«А шпионов я вообще не обожаю. И врагов народа тоже», - эту фразу из знаменитого книги писателя Сергея Довлатова о зоне (сам он служил когда-то в охране лагеря и описал все увиденное) невольно вспоминаешь в мордовских колониях. Хуже всего здесь живется именно осужденным за шпионаж и госизмену.
Впрочем, есть еще категории сидельцев, которым приходится нелегко – это те, кто не покорен воле начальства и пытается отстоять свои права. А вообще, вероятно, потому и звучат из уст разных сидельцев рассказы о мордовских колониях по-разному. Одни поведали, как получили там высшее образование и хотят написать кандидатскую или докторскую (ИК №5, как говорят, стала первой колонией в России, арестант которой защитил диссертацию). А другие рассказали, как в этой же колонии могут довести осужденного до крайней точки, после которой родным остается лишь забрать тело.
Публикуем продолжение публичного отчета о проверке членами СПЧ Андрей Бабушкин, Игорь Каляпин и Ева Меркачева (поездка организована с разрешения ФСИН России) мордовских колоний.
Колония № 5: Квачков, Сугробов, Захарченко, Дрыманов
Из досье «МК»: ИК-5 строгого режима для бывших сотрудников правоохранительных органов расположена в Леплей Зубово-Полянский район Мордовии, это примерно в 500 км от Москвы. В свое время входила в состав Дубравлага (создан в 1948 году), была особым лагерем для политзаключенных вплоть до 1954 года. Рассчитана на 1087 заключенных. Фактически на конец 2021 года содержалось 656.
Осужденный в телогрейке проехал мимо нас на повозке, в которую впряжена лошадь. Он вез стог сена, кричал на клячу: «А ну пошла, родимая!». Эта почти киношная сцена, что и говорить, произвела на нас, проверяющих, сильное впечатление. А еще сразу бросился в глаза лозунг на территории колонии: «Общество тебя не отвергло. Твое пребывание здесь временное. Твое будущее в твоих руках».
ИК-5 прославилась своими сидельцами - тут в разное время побывали полковник ГРУ Владимир Квачков, генерал МВД Денис Сугробов, полковник полиции Дмитрий Захарченко, генерал СК Александр Дрыманов... А сколько следователей, участковых, сотрудников ППС, прокуроров и судей тут сидело и продолжает сидеть – не сосчитать. Но много и тех, кто когда-то просто проходил срочную службу во внутренних войсках МВД, и поэтому считается бывшим сотрудником (весьма спорное утверждение). Так, в категорию «БС» попал валдайский поэт Дмитрий Лучин, прославившийся не стихами, а тем, что ритуально убил и затем съел женщину. С каннибалом, получившим по приговору Новгородского областного суда 19 лет срока, в ИК-5 никто из осужденных не общается. Говорят, что он тут сам по себе, тихоня, работает уборщиком на швейном производстве.
Итак, представьте себе колонию, где территория поделена на локальные участки. В каждом располагается двухэтажный или одноэтажный домик с палисадником, с импровизированным спортзалом на улице. Кругом чистота и ухожено. Внешне вообще колония напоминает пионерлагерь советских времен (хотя начальник как раз любит повторять сидельцам: «Тут вам не пионерлагерь!»).
Заходим в один из отрядов. В коридоре стоят видеотаксоматы, причем, с кабинками (чтобы можно было с женой и детьми поговорить не при свидетелях). Вообще в ИК всего 85 телефонных аппаратов на 656 осужденных (это лучший показатель среди колоний). В спальных помещениях шторы, комнатные цветы на подоконниках, картины на стенах. Сами стены выкрашены в сиреневый цвет, переходы из комнат – в арках.
Пока мы осматривает помещения, начальник колонии говорит, что впервые в истории учреждения оно почти наполовину пустует. Это тем удивительнее, что еще не так давно тут было 1800 человек.
