах дела их нет".
Столько же бездоказательными Катусев считал обвинения Берии в том, что он "сеял вражду и рознь между народами Советского Союза", и в сотрудничестве с иностранными разведками. И "совсем уж абсурдно" выглядит, по его мнению, утверждение, что Берия и его подчиненные занимались "шпионажем для захвата власти".
Комплекс вины
Нет, невиновным Берию последний главный военный прокурор СССР, конечно же, не считал. В частности, не возражал против обвинения в "совершении террористических актов против преданных Коммунистической Партии и народу политических деятелей". Но - существенной оговоркой: "Обвинение... объективно нуждается в переосмыслении в свете целого ряда вновь открывшихся обстоятельств... На множестве примеров удалось установить, что ни один из руководителей партии и старых большевиков не арестовывался без личного указания Сталина, который ревниво следил за тем, чтобы Ягода, Ежов и Берия не превышали своих полномочий....
Вина Берии от этого не становится меньше, все равно он в крови с головы до ног. Но квалификация его преступных деяний должна быть иной - она уже не может основываться на статье 58–8 УК РСФСР (в редакции 1926 года), ибо неправомерно говорить о терроре с контрреволюционным умыслом, если уничтожение ни в чем не повинных советских граждан производилось Берией и его подручными по прямому указанию главы государства".
По мнению Катусева, деяния Берии и других осужденных по этому делу подлежали квалификации по статье 193–17 п."б" УК РСФСР (в редакции, действовавшей на момент вынесения приговора) - злоупотребление властью либо превышение власти лица начальствующего состава РККА при наличии особо отягчающих обстоятельств. За такое преступление, согласно тогдашнему УК, также полагался расстрел.
Темы сексуальных преступлений Берии Катусев совершенно не касается. Но вряд ли потому, что считает обвинение в этом части безупречными. Вероятно, просто посчитал несолидным для себя копаться в "клубничке", не сыгравшей существенной роли в судьбе страны и мало повлиявшей на судьбу самого Берии.
Если бы дело ограничивалось только этими деяниями, то Лаврентия Павловича наказали бы сурово, но в живых бы оставили. Согласно фигурирующей в приговоре части 2-й Указа Президиума Верховного Совета СССР "Об усилении уголовной ответственности за изнасилование", изнасилование несовершеннолетней каралось заключением в исправительно-трудовом лагере на срок от пятнадцати до двадцати лет.
"Судебным следствием установлены также факты иных преступных деяний Берия, свидетельствующих о его глубоком моральном падении, - утверждалось в приговоре. - Будучи морально разложившимся человеком, Берия сожительствовал с многочисленными женщинами, в том числе связанными с сотрудниками иностранных разведок... Судом установлено, что Берия совершал изнасилования женщин".
Но сожительство "с многочисленными женщинами" даже по законам того сурового времени преступлением не считалось. Что же до насильственных действий сексуального характера, то в приговоре приведен лишь один конкретный эпизод: "7 мая 1949 года Берия, заманив обманным путем в свой особняк 16-летнюю школьницу Дроздову В.С., изнасиловал ее..."
Если судом точно установлены факты насилия - во множественном числе, - то почему не приведены все доказанные случаи, почему не оглашен полный список потерпевших? То есть по меньшей мере можно говорить о том, что судьи недостаточно добросовестно и квалифицированно подошли к своей миссии.
Впрочем, с гражданкой Дроздовой В.С., мягко говоря, тоже далеко не все ясно. Факт изнасилования подтверждается лишь показаниями потерпевшей, сделанными спустя четыре года после события преступления. О совершенном по отношению к ней насилии Дроздова впервые сообщила правоохранительным органам 11 июля 1953 года - через две недели после ареста Берии и на следующий день после того, как об этом оповестили страну и миру.
"Старик" и Ляля
С этого, собственно, Валентина, она же Ляля, Дроздова и начинает свое заявления на имя генерального прокурора: "Прочитав "Правду" от 10 июля 1953 г. о разоблачении врага народа Берия, я хочу просить Вас учесть еще одно очередное злодеяние, которое он совершил 4 года тому назад надо мной". В изложении Ляли дело было так.
