Слава Зайцев, невыездной

Еще  один  мой  автор  –  Слава  Зайцев.  Впервые  я  увидела  его в 1980 году, в Болгарии, куда крупнейшие  кутюрье  мира  привезли свои коллекции. Помню, как стояли они на сцене – знаменитейший Карден и мало кому известный тогда Зайцев. Советскому модельеру жители  Софии  аплодировали  как  бы  авансом.

Это была одна из немногих поездок Зайцева за рубеж – в соцстраны его с трудом, но пускали. А вот туда, где мода рождалась, где творили чудеса великие Шанель и Диор, Живанши и Валентино… Туда он был невыездной. Увы, модели этих мастеров он мог видеть только на страницах журналов мод.

• Почему? Ты ведь занимался не политикой, а модой. Твои модели были прекрасны…
• Потому, наверное, и раздражали. Они шли вразрез с концепцией одежды советского человека. Но главное, раздражал я сам – не похож на других. Не пресмыкался. Уже первая моя коллекция привела в шок членов эстетической комиссии. Начало 60-х годов… Я только что окончил московский текстильный институт, работал на Бабушкинской швейной фабрике Мособлсовнархоза. Создавал одежду для тружеников села. И был уверен: она непременно должна ассоциироваться с природой. Вот и предложил платья и юбки из пестрых павлово-посадских платков.
• Первый блин оказался комом?
• Еще каким! Мое «поведение» обсуждал товарищеский суд фабрики. Уволить не могли: я должен был три года отрабатывать здесь диплом, как молодой специалист, поэтому ограничились наказанием – перевели с должности главного художника фабрики в цех. Занимался массовкой, но все же в 1963 году, на форуме советской моды показал свои модели. На этом форуме были французские журналисты.

Через некоторое время в «Пари Матч» появилась публикация под заголовком: «Он диктует моду Москве». Это оказалось бомбой длительного действия.

• Замедленного действия?

• Нет, именно длительного. На Бабушкинскую фабрику повалили журналисты из разных стран, разных изданий. Меня называли русским Диором. В министерстве легкой промышленности, в Доме моделей статьи эти зачитывали до дыр. А меня вызвали на ковер. Администрация фабрики прорабатывала, органы безопасности устроили слежку…
• Но позже тебя все-таки пригласили в Общесоюзный Дом моделей.
• Пригласили. Художественным руководителем экспериментального цеха. Сам удивляюсь, как это случилось. Впрочем,  в  те  годы мода сильно развивалась по линии СЭВ: страны содружества разрабатывали свои коллекции. Естественно, коллекция Советского Союза должна быть «на уровне».

В   1974   году   моя   фамилия   появилась   в   списке   выдающихся художников мира за последние 200 лет. Впереди лишь четверо: Фредерик Ворт, живший еще в ХIХ веке,  и современники: Поль Пуаре, Коко Шанель, Кристиан Диор.

• В мире стало все больше твоих поклонников?
• А в моей стране все больше недоброжелателей. На меня обрушилась вся наша партийная система. Надо ли удивляться, что я стал окончательно невыездным. В 1978 году я ушел из Дома моделей. Ушел в никуда.
• С высоких постов в никуда не уходят. Ты был заместителем главного художественного руководителя Дома, достиг, невзирая ни на что, достаточных высот, получил признание. Выгнали?
• Нет, ушел сам. Мне потребовалось 13 лет, чтобы осознать всю бессмысленность моей работы там. Эти показушные коллекции, которые не доходят для людей. Бред какой-то! В общем пошел в маленькое ателье ¹ 19 фабрики индпошива, в систему бытового обслуживания. И художник, и снабженец, и кладовщик – один в трех лицах. Зато почувствовал, что действительно кому-то нужен. Это была работа не для подиума. Для конкретного человека. Именно тогда я начал участвовать в строительстве нового здания Дома Моды на проспекте Мира.
• И по-прежнему был невыездной?
• По-прежнему. Выездным меня сделал Ельцин. В мае 1986 года к нему, бывшему тогда первым секретарем Московского горкома партии, обратился мой друг, большой человек в системе КГБ. Он хорошо знал не только мои работы, но и мои мысли, душу, и был уверен, что никуда не убегу, нигде не останусь. Он сказал: «Мы ему доверяем». И Борис Николаевич разрешил.