Как оказалось, нынешний недолимит связан не с тем, что следователей и прокуроров стали реже сажать, отнюдь. Просто открылись два новых учреждения для этой категории – в Челябинске и Ставропольском крае. И всех «новеньких» отправляют туда, а не в Мордовию (в 2021 году в ИК прибыло всего лишь 27 осужденных). Кроме того многих сидельцев ИК № 5 перевели по их письменному заявлению поближе к дому.
Впрочем, пока еще не всех желающих отправили туда, куда они попросили. Бывший глава столичного СК Александр Дрыманов подал обращение на перевод в ИК -3 Рязанской области (в Рязани живут его близкие, среди них есть инвалид 1 группы, который просто физически не может приехать к нему на свидание в Мордовию). У некоторых осужденных на руках даже есть решение судов о переводе. Но они все ждут и ждут.
-У меня родители — москвичи, - рассказывает Георгий. - Мать - инвалид первой группы, она ни разу не смогла приехать в Мордовию. А отец приехал, но весь путь его так измотал, что через несколько дней после поездки он умер. Я уверен, что если бы не дорога до колонии, он бы остался жив.
На производстве заняты 456 человек. Мебельный, швейный, колбасный и макаронный цеха. Большая часть арестантов шьют, как некоторые иронизируют: «на воле шили уголовные дела, а за решеткой рабочую форму». Девять человек на момент нашего визита получали высшее образование. Оно здесь платное, но стоит в районе 11-20 тысяч рублей за семестр, и, как нас уверяют, некоторые осужденные эти деньги сами зарабатывают на производстве. Сидельцы, правда, на зарплату жалуются... Но опять-таки, не все.
- Жалоб на условия содержания не имею, - говорит некогда главный следователь Москвы Александр Дрыманов. Он в телогрейке, в руках шапка-ушанка. На лице подобие улыбки (как не похожа она на его обычную). - В колонии уже семь месяцев. В первом отряде. Работаю. Шью железнодорожные костюмы. Любой труд почетен.
- К психологу ходите? - спрашиваем мы.
- Нет, помощь психолога не нужна. Тут каждый сам себе психолог. Все в порядке, не волнуйтесь. Зато кругом лес. Приятно утром встать и подышать чистейшим воздухом.
- Это хорошо, что не унываете.
- Есть небольшой нюанс. На УДО отпускают, основываясь на характеристике — исправился или не исправился осужденный. А что такое вообще «исправился»? Я вот 34 года в погонах проходил, служил стране. Я знаю, что такое самодисциплина. Как я должен исправиться и в чьем понимании? Люди за 50 лет вообще исправляются? Нужен какой-то новый термин, а то живем по советским, устаревшим.
Дрыманов поднял важную проблему. Тысячи осужденных не могут выйти по УДО, потому что в чьем-то понимании они не исправились.
Несколько сидельцев рассказали нам о медпомощи, которая им требуется (особенно тяжелая ситуация с инвалидами, среди которых есть колясочник). Но нерешаемых проблем, на наш взгляд, не было. Все, что нужно - вывести людей на обследование и лечение, оборудовать для них туалеты и спальные места, решить вопрос с уходом для тех, кто не может за собой ухаживать.
Можно ли понять, что творится в колонии, чем она живет, обойдя часть помещений и поговорив с некоторыми сидельцами? И да, и нет. Расскажем три истории, которые это подтверждают.
История первая. «Козлодерня» и кипяток.
Накануне нашего визита в камере № 18 ШИЗО свел счеты с жизнью 65-летний Александр Гончаров. В прошлом сотрудник РУБОП получил срок за убийство лучшего друга. После трагедии Гончаров попытался покончить с собой, но его спасли. В Мордовскую ИК №5 он попал в 2019 году, оказался в отряде № 5, где до него были Квачков, Сугробов и Захарченко. Причем двое последних говорили о провокациях со стороны осужденных-активистов. Не обошлось без неприятностей и у Гончарова. По словам близких, на него натравили психически нездорового осужденного, получившего срок за педофилию.