Она пошла в магазин за хлебом, рядом остановилась машина, из которой вышел "старик в пенсне" - "старику", для справки, на момент описываемых событий было 50 лет - и стал ее рассматривать. На следующий день "полковник, оказавшийся впоследствии Саркисовым" (начальник личной охраны Берия) завлек девушку "обманным путем" в дом, в которым жил "старик в пенсне, т. е. Берия". "Старик" был сперва вежлив и любезен, накормил девушку обедом.
И она "поверила, что это добрый человек". Но в этом убеждении пребывала недолго: "Потом Берия схватил меня, отнес в свою спальню и изнасиловал. Трудно описать состояние мое после случившегося..."
Если все так и было, то оправдания Берии, конечно же, нет. И то, что девушка молчала как рыба до того дня, как прочитала в "Правде" о "разоблачении врага народа Берия", тоже выглядит вполне правдоподобно: и граждане значительно более взрослые и высокопоставленные, чем Ляля, побаивались товарища Берия в период зенита его государственной карьеры.
Тем не менее признать Берию виновным в изнасиловании Дроздовой при столь скромном наборе доказательств можно было лишь при очень крутом и явном обвинительном уклоне.
"В моей следственной практике таких временных "окон" между совершением изнасилования и заявлением потерпевшей никогда не было. - отмечал в своей книге, посвященной анализу материалов дела Берии, полковник юстиции Андрей Сухомлинов, проработавший долгие годы в органах прокуратуры. - Бывало, обратится потерпевшая через три-четыре дня после случившегося, и то возникают вопросы... Как быть с экспертизами, осмотром места происшествия, наличием телесных повреждений, гинекологией, биологией, изъятием одежды, белья, другими доказательствами? Как организовать работу со свидетелями?.. Возьму на себя смелость заявить, что следственная практика по этой категории дел интервалов в четыре года не знала".
Кроме того, даже известные нам материалы дела позволяют утверждать, что отношения Ляли со "стариком в пенсне" были не такими однозначными и кратковременными, как они предстают в решении суда. На допросах во время предварительного следствия Валентина Дроздова признала, что связь с Берией на этом не закончилась, что она продолжала встречаться с "врагом народа" и после того рокового дня. Но, само собой, тоже не добровольно: "Под угрозой оружия Саркисов заставлял меня приходить к Берия, с которым мне и пришлось жить".
Дальше - больше. В 1950 году Дроздова, согласно ее показаниям, забеременела от Берии. Тот, мол, потребовал сделать аборт, но Ляла категорическим отказалась прерывать беременность. И родила. После чего Берия якобы стал потребовал, чтобы Ляля отдала ребенка "куда-то в деревню на воспитание". Но и здесь у него ничего не вышло.
Тут, конечно, нельзя не видеть определенные противоречия с предыдущими сериями горестного повествования. В этой части отношения Ляли и Берия менее всего похожи на отношения между всесильным насильником и беззащитной, безвольной сексуальной рабыней. Это, скорее, "нормальные" отношения в рамках адюльтера. Иные прелюбодеи еще менее церемонны со своими пассиями, чем "чудовище" Берия: вынуждают-таки любовниц сделать аборт.
То ли "чудовище" за время сожительства несколько смягчилось, очеловечилось, требовало от Ляли невозможного уже не так настоятельно, как прежде, без угрозы применения оружия. То ли характер Ляли за это время необычайно закалился. А вероятнее всего - то, что ее рассказ о встрече со страшным "стариком в пенсне" и последующей совместной жизни с ним под дулом пистолета несколько, скажем так, приукрашен.
Как, кстати, и рассказ о несостоявшемся аборте: что-то подсказывает, что если бы Берия действительно не хотел ребенка, то нашел бы способ убедить Лялю избавиться от него.
Сам Берия свою связь с Дроздовой в ходе следствия и суда признавал и себя за это осуждал: "Мне не нужно было с ней встречаться". Но никакого насилия, утверждал он, не было: "С Дроздовой у меня были самые лучшие отношения... Настолько хорошие отношения, что я думал на ней жениться... Я оказывал ей систематическую материальную помощь".
Эту версию подтверждают мемуары сына Берии, Серго Лаврентьевича: "Отношения с отцом оставались у нас на редкость доверительные. Как-то зовет к себе. "Надо, - сказал, - с тобой поговорить. Я хочу, чтобы ты знал: у меня есть дочь. Маленький человечек, который мне не безразличен. Хочу, чтобы ты об этом знал. В жизни, - сказал, - всякое может случиться, и ты всегда помни, что у тебя теперь есть сестра. Давай только не будем говорить об этом маме... Мама умерла, так и не узнав о той женщине".
Серго Берия, правда, не раскрывает имени любовницы отца, но целый ряд косвенных признаков указывает на то, что это была именно Валентина Дроздова. Не называет он и имени своей сводной сестры. Но сообщает такой любопытный факт: "Одно время она была замужем за сыном члена Политбюро Виктора Гришина".
И открытые источники эту информацию как минимум не опровергают. Согласно, к примеру, "Википедии", сын Виктора Гришина Александр "был женат на Этери Лаврентьевне Гегечкори - дочери Л.П. Берии". Гегечкори - девичья фамилия жены Лаврентия Берии Нино, к которой она вернулась после ареста и расстрела мужа. Ее же носил в период опалы и Серго Лаврентьевич.
Правда, большинство других источников называют дочь Лаврентия Берии и Валентины Дроздовой Мартой, а некоторые приводят оба имени сразу - Марта (Этери). Мартой, кстати, звали мать Лаврентия Берия, поэтому существует небеспочвенная версия, что внучка была названа в честь бабушки. Откуда же Этери?
Можно предположить, что сначала девочка была Мартой - и только Мартой - Берия, то есть почти полной "паспортной" копией бабушки. На момент казни сына старушка, между прочим, была еще жива: скончалась два года спустя, в 1955-м. И когда изменившиеся обстоятельства потребовали "маскировки", то вместе с фамилией для верности сменили и имя. Но новое не заменило прежнее, а стало вторым: для "своих" Марта по-прежнему оставалась Мартой. Впрочем, это только версия.
О том, как сложилась судьба Марты-Этери, известно очень мало: публичности эта женщина явно избегала. Информация на этот счет отрывочная и, как правило, ничем не подкрепленная.
Одно из немногих бесспорных свидетельств - воспоминания Никиты Хрущева-младшего, внука советского лидера, которыми он поделился с прессой 20 лет назад (в 2007 году Никита Сергеевич ушел из жизни): "Близкие устроили в Институт системных исследований. Там меня на машинах, прообразах будущих компьютеров, учила работать дочь Берии Марта Лаврентьевна".
Не отрекаются любя
Это была, понятно, не единственная супружеская измена Лаврентия Павловича: были в его жизни и другие романы и интрижки. Это признавал и сам Берия, если верить протоколам допросов и процесса: "Самое мое тяжкое преступление - это связи с женщинами... Полностью признаю свое морально-бытовое разложение".
Это признавал и его сын: "Скажу совершенно откровенно: монахом отец не был. Это был нормальный человек, которого не обошли в жизни ни большая любовь, ни вполне понятные, думаю, едва ли не каждому мужчине увлечения". Однако Серго Лаврентьевич категорически отрицал, что вылепленный властями и молвой образ "синей бороды", сексуального маньяка соответствовал действительности: "Вся жизнь отца проходила на глазах семьи. Срывы, наверное, были, у каждого человека есть какие-то слабости, но такие похождения - вздор".
