Супружеский союз — актуален ли он сегодня? Почему всё больше разводов и свободных отношений? Как случилось, что привычной стала семья, где родитель только один? И чем же закончится кризис семьи, который переживает общество?

Скажу сразу: ответов на эти вопросы у меня нет. Но некоторыми наблюдениями за жизнью и соображениями по поводу семьи не могу не поделиться.

В поисках свежих чувств

Что же такое «кризис семьи»?

Это либо нежелание создать таковую либо крушение созданной.

Главная проблема первого случая — временный характер отношений.

Главная проблема второго — развод.

В России сегодня распадается до 73% (!) браков. Тридцать лет назад разводов было 42%. А в середине прошлого века разводились только 4% зарегистрированных пар.

Почему такая «мода на разводы»?

Моногамия терпит фиаско. Манящее дело — полигамия. В городе соблазнительно блестит искушение романтического образа одиночки, которому многое доступно, а сам обладатель образа не обязан кому-либо чем-то всерьёз.

Неожиданность. Находка. Интрига поиска сокровища. Любвеобильность — та же мания игры. Раскрыть тайны города, словно карты.

Вот опять незнакомое выражение блаженства во время любви находишь в новом и свежем личике. А потом другое личико, третье... А ведь они не только личиками различны. Всей жизни не хватит изведать. Были бы кураж, деньги, доступная красота.

Целая наука — наслаждение жизнью.

Особое, тонкое удовольствие быть независимым. Это не одиночество. Это  — благоустроенная симуляция свободы.

Вольная воля

— Знаешь, я изменил жене, — сказал мне друг уличной юности Коля на свадьбе нашего общего приятеля. — А ещё я ходил к колдунье и повесил на жену приворот. Теперь не откажется от меня, если же сможет, то не забудет.

Друг — юрист, хорошо знал ночную жизнь столицы, имел успех у опытных светских дам. Его жена была красива, любила Колю всерьёз.

Свои сторонние симпатии Коля старательно не прятал. Они развелись, но ей потребовалось много усилий, чтобы это решение воплотить.

Друг Коля не хотел с ней оставаться навсегда. Брак по всем правилам и бурная драма вокруг него были сознательно обставленным эпизодом жизни человека, живущего ярко. Он хотел себе устроить необычное нечто в реальности и устроил.

Девушка сильно пострадала от этого эмоционально. Были пьянство и депрессия, таблетки и психоаналитики…

Коля больше не женился. Бывшая жена так же вошла во вкус свободных отношений.

Успокоить в этой истории может одно. У Коли и его супруги не было детей, поэтому никого кроме самих себя они несчастными не сделали.

Плохо ребёнку, который понимает, что у него нет мамы или папы, а должны быть оба. Психологические проблемы выходцев из неполных семей известны. Затруднённость общения, капризность, отсутствие волевых качеств, вспыльчивость, замкнутость…

И нередко как следствие — нежелание строить собственную семью.

Один дома

Мой школьный друг (назовём его Федя) одним из первых стал вести сетевой дневник. Ещё в 2004 году он активно иллюстрировал по дням события своей жизни. Встречи, знакомства, рабочие достижения. Друг окончил технологический колледж и был программистом.

Однажды мы встретились, чтобы пойти в «Проект ОГИ»  — легендарное арт-заведение тех лет (ныне не существует). Федя зарабатывал, а я учился на первом курсе филологического факультета.

Превосходство
самостоятельного
человека — это всё.

А у меня только задания, конспекты и пары. Времени работать нет, знаний о заработке никаких.

Друг похвастался выбором необычного клуба, поучил меня жизни, послушал, как мне будни в университете. А через день отметил важность нашей встречи записью в сетевой дневнике. Смысл сводился к тому, что друг увиделся с эдаким «маменькиным сынком», знакомым школьной поры и посочувствовал его слабости.

Мы больше не общались. Потребовались годы, прежде чем я в этом мальчишески экстремальном презрении разглядел тяжёлую зависть. Ведь мать Феди по несколько дней отсутствовала дома. Он говорил, что такая работа, а какая — толком не объяснял. Самостоятельным друг стал довольно рано.

По иронии судьбы именно этот мой товарищ детства проповедовал мне нигилизм идей, которые связаны с упразднением института брака и свободой половых отношений.

Именно Федя культивировал материалистический взгляд на любовь, который, как известно, заключается в слепой тяге к обладанию желанным объектом.

Друг был демонстративный циник, он с гордостью заявлял, что после смерти никуда не попадёт, потому что никакой загробной жизни быть не может. Что хорошо, по его же мнению. Дескать, небытие куда как больше напоминает покой души, нежели вечное катание на райских облачках.