- Изначально отец вел себя спокойно, ни с кем не конфликтовал, - говорит сын (к слову, тоже экс-полицейский). - Он помогал в библиотеке, писал стихи (нам после смерти отдали 24 тетради с его произведениями), занимался научной работой — сравнивал две редакции «Славянских вед» (в свое время организовал музей славянской культуры в Воронеже «Дом Сварога»).
Как пенсионера его не могли обязать работать. Но пытались привлекать к бесплатному труду — заставляли обрезать нитки с готовой швейной продукции. Отец протестовал, и из-за этого начался конфликт с администрацией. Летом его стали пугать «активисты» тем, что «опустят». Но поводов все не было и не было. Тогда его поместили в «козлодерню» (так называют помещение для обыска, где часто оказываются осужденные с низким социальным статусом). Туда же подсадили психически ненормального педофила.
Кстати, этот тот же самый человек, которого использовали в провокации с полковником Захарченко. Когда вернулся в отряд, его стали там прессовать. Сказали, что теперь он должен быть всегда с «опущенными», раз находился в одной помещении с таким и еще кипятка ему наливал. Отец позвонил домой по таксомату, назвал имена «активистов» и сотрудников. Сказал дословно: «Попробуйте меня спасти». Моя сестра сразу же отправилась в колонию.
Дочь Гончарова рассказывает, как была на приеме у начальника, как начальник не пустил ее к отцу на свидание, а пояснил: тот помещен в ШИЗО, поскольку занимался членовредительством. За сутки до окончания срока наказания Гончаров прочитал сокамерникам в ШИЗО стихотворение собственного сочинения «Ушел последний честный мент» и ночью свел счеты с жизнью.
- Мы полагаем, он сделал это, чтобы не возвращаться в отряд, где его будут снова унижать, - говорит дочь. - СК отказал в возбуждении уголовного дела по статье «Доведение до самоубийства». Прокуратура нарушений не усмотрела. Но мы продолжаем бороться.
История вторая. Три смерти и ни одного звонка.
На момент нашего визита в ШИЗО содержались всего 3 осужденных, в ПКТ - 13 человек, а в отряде строгих условий и вовсе один. Это очень хороший показатель, но заполнить все эти места для нарушителей можно ведь в один момент. Тем более, что статистика самой колоний говорит: поощрений за 2022-ой год было объявлено - 1902, а вот взысканий аж 2279.
Осужденный за госизмену и не согласный с приговором Евгений Чистов выглядит неважно. Рассказывает о своих перипетиях:
- Проблемы начались после того, как написал жалобу в ЕСПЧ на судью Нижегородского областного суда Ирину Копкину. Меня в ИК предупреждали, что жалобу на судью писать нельзя, иначе в колонии будут неприятности. И вот я попал в ШИЗО и ПКТ, где в течение более месяца меня заставляли ежедневно полностью раздеваться во время обыска, в том числе снимать трусы.
26 мая 2021 года сотрудник колонии разорвал на мне робу, потребовали проследовать в камеру, где находился осужденный О., с которым у меня ранее уже сложились неприязненные отношения. Сотрудники в коридоре повалили меня на пол, сотрудник вывернул руку и палец, в камеру набрызгали газ, после чего бросили меня туда (применение слезоточивого газа подтверждается выпиской из медкарты — прим.автора). Потом была проверка, но она была формальная: сотрудник СКР по Республике Мордовии даже не опросил меня. Когда бабушка попала в реанимацию, и я хотел с ней попрощаться, мне не дали позвонить. За год у меня скончались трое родственников — две бабушки и дедушка. И ни разу позвонить не разрешили.
- Отказ в предоставлении телефонных переговоров был связан с тем, что Чистов не здоровался со мной, - говорит начальник ИК. - Выходит, он не исправился. Вел бы себя нормально и звонил бы, сколько хочет, по таксомату.
- Вы сами понимаете, что вы говорите? - поражается всегда спокойный Андрей Бабушкин. - У него бабушка умирала, а вы не дали попрощаться, потому что он не поздоровался! О какой соразмерности наказания может идти речь? Вы ведь только озлобили человека. И он в вашем лице не простит общество и государство за такую фантастическую жестокость.
История третья. Письмо «на деревню в Госдуму.
В начале декабря 2021 года из ИК №5 освободился 44-летний Виктор Абакумов. И уже 16 декабря за его подписью поступило заявление в Госдуму на имя Сергея Миронова (он также просит передать его новому директору ФСИН Аркадию Гостеву). В нем Виктор рассказывает, что просидел в ИК-5 восемь лет, и что ждал освобождения, чтобы поведать об этом. Буду приводить его заявление (оно на 12 листах) отрывками и уберу излишнюю эмоциональность.
«Около 80 процентов лиц, отбывающих здесь наказание, выполняют работу за 100-800 рублей в месяц. И это при шестидневной рабочей неделе. При этом выразить несогласие с размером заработной платы невозможно. Это могут расценить как отказ от работы. Таким образом на лицо рабство».
Абакумов расписывает, как перечисляются деньги на лицевые счета, приводит планы выработки и приходит к выводу, что есть двойная бухгалтерия и признаки мошенничества. Рассказывает он про антисанитарные условия работы в некоторых цехах, про плохую медпомощь и некачественное питание. «Пищу готовят отвратительно, чтобы оставалось больше отходов для кормления свиней (в лагере большой свинарник). Рыбные котлеты сделаны из костей рыбы, вместо мяса соевые сосиски, тухлая капуста. Более-менее нормально кормят только во время приезда комиссии из Москвы».
Пишет экс-арестант о том, что многим отказывают в прием документов на УДО, накладывают взыскание по любому поводу, в том числе за то, что человек неправильно поздоровался. И вот самое интересное. Он описывает, судя по всему, нашу проверку (а члены СПЧ были там вместе с мордовским ОНК):
«Администрация лагеря готовила нас к этой проверке две недели. Изо дня в день осужденные все прятали, все «косяки» убирали, чтобы члены комиссии не увидели ни в коем случае антисанитарные условия. Так что получилось, что комиссии показали «потемкинский спектакль», чтобы они сделали вывод о хорошем или удовлетворительном положении осужденных в этом лагере. Получающие нормальную зарплату осужденные-активисты отвечали за других, как все хорошо, потому что у них (активистов) все хорошо».
ИК 17: шпионские страдания
Специальной колонии для иностранцев в Мордовии после закрытия ИК №22 (а она как раз была такой) не создали. Но, пожалуй, большинство арестантов из-за границы находятся именно в ИК-17, что в поселке Озерный. Только представьте - кругом дремучий лес, и только с одной стороны есть автомобильная дорога, которая ведет к колонии. И за ИК дорога заканчивается. Тупик.
Вообще когда-то к некоторым колониям в Мордовии прокладывали железную дорогу, ИК 17 не была исключением, но сейчас по этим рельсам ничего не ходит.
В самом поселке проживает около 500 человек, половина из которых, как вы уже догадались, сотрудники колонии. Две улицы, маленькая школа на 100 детей — вот, собственно, и все. Даже храма в поселке нет, но есть он на территории колонии и туда по большим православным праздникам пускают особо воцерковленных жителей.
Мы заходим на КПП, где все вполне современно. А на территории нас встречает плакат: «Когда никто и ничто не мешает жить честно». Особенно актуально эти слова звучат на фоне того, что накануне нашего визита был задержан начальник колонии полковник Владимир Денисов — по версии следствия, он вымогал взятку от осужденного (просил того приобрести телевизор и мобильник). 19 ноября 2021 года Денисов был арестован на два месяца. Его место занял новый начальник, который, как мы поняли, колонию впервые увидел вместе с нами, членами СПЧ.
Что сказать про колонию — типичные бараки, производственные цеха, действительно красивый храм, где большая библиотека и даже можно посмотреть видео с лекциями священников и православными фильмами на дисках.