Но, пожалуй, главным "проверочным словом" здесь является слово матери Серго, Нины Теймуразовны. Если то, что сообщают о ее супруге материалы дела, правда, то ее ведь тоже можно считать потерпевшей, жертвой. Если не в юридическом, то, по крайней мере, в моральном отношении. Нина Теймуразовна тоже могла накатать заявление в прокуратуру: поведать, с каким монстром-развратником жила, как мучилась, страдала, как рада, что наконец-то освободилась от сексуально озабоченного тирана.
Тем самым она не только бы отомстила мужу за неверность и поруганную честь семьи, но и обезопасила себя: в те годы случалось, что и от примерных семьянинов отрекались жены и дети. Это был вполне социально приемлемый способ самосохранения, игра на опережение, не сыграв в которую, близкие репрессированных гарантированно получали клеймо "члена семьи врага народа". К которому часто прилагался тюремный срок, а нередко и казнь.
В эту игру, судя по всему, сыграла и Валентина Дроздова. То ли сама догадалась, то ли, как считают некоторые, была надоумлена матерью. Не исключено также, что правильную линию поведения - стать жертвой, чтобы не стать соучастницей, - 20-летней Ляле подсказали товарищи из "компетентных органов". Сделали, так сказать, предложение от которого она не смогла отказаться. Да, похоже, не особенно и артачилась.
Но Нина Берия, узнав об аресте мужа, пишет совершенно другие послания. "Я Лавр[ентия] Павловича знаю очень хорошо и в горе, и радости, знаю его человеческие слабости и, следовательно, и то уязвимое место, откуда враг и клеветник мог к нему подойти... может быть, я сумею пролить свет на какие-либо события, компрометирующие его, - обращается Нина Теймуразовна к руководителям страны - Маленкову, Хрущеву, Ворошилову, Молотову, Кагановичу - в письме, датированном 29 июня 1953 года. - Я прошу Вас, вызовите меня к себе...
Если Лаврентий Павлович в чем-либо непоправимо ошибся и нанес ущерб Советскому государству, и, следовательно, незачем меня и вызвать, прошу Вас - разрешить мне разделить его судьбу, какова бы она ни была. Я ему преданная, верю ему, как коммунисту, несмотря на всякие мелкие шероховатости в нашей супружеской жизни - я люблю его. Я никогда не поверю в его сознательное злонамерение в отношении партии, не поверю его измене ленинско-сталинским идеям и принципам. Следовательно, я не заслуживаю никакой пощады! Я только прошу пощадить моего сына Сергея..."
Впечатляет, не правда ли? Самоотверженность Нины Теймуразовны заставляет вспомнить о подвиге жен декабристов. А по большому счету, даже превосходит его. В конце концов "декабристки" не требовали для себя той же участи, что была уготована их мужьям, не просились на эшафот и каторжные работы.
И это, подчеркнем, была отнюдь не рисовка: такие вещами в те годы не шутили и не бравировали. Нина Берия прекрасно понимала все риски занятой ею позиции, все, чем грозила ей открытая поддержка мужа, объявленного "врагом народа".
Даром для нее, кстати, это действительно не прошло. На эшафот жену "врага народа Берия", правда, не отправили, но за решетку очень скоро посадили. В заключении она провела почти полтора года, а затем около 10 лет находилась - вместе с сыном - в административной ссылке.
Не лишним также будет отметить, что ни время, ни превратности судьбы, ни, скажем так, сложившееся общественное мнение, не изменили ее отношения к мужу. В конце жизни - скончалась она в 1991 году - Нина Теймуразовна защищала своего Лаврентия от нападок и дурной молвы столь же истово и яростно, как и тогда, в 1953-м.
Любовь и преданность жены, разумеется, ни в коей мере не обеляют, не реабилитируют Лаврентия Павловича. В сущности, даже тему "морально-бытового разложения" не закрывают.
Но кое о чем все-таки, согласитесь, это говорит. Минимум миниморум - о том, что дело Берии и личность Берии намного сложнее, чем это может показаться, если ограничить изучение этого дела и этой исторической личности чтением приговора.
Андрей Владимиров