Но при этом в душе друг тянулся к любви и хотел настоящую семью.

О старшем брате Федя говорил с явной завистью. Тот ещё в наши школьные годы имел стабильную работу, жену и детей. Жил отдельно.

Федя признался мне однажды, что мечтает в заветное небытие отойти глубоким стариком, накрытым клетчатым пледом. Перед камином и в кресле качалке он, почётный пенсионер, профессор сферы электронных вычислений, глядя в огонь, испускает дух, в существование которого не верит, а внуки кружатся, играют с дедушкой и не сразу замечают, тот стал подозрительно похож на их игрушечные куклы...

Ещё ребенком этот циник и нигилист мечтал о внуках. За собой я такого припомнить не могу.

Жили они с матерью бедно. Помню, однажды ради срочного вкушения сыра на ужин Федя простился со мной поспешно. Так наш классический многочасовой разговор по телефону закончился. Сыр был событием для него.

Отец оставил их давно, Федя о нём вспоминал всегда с проклятиями. Алиментов он не платил. Вообще не отличался достатком и предпочёл вольную судьбу малоимущего бродяги.

Федя сильно влюблялся, но каждый раз всё кончалось на стадии бурной романтики. Друг оставался холост, утешаясь профессией. Компьютер был его единственной отрадой.

Любовь для двоих

— Понимаешь, вот люди любят друг друга, а потом уже нет, — объяснял мне доверительно коллега по магазину, где я работал. Он был старше и руководил нашей сменой. Любил говорить назидательные вещи.

А суть в том, что с годами он охладел к жене, они серьёзно поссорились и развелись. Оба, имея успех в любовных делах, так и не стали искать себе законных спутников. Дочь живёт с мамой, отчим не появился.

Но от брака бегут не только многие современные мужчины, но и женщины. Они избегают заводить семью, потому что не хотят терять самостоятельность. Выбирая свободные отношения, эти женщины нормально воспринимают своё ублажение мужчин, которые им выгодны либо симпатичны.

Одна подруга нашей молодежной компании была замужем сперва за одним, а затем за другим моим другом. Сына от первого брака она воспитала одна. Отец видел мальчика редко. Девочку от второго брака родители воспитывают вместе, но разошлись, поскольку треснуло взаимопонимание.

У подруги было много мужчин. И вне брака, и во время. Это часто являлось повод жестоких ссор. С большого расстояния вся ситуация имеет образ именно сообщества людей, близость которых — это близость с одной только женщиной. Она же при этом уже давно по факту абсолютно свободна.

Прямая противоположность такому выбору — наука любить одного человека. Найти себе именно пару. Несмотря на различные варианты устройства личной жизни, в это верят и именно это ищут многие люди.

От старой моногамии — к новой

Современный философ-гуманист Дарио Салас Соммер верит в появление новой истинной осознанности парной любви на предстоящем витке эволюции. Человек, оттолкнувшись от понимания своего несовершенства, встанет на путь небывалой добродетельности.

По мысли Соммера, комфорт не гарантирует улучшения человеческих качеств. Тянутся к новым удовольствиям и успешные, и малообеспеченные. Изменой способен увлечься любой. Но именно понимание необходимости настоящей любви должно спасти людей.

Без реализации потребности быть вдвоём погибнет человек любого благосостояния. Так считает Соммер.

Любопытно, что в своём труде «Мораль XXI века» разновидностями измены Соммер называет отсутствие доброты в отношениях и насильственное удерживание.

Измена — это предательское обращение с близким.

Любая боль, битьё, тайное соитие, воровство — все варианты измен. Они прорываются наружу у тех, кто недостаточно чуток в искусстве любви к избраннику или избраннице. Утешает после разрыва все та же полигамия.

Соммер призывает учиться любить. Любовь, по его мысли, — не обладание другим, а стремление служить тому, кто приятен, ради общего согласия.

Чувство высокой любви можно назвать параллельным сугубо практическому браку (семья = что-то вроде небольшой фирмы). Соммер обращается к основам бытия, утверждая это.

Высокая любовь, с точки зрения новой морали, ждёт в будущем. Соммер призывает приближать её становление.

Старая моногамия держалась на взаимной выгоде, вместо которой часто муж и жена были не равны, кто-то кого-то подчинял.

Новая моногамия — потребность двоих дать себя друг другу ради общего единства. Это единство — любовь, которая является искусством.

Успехи этого искусства — успехи семьи.

Андрей Климачёв

Цена семейного вопроса
Борьба за семейное благосостояние: поражения, победы, жизненный опыт