- Далеко не самая худшая колония, - говорит очередной осужденный. Здесь сидит, кстати, Дмитрий Барановский, в прошлом активист «Боевого братства». Он словно бы продолжает тему про исправление, поднятую Дрымановым. Рассуждает, что инструментов для реального исправления человека у тюрьмы, увы, не много и что если арестант не видел за решеткой ничего кроме гадостей, вряд ли он внутренне мог измениться.
У самого Барановского 12 взысканий. Последний раз водворили в ШИЗО якобы из-за личной неприязни одного из сотрудников. И, разумеется, с таким «послужным списком» никакого УДО.
- Расстегнутая пуговица не дала ему освободиться, - вздыхает Андрей Бабушкин.
Осужденные рассказывают, что есть нормальные сотрудники, а есть такие, которым нравится провоцировать человека, довести до истерики, паники или даже до скотского состояния. Первых намного больше.
Большинство опрошенных нам говорили, что колония № 17 сама по себе весьма неплохая, если сравнивать с другими. Жизнь же свою описывали здесь буквально в нескольких словах: «Работаем и надеемся на УДО».
На момент нашего визита в колонии было 662 человека (лимит — 980). Так вот, судя по всему, хуже всего здесь приходится осужденному за шпионаж Полу Уилану. Американец написал нам жалобу на четырех листах, где подробно изложил все свои перипетии, причем классифицировал их. Итак, документ теперь у нас на руках. Вот на что жалуется Уилан.
Во-первых, на постановку на учет, как склонного к побегу, со всеми вытекающими (каждый час надо отмечаться, по ночам светят фонариком в лицо, будят). Во-вторых, на порчу и пропажу продуктов из посылок и передач. В третьих, на неоказание медпомощи (никто из врачей не знает английский, так что у заключенного не могут даже правильно собрать анамнез, а переводчика не привлекают). В четвертных, на блокировку его телефонной карты. В пятых, на то, что ему не сделали ревакцинацию прививкой от коронавируса... Жалоб очень много, суть их сводится к тому, что в колонии к нему плохо относится. И это похоже на правду. Ну не любят тут шпионов, забывая, что условия содержания абсолютно любого осужденного должны быть человеческими.
- Удивительно, когда начальник отдела безопасности ИК объявляет Уилану, не владеющему русским языком, взыскание за то, что тот не поздоровался, - возмущается Андрей Бабушкин. - Или вот еще. Пол Уилан сообщил о том, что в июле находился в ЛПУ № 21, однако лечения не получал и столкнулся с грубостью медработников. По его словам, начальник поручил другим осужденным «прессовать» его за жалобы.
Возможно, Уилан нагнетает, но даже прокуратура подтвердила, что один из сотрудников вел себя с ним грубо, и вынесла соответствующее представление.
Меж тем выясняется, что большинство взысканий в колонии люди получают за мелочи (один из арестантов дважды был наказан за то, что не поздоровался), в ШИЗО можно угодить за то, что «не держал руки за спиной», «не хочет правильно заправить кровать» и т. д.
Граждане Эквадора, Сьерра-Леоне, Украины, Сербии, Китая, Сирии (попали сюда в основном за контрабанду наркотиков) жалуются, что звонить близким очень дорого, что их письма на иностранном не отправляют, что книг на их языках в библиотеке нет, что цены в тюремном ларьке для них неподъемные…
Что сказать про мордовские зоны по итогам проверки? На мой взгляд, они не пыточные, но очень проблемные. И самые серьезные из бед — это труд за копейки, плохая медицинская помощь и репрессии за жалобы. Подробнейший отчет мы предоставили во ФСИН России.
«Ты не в Мордовии, чучело!» - эту фразу из рассказа знаменитого писателя Сергея Довлатова за решеткой знают многие. И, хотя она была произнесена героями повести в Америке, так хочется, чтобы она перестала ассоциироваться с мордовскими тюрьмами.
Ева Меркачева