Первая  моя  поездка  в  Канаду.  На  Международную  выставку в Ванкувере. Потом, в 1987 году – Мюнхен, Нью-Йорк, другие города. И вот Париж. 25 февраля 1988 года я наконец показываю свою коллекцию!

• Год твоего 50-летия? Что ж, лучше поздно, чем никогда.
• Показ на Елисейских полях, в театре «Марина», – четверть века ждал я этого часа! Получил золотую медаль и звание Почетного гражданина Парижа.  Грамоту  вручали  от  имени  Жака  Ширака. В июле того же года была вторая поездка в Париж с новой коллекцией. Потом Япония, Южная Корея, Турция, Испания, Италия… Началась для меня новая жизнь.
• Вопрос традиционный: как создается мода?
• Ответить трудно. Люблю бродить по улицам, но не по тихим пустынным переулкам Старого Арбата или Замоскворечья, а по проспектам шумным, наполненным людским половодьем. В  неожиданном повороте головы прохожего, в складках плаща, развевающегося от весеннего ветра, в каком-то странном на первый взгляд сочетании оттенков, вдруг видишь еле различимые контуры своих будущих моделей. Здесь, на улице, художник берет новую тему, переосмысливает ее, перерабатывает и … возвращает на улицы.

Именно так, кстати, появилась туника, которую изобрел Уорт, законодатель французской моды второй половины позапрошлого столетия. Гуляя однажды по парижским улицам, он заметил что-то необычное в одежде подметальщицы: боясь испачкать юбку, женщина чуть приподняла ее, собрала сзади. Уорт сделал в блокноте небольшой набросок. Уже через несколько дней его ателье выпустило восхитительные модели «тюник».

Модельер – профессия мужская. Хотя есть, конечно, и прекрасные женщины-модельеры. Но у них должен быть мужской характер. Кроме того, представительница слабого пола почти всегда субъективна, невольно думает, как предложенная вещь будет сидеть именно на ней… Мы же мыслим более абстрактно.

Вообще люди слишком серьезно относятся к моде, считая ее непреложным законом. Конечно, человек вне моды не существует. Даже если он не хочет думать о длине брюк и ширине галстука, все равно, выходя из дома, он наденет брюки,  завяжет  галстук.  Другое дело – какой длины и ширины. По мнению англичан, каждая мода имеет свое время. Одна и та же принадлежность одежды безнравственна за 10 лет до своего времени, вызывающа – за 3 года, смела – за год до своего времени, уродлива – через 10 лет после своего времени, смешна через 20 лет, забавна через 30 лет,  своеобразна через 50 лет,  приятна  через  70  лет,  романтична  –  через  100  лет. И,  наконец,  мода  прекрасна  через  150  лет  после  своего  времени.

• А как одевается сам Слава Зайцев?
• Несколько костюмов, три-четыре черных пиджака разной длины. Люблю и клетчатые. Дома – майки и широкий шарф-шаль вокруг бедер. Иными словами, юбка. Закалываю большой  английской  булавкой.  Удобно.  Хочу  привести  слова  Кристиана  Диора:

«Платья приносят мне и заботы, и огорчения, и восторги, в них отражается моя жизнь с ее переживаниями, порывами нежности, веселья. Если некоторые платья меня разочаровали или обманули, то другие были мне верны, как и я им. Это мой ад и мой рай, мучение и радость моей жизни». Так же могу сказать я о себе.

Подарил две книжки с автографами.

«Такая изменчивая мода»:

Лене Мушкиной. С нежностью душевной, с искрен­ ней благодарностью за радость общения.

В. Зайцев. 18.VIII.80 г